Одержимость Малиновского (СИ) - Светлова Маргарита

Кто в полной мере познал, что такое боль, не станет причинять умышленно её другому.

Да и флиртовать с другим, чтобы Иван приревновал, никогда бы не стала. Я отношусь к людям, для которых в отношениях существует только два цвета: чёрный и белый, без полутонов. И игры с чувствами других считаю неприемлемыми.

Наша встреча с Иваном после долгих лет разлуки, признаться, выбила меня из колеи. Нужно успокоиться и начать рассуждать здраво, а не идти на поводу эмоций.

Переодевшись, я решила посмотреть кино, чтобы хоть как-то отвлечь себя от мыслей о Ване. Достала из холодильника ведро мороженного, небольшую порцию разморозила и включила любимый фильм «Любовь и голуби». Вот сколько смотрю его, всегда смеюсь до слёз. Отключившись, я с головой погрузилась в сюжет, а когда фильм закончился, поняла, что настолько была увлечена, что не заметила, как всё ведёрко мороженого приговорила.

— Вот чёрт! — подорвалась я в кухню, чтобы быстро выпить горячего чая с мёдом в надежде, что ангина обойдёт меня стороной.

Выпив чай, укуталась и завалилась спать.

Сон приснился странный. Хотя какой странный… Всё как обычно: я в аду, варят меня в котле, а рядом Ванька то отчитывает, то успокаивает.

— Ты бы хоть определился, что ли, жалеть меня или ругать… — прохрипела я и тут же взвыла — горло адски болело.

— Сложный выбор… — слышу его недовольный голос и распахиваю глаза, Иван наклонился ко мне с какой-то тряпкой в руках. Тут до меня доходит, что я совсем без одежды. — Ни слова! — оборвал он мою истерику, хотя я сомневаюсь, что могла её закатить. — На спину повернись, нужно температуру сбить.

— Вань… — попыталась прикрыться, правда, сил не было.

— Да не трепыхайся ты, я уже тебя видел обнажённой! — переворачивает меня. Стыд-то какой! — Как же мне хочется отшлёпать тебя по твоей шикарной заднице, руки, блин, чешутся, — возмущался он, натирая меня чем-то не очень приятно пахшим. — Узнаю, кто мороженное домой приволок — убью! Ты тоже хороша, почему не разморозила? Неужели не понимаешь, что могут быть осложнения? — Я попыталась ответить, но Ваня рявкнул, не дав оправдаться: — Молчи, я сказал! — Я всхлипнула, мне было обидно и очень плохо. Понимаю, что сглупила, но от этого не легче. — Маленькая, только не плачь… Всё будет хорошо, у нас есть для такого случая лекарства. Вот как чувствовал… — Вновь разворачивает меня и укутывает в простыню. — Пойдём ко мне, тут бельё заменить нужно.

— Я не маленькая… — прохрипела в ответ.

Иван с нежностью смотрит на меня и прикасается губами ко лбу. Наверное, я всё-таки сплю.

— А поступок говорит, что именно маленькая… — Подхватывает меня на руки. — Сейчас лекарства выпьешь, и попытайся уснуть.

Иван разместил меня на своей кровати, дал выпить лекарства, и я вновь вырубилась.

Ночь была отвратной. Я постоянно просыпалась, меня то знобило, то я вся горела. Очнулась вновь в своей постели, горло уже практически не болело, только чувствовалась страшная слабость в ногах. Попыталась встать — естественные потребности никто не отменял… Тут дверь с грохотом открылась, и влетел злой, как тысяча чертей, Иван. Блин, я от неожиданности чуть на постель не справила нужду.

— Ты куда собралась?! — взревел он.

— Будешь так орать, и мне уже никуда не понадобится. — Он замер. — Блин, писать я хочу.

— Извини.

Подходит и хватает меня на руки, а у самого грудная клетка ходит ходуном. Гад, пытается не заржать в голос — сто процентов представил, как я оконфузилась.

— Я сама могла бы… — пробурчала, как только он поставил меня на ноги. — Ну чего встал, иди уж… — переминаюсь с ноги на ногу, так как мочевой пузырь уже орёт, мол, нет мочи терпеть.

— Дверь не закрывай, как закончишь — меня позовёшь… — он всё-таки хохотнул и вышел.

— Господи… как же хорошо… — блаженно застонала я, прикрыв глаза, сидя на унитазе, и тут дверь начинает открываться. — Занято! — заорала и тут же закашлялась. Тот, видимо, понял, что поторопился, и не стал входить. — Весь кайф обломал… — ворчала я, поправляя сорочку.

— А теперь я могу войти? — раздаётся за дверью.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Так и хотелось сказать, что меня на большие дела потянуло. Но решила — не стоит, нервный он какой-то сегодня.

— Можешь. — Подошла к раковине, включая воду. Он заходит, внимательно окидывая меня взглядом. — Мне нужно душ принять, просьба не врываться без приглашения.

— Так ты меня сама позвала, — отвечает наглец.

— С каких пор ты богом стал? — ополоснула лицо, старясь скрыть смущенье.

— А ты с каких бога призываешь в столь пикантном месте? — Ну понятно, решил поизмываться над больной. Молчу, пытаюсь его обойти — нечего меня таскать, я в тапках. — Ты куда? — перегородил мне путь.

— В душ, Вань! От меня воняет похлеще, чем от портового грузика семнадцатого века! — А у самой ноги ходуном ходят из-за слабости.

— Как себя чувствуешь? — наконец, задал правильный вопрос, вновь подхватывая меня на руки.

Возмущаться не стала, он мужчина сильный, не надорвётся, а вот мне реально тяжело ходить.

— Горло немного болит, и в ногах слабость, а так терпимо. Быстро ты меня на ноги поставил. Спасибо.

— Не так уж и быстро, ты три дня в бреду металась.

Заносит меня в ванную комнату.

— Как три дня?! — охнула и тут же покраснела, прикинув, что могла и в постель нужду справлять.

— Не переживай, ты хоть и котёнок, но где попало не гадишь… — заржал он, явно догадавшись, о чём я подумала. Разозлилась и укусила его за плечо, чтобы было неповадно ржать надо мной. — Дикий котёнок… — ставит меня в душевую.

— Грешно больных подкалывать, — смотрю на него с осуждением.

— Не буду больше… — проводит кончиками пальцев по щеке, с нежностью смотря мне в глаза. — Я испугался за тебя, маленькая. — Сердце встрепенулось после его слов. — Всё, Мир, больше ты мороженое не ешь.

Ну блин, такой трогательный момент испортил!

— Я люблю мороженое…

Он нахмурился.

— Хорошо, будешь кушать его только под моим присмотром. Видишь, я готов идти на компромисс.

— Сейчас ополоснусь и медальку тебе нарисую… — разозлилась на него. Ваня окинул меня недовольным взглядом. — Ладно, не хочешь медальку, будет тебе орден. А теперь уходи… — Он иронично приподнял бровь, мол, чего я там не видел? И ведь прав, видел меня голозадой чёрт знает сколько раз, даже подгузники менял. Но одно дело, когда я была малая, другое сейчас. А с другой стороны, поздно изображать смущение, он за эти дни сто процентов всё хорошо рассмотрел. И всё же… — Ваня… — с нажимом прошу.

— Я останусь тут, но отвернусь, дабы не смущать свою красавицу. Но если почувствуешь слабость — держись за меня, обещаю, смотреть на тебя не буду, пока сама не позволишь. Только не растягивай удовольствия, делай всё быстро, пока рано принимать длительные водные процедуры.

Как благородно… я сейчас расплачусь. Но я девушка практичная и понимала, что в данный момент изображать независимость глупо. Да и прав он — ножки-то трясутся. Посему я воспользовалась пару раз его щедрым предложением, наспех ополоснулась и вымыла голову. Он, не оборачиваясь, подал полотенце, а затем халат.

— Я готова.

Дотронулась до плеча своего доктора. Иван обернулся и, обхватив руками, по его словам, красивую часть тела, вытащил меня из душевой.

— Как в старые добрые времена, — хохотнул он и направился на выход. Ну да, бывало и такое. Вновь отнёс меня в свою комнату. — Сейчас фен принесу, нужно волосы высушить.

— Вань, спасибо…

Он окинул меня внимательным взглядом и, ничего не ответив, ушёл. Я немного растерялась — вот чего он второй раз на мою благодарность не реагирует, словно в пустоту сказала? Он заходит, неся фен и расчёску в руках.

— Развернись немного вправо… — подключая фен, принялся командовать.

— Вань, вот это я сама могу сделать.

— Не сомневаюсь, — присаживается позади меня… — но я сам хочу.

Не стала и тут выступать — пусть сушит, раз есть такое желание. Тем более раньше, когда он мне косы заплетал, причёски делал, я всегда млела от удовольствия. Вы не продумайте, без сексуального подтекста. Просто он это делал очень бережно, и мы всегда с ним в этот момент секретничали. Хорошие времена были…