Небо выше облаков - Янина Логвин

подбирать слова – сказать все, как есть.

– А что объяснять? Да, мы со Светой женаты. Она живет в моей квартире с сыном. Ей нужна была помощь с усыновлением, и я помог. У нас фиктивный брак, поэтому я живу здесь с вами. Но Куприяновым об этом знать не обязательно. По закону я не свободен, и точка.

Похлопав по столу рукой, мать находит и надевает очки. Собирается сесть на стул, но у нее не получается.

– Ф-фиктивный? Что значит фиктивный?! С каким сыном? Андрей, о каком усыновлении речь? – Обращается к отцу:

– Паша, я ничего не понимаю.

– Погоди, Лера! Я и сам не пойму!

– Андрей, я видела Светлану неделю назад у себя в больнице. Она хотела с тобой поговорить. Поговорила? Или вы оба продолжаете и дальше над нами потешаться? Словно у нас нет чувств!

А вот это что-то новое. Обвинять в подобном совсем не похоже на моих родителей.

– Да, мы виделись с ней. Она себя неважно чувствует, я помог ей забрать мальчика из детского дома. А почему оба? И почему потешаться?

– Да потому! Немедленно кончай валять дурака! Какой, к чертовой матери, фиктивный! Когда ты вообще собирался нам обо всем рассказать?

Мать разволновалась не на шутку, и я спешу ее успокоить. Улыбаюсь, наливая из графина в стакан напиток, словно ничего не произошло. Подхожу и целую ее в щеку – это всегда срабатывало, заставляя ее взгляд смягчиться.

– Мам, успокойся. Но ведь сказал же. Обычный брак друзей по договоренности, мы со Светой что-нибудь придумаем. Вы только не волнуйтесь.

Но взгляд матери не смягчается. Наоборот, сквозь растерянность в нем проступает обида.

– Что-нибудь придумаете? И это все? А разве вы уже не придумали?!

– Все. – Удивляюсь: – А что еще?

– Ничего не хочешь нам с отцом добавить к рассказу?

Она права, стоило об Андрюшке им раньше рассказать.

– Если ты о мальчике, то я намерен дать ему свою фамилию, – я становлюсь серьезен. – Извините, но обсуждать свое решение не стану. Это только между нами со Светой.

У матери на глазах выступают слезы. Она садится на стул и снова снимает очки. Откладывает их в сторону на стол.

– Отец, ты слышал? И после этого он просит нас не волноваться? Фамилию он дал! Договоренность у него! Живет с нами, когда там жена одна. Теперь понятно, почему Света сказала, что у нее с мужем все сложно. У девочки срок десять недель, тяжелый токсикоз, а наш орел называет это фиктивным браком! Вот никогда мы, Андрей, с отцом и подумать не могли, что настолько тебе чужие. Что я узнаю о будущих внуках вот так вот… – Она отмахивается в сердцах. – Даже порадоваться по-человечески не дал.

Мы с отцом застываем двумя изваяниями, но я прихожу в себя первым.

– Что ты сказала? Как беременна? – чувствую, как при взгляде на мать от удивления глохнет голос. – У Светы же… а впрочем, ты наверняка все знаешь.

– А вот так, лапоть! Три месяца уже! Надо понимать, с апреля. Редкий случай, при ее проблемах репродуктивности. Погоди, – мать спохватывается, глядя на меня. – Так ты не знал, что ли? Она тебе так и не сказала? Я думала, что это ты нас водишь за нос. Сначала с браком, теперь с беременностью.

– Нет.

– Тогда получается, что не ты отец, раз у вас брак фиктивный? Господи, я уже ничего с вами не понимаю!

Я все еще ошарашен новостью, но не настолько, чтобы усомниться.

Если все, о чем рассказала мать, – правда, то я. Еще как я, мне ли не знать!

Ну, Уфимцева. Не ожидал, что не достоин быть в курсе. Что ничего не достоин… даже как друг.

– Я, мам. Об остальном после поговорим. А теперь расскажи, я должен знать, что со Светой.

* * *

Я ухожу из гостиной в свою спальню, беру мобильный телефон, сжимаю его в ладони, собираясь звонить… и тут же отбрасываю на постель.

Неделя!

Я видел Светку дважды. В тот день, когда был суд, и когда она забрала Андрюшку домой. И оба раза она промолчала, посчитав меня не достойным новости. К черту! К черту Уфимцеву! Все повторяется вновь. На что я надеялся? Как и договорились, я оказался нужен лишь для формальной подписи в документах.

Свидетельство о браке лежит на полке в шкафу. Все это время лежало на видном месте. Рука не дрожит, когда я нахожу его и сминаю в ладони. Отбрасываю на пол.

Мне хочется увидеть Светку тут же. Взять за плечи, встряхнуть и заглянуть в лицо.

Но я выпил, и выпью еще больше, а Светка теперь дома не одна.

Завтра, я подожду до завтра, там и поговорим.

* * *

POV Света

– Света, только посмотри, как Андрюшка крепко уснул. А как же ужин? – шепотом спрашивает мама, стоя в моей спальне в родительской квартире. – Я ему тут супчик сварила – объедение, и сырники сделала со сметанкой. Как думаешь, он не голодный?

Я смеюсь. За последние четыре часа мои родители как только не обхаживают малыша – в гостиной лежат новые игрушки, а холодильник полон вкусных продуктов. Мы приехали в гости всего на ночь, а кажется, что задержимся на год. И все же, когда твои близкие тебе рады, тебя любят и ждут – это ни с чем не сравнимое чувство.

– Мам, не переживай, он не голодный. У тебя проголодаться невозможно. Ты даже Лялькиного Костика умудрилась откормить. Хоть на человека стал похож, а не на умертвие из склепа.

– А все ты, Волька, виноват! Умаял ребенка! – шутливо сердится мама, глядя на нашего домашнего любимца, джек-рассел-терьера, радостно вертящего у ног хвостом. – Кыш отсюда, Зубастик! – показывает Вольке рукой на дверь. – Дай малышу поспать. Не будет он сейчас с тобой играть. Завтра, все завтра! – тихо выпроваживает из спальни собаку, и остается рядом со мной смотреть на спящего Андрюшку.

– Даже не верится, дочка, что он с нами, – вздыхает, обнимая меня, и за этим вздохом и ласковым жестом кроется столько сомнений и переживаний, оставленных позади, что я нахожу в себе силы только улыбнуться и ответить.

– Да, мам, с нами. Со мной.

Мой мальчик. Мой сын. Мое ясноглазое солнышко. И как я только жила без него?

У меня теперь есть Андрюшка.

Каждый день смотрю на него и не могу налюбоваться. Надышаться одним с ним воздухом. Мы вместе уже неделю, а он все не верит, что его жизнь изменилась. Что он теперь навсегда со мной. Что он – мой. Тянется ручонками, боясь отпустить.

– «Света, ты теперь