Небо выше облаков - Янина Логвин

и стыдно от того, что он видит меня в объятиях другого мужчины.

Снова глупая мысль. Сегодня вечер глупых мыслей и глупых поступков.

Я решаю поговорить с Шибуевым позже, дав себе время остыть от чужих рук. Вздыхаю с облегчением, когда музыка заканчивается, и я могу уйти от незнакомого парня на кухню-студию к Людмиле Карловне, матери Виктора, известному в городе модельеру, и недолго побыть с ней. Расспросить ее о новой коллекции одежды. Последнее время совершенно нет времени чаще заглядывать в гости.

Виктор тоже ненадолго заходит к матери, возле которой играют его дети. Сообщает между прочим:

– Света, там тебя Андрей зовет, хочет поговорить.

– Где там? – это немного неожиданно. Я оглядываюсь в сторону прихожей.

– В гостиной шумно. Он в нашей с Таней спальне – вышел на балкон. Говорит, что-то срочное. Кстати, дверь лучше закрой, тогда туда точно никто не войдет.

– А почему сам не сказал? – на секунду мелькает мысль, что Рыжий все придумал, но лицо у парня невозмутимо-серьезное.

– Откуда я знаю? Шибуев сегодня явно не в духе. Вот и спросишь сама, почему…

* * *

В дальней спальне молодых Артемьевых тихо и пусто, лишь приглушенно горит напольный светильник. Шумной вечеринке сюда хода нет.

Андрей действительно стоит на широком балконе, один, смотрит с самой высокой точки на раскинувшийся внизу ночной город в огнях, а ветер лениво шевелит его темные волосы.

Красивый мужской силуэт. Мне тут же хочется сохранить его в памяти.

– Привет, Андрей. Это я.

Он отвечает, но не оглядывается:

– Привет.

– Ты меня звал? Витька сказал, что ты хотел со мной поговорить…

К его ответу я оказываюсь не готова.

– Нет, не звал. Это Рыжий сказал, что ты хотела разговора.

– Я?

– А разве нет?

Надо же, как легко попались оба. Артемьев всегда был хитрым лисом. Но сейчас я не чувствую на Виктора обиду. Напротив, очутившись наедине с Андреем, понимаю, что не могу уйти. Мне нужно наконец разобраться в себе, в тех ощущениях, сомнениях и мыслях, которые появились с момента появления Шибуева в моей жизни и не отпускают.

Я подхожу к парню ближе, и теплый июньский ветер подхватывает светлые пряди моих волос и начинает играть ими у лица – я ветру не мешаю. В жилой башне «Седьмое небо» не стеклят балконов. Здесь дышат простором и красотой.

– Я тебе звонила, но ты не отвечал. Ни вчера, ни сегодня.

– А должен был? – я слышу холод в голосе Андрея и чувствую смятение.

– Нет, конечно, не должен. Просто…

– Просто тебе снова что-то понадобилось от меня, и ты захотела это получить.

Это упрек. Справедливый, но неожиданный. Мне нечего на него ответить.

– Ну зачем ты так, Андрей?

– Ничего не хочешь мне сказать?

– Хочу. Думаю, что хочу.

– Говори.

Я замечаю на столе открытую бутылку коньяка и сигареты. Внезапно догадываюсь:

– Ты что, пил? Поэтому сердишься?

Шибуев склоняет голову и отпускает злой смешок, такой же сухой, как его горло. Я слышу в этом смешке досаду, словно я своим вопросом обманула его ожидания.

– Еще нет, но напьюсь. Сначала хочу услышать, что ты мне скажешь. Что еще захочешь от друга.

– Ничего больше, Андрей. Ты дал мне все.

– И тем не менее кто угодно, лишь бы не я, да, Светка? – усмехается Андрей. – Этот новый друг Рыжего лучше меня?

Не лучше. Ни капли не лучше. Он совершенно чужой и малоинтересный мне человек.

Но ревность, прозвучавшая в упреке, неожиданно отзывается в моих словах виной.

– Я его первый раз вижу. Это был просто танец.

– Меня ты знаешь всю жизнь, Уфимцева, так почему у нас с тобой ничего не просто? И не друг, и не муж, кто я для тебя? Случайный любовник?

Я подступаю к Андрею совсем близко, поднимаю руку и медленно провожу ладонью по рубашке – там, где лопатка. Задерживаю пальцы на спине, не в силах оторвать. Интересно, будут ли мои дети похожи на него? Унаследуют ли его улыбку?

Я помню Шибуева мальчишкой – самым умным, и при этом совершеннейшим шалопаем с заразительным смехом, для которого были не писаны правила. Справлюсь ли я с ними, если они унаследуют его характер?

Мышцы под моей ладонью внезапно твердеют. Андрей сжимает руку в кулак и кладет на перила балкона.

– Играешь со мной, Светка? Щупаешь, насколько глубоко проникла? Ты как собака на сене, сама не знаешь, чего хочешь.

– А ты, Андрей? Ты знаешь?

Он отвечает не сразу. Сует руку в карман брюк в поисках сигарет, но пачка лежит на столе, и Шибуев чертыхается.

– Я был готов попробовать, пусть и не сразу это понял, но ты не оставила мне и шанса. Сегодня я не застал тебя дома. Твои планы редко совпадают с моими. В своей жизни ты предпочитаешь все решать сама. Как в тот вечер, когда просила не лезть тебе в душу.

Андрей секунду молчит.

– Сильная Уфимцева, ей нужно все или ничего, третьего не дано. Она боится предательства и видит людей насквозь. Ведь так? – Он поворачивается и смотрит на меня, словно видит впервые. – Ты не хочешь испортить мне жизнь, и ради этого готова всеми силами не пустить в свою. Так где мое место в той жизни, что мы с тобою создали?

Вопрос справедливый, и темные глаза ждут честного ответа.

Если бы получилось легко на него ответить.

– Андрей, я не знаю. Мне казалось, что знаю, но нет. Ты слишком любишь свободу, чтобы я не боялась решиться. Ты прав, мне нужно все или ничего.

– Так почему сейчас ты здесь? Почему не осталась там, в зале, с другим? С которым все просто. Почему однажды ты пришла именно ко мне?

Мы стоим близко, смотрим в глаза, а теплый ночной ветер овевает наши напряженные лица. Я и не заметила, когда подняла руку и опустила ее на грудь Шибуеву. Сейчас стук его сердца кажется продолжением моего собственного, забившегося в груди, и ответить не получается.

Андрей накрывает мою руку своей ладонью и сжимает пальцы, натягивая желваки на скулах.

– Светка, ты вынимаешь душу, а она у меня есть. И в ней, как оказалось, есть место не только сочувствию. Ты сказала, что я дал тебе все, а что собираешься взамен дать мне ты?

– Андрей, я тебе обещала…

– Только не говори о свободе. Она у меня всегда была. Тебе не кажется, что это не совсем справедливо?

– А что ты хочешь?

– Для начала услышать правду. Не от других, от тебя.

Я молчу. Я хочу сказать, и не могу. Как начать? С чего