Одержимость Малиновского (СИ) - Светлова Маргарита

— Не понял? А он тут как отказался?

Я попытался сесть, но тут подлетел Саня:

— Успокойся, — положил мне руку на грудь, произнося со странной интонацией это слово. И, словно по волшебству, тревоги ушли на второй план. — Всё хорошо…

— Ага, — вновь послышался ехидный голос Лютова, — сейчас поправится, и батя ему хорошо так по жопе, что ищет приключения, ремнём пройдётся.

— Егор, завязывай ядом плевать, потом же стыдно будет…

Пока Беркутов успокаивал друга, Сашка уселся на кровать и, взяв меня за руку, подмигнул, мол, всё под контролем. Ну не знаю, вот не хотел я, чтобы отец знал о моих злоключения. Да и лжи он не любит, а тут правду говорить ну никак нельзя.

— Шутит он, — произносит на пределе слышимости Сашка, с укором смотря на отца.

Тут пришли Ян и Ромашов, блин стыдно-то, как… И самое обидное, что ни черта не помню. Они сдержанно поздоровались с друзьями и перевели на меня взгляд.

— Привет. Короче, извините, мужики, если ненароком задел…

Ну а что я ещё мог сказать?

— Задел — слабо сказано, ты нас — боевых офицеров — как кегли расшвырял. Яну плечо выбил, мне вмазал так, что я дверь в палате вынес, — присаживаясь на свободный стул, принялся Ромашов описывать мой дебош. — Скажи, это какой-то допинг? — Лютов-старший демонстративно фыркнул. — Ну а что, это многое бы объяснило. Сами знаете, меня не так легко одолеть, а тут такое… — развёл он руками.

— Слышь, богатырь в преклонном возрасте, мы тоже не младенцы беззащитные! — взвился Лютов.

— Да никто ваше мастерство и не оспаривает. Просто…

— Ничего тут не просто, — подал голос Беркутов. — Короче, мужики, расклад таков: Ваня — не наркоман, и допинг никакой не принимал, он — жертва безумца, который для правительства пытался создать непобедимых бойцов…

Мужчины на меня внимательно посмотрели, кивнули и вновь перевели взгляд на Беркутова.

— Ну, непобедимых, скажем, не бывает, но вот силы у Ваньки было немерено, — почёсывая затылок, изрёк Ян. — Быстро его прокачали, — покачал он головой. — Блин, нашим пацанам тяжко будет с такими терминаторами сдюжить, если дело до рукопашной дойдёт. Ну вот везде смухлевать стараются!

— Пусть в голову стреляют, мозг у всех один. Только вы ошибаетесь, меня не быстро прокачали. Я был ещё в утробе матери, когда они начали вмешиваться в мою генетику.

— Да ладно тебе! — начал было Ян.

И тут же замолчал, так как за меня продолжил рассказ дядя Глеб. Я благодарен был ему за это. Когда он закончил, у мужиков на скулах играли желваки, они молча обрабатывали полученную информацию.

— Вань, извини за наркомана, был не прав. И ты, мелкий, прости за необоснованное подозрение. А вот ты, Беркутов, меня разочаровал… — покачал он осуждающе головой, смотря на друга. — Зачем детей разлучил? Не влез бы ты тогда, Ваньку сейчас хернёй не шпиговали почти полгода!

— Он всё сделал правильно, — попытался я заступиться.

— Нет, пацан, это неправильно. Мира сама должна была решать принимать тебя такого или нет.

— Ошибаетесь, я был опасен для неё!

— Это вы, идиоты, заблуждаетесь. Мира — твой якорь, стоило моему сыну включить запись с голосом этой девочки, ты прекращал буянить. Кстати, Сашок, пять баллов за сообразительность, — подмигнул дядя Егор сыну. — Но это уже в прошлом, тебе, Глеб, с этим дерьмом жить. Сейчас главное — тебя на ноги поставить и попытаться минимизировать последствия твоего плена.

— Режим судьи выключи. Возможно, ты и считаешь меня виноватым. Но ещё не известно, как бы ты поступил на моём месте. И я на попе ровно всё это время не сидел, а искал выход… — отчеканил Беркутов. — Я не против объединиться, у меня уже есть наработки. Хочешь помочь — валяй, но не смей меня критиковать!

— Да не вопрос, не буду. Но я тебе уже сочувствую — Людка узнает о твоё выходке, и ты лёгким выговором или сексуальном воздержанием не отделаешься. Она сто пудов тебя поганой метлой отоварит по хребту, а затем и другая бытовая хрень пойдёт в дело…

—Своим опытом делишься? — вкрадчиво интересуется Беркутов.

— Хватит спорить! — не выдержал я. — Беркутов оказался прав тогда — я был опасен для его дочери по многим причинам. Знаете, что мне Клос сказал перед тем, как я его порвал на куски? — Молчат. — Он знал о ней и грозил, что в случае моего неповиновения, её… — мой голос надломился, потому что не мог я вслух произнести эти слова. — Ну вы поняли. Да и мои чувства — это мрак. Дядя Егор, вы просто не представляете, какие демоны меня обуревали тогда, и это не страсть — я был не в себе.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Только через два года мы выяснили, что и это побочный эффект: мои эмоции более остры, особенно те, что касаются Мирославы. Поэтому мне приходилось постоянно себя контролировать, не позволять им взять верх. Когда я терял контроль, то превращался в бездушную машину, и у меня было только одно желание — убивать. Так что моё прибывание в плену добавило проблем. И если следы от ран сошли на четвёртые год, то с остальным сложнее.

— Этот гнус долго мучился? — задал неожиданно вопрос Лютов-старший, и взгляд у него словно вспыхнул.

— Нет. Но… — я замолчал. Не хочу вспоминать.

— Ну, не томи… — дёрнул меня за руку Саня.

Перевожу взгляд на него — в его глазах такой же, как у его отца, нездоровый блеск. Жуть просто.

— Некогда было мести предаваться. Но он умирал, осознавая, что труд его жизни похерен.

— Тоже неплохо, — одобрительно кивнул Лютов. — Может, расскажешь, что там происходило? Краткого описания, что ты угодил в ловушку, мало. Нам нужно знать всё. Кстати, кто тебя подставил?

— Зотов Дмитрий, его завербовали три года назад, — послышался недовольный голос Беркутова. — Во избежание дальнейших вопросов скажу сразу — этот мучился долго. — У Лютовых вновь зажёгся огонёк в глазах. — Не будет подробностей, достаточно того, что угроза устранена.

— Помочь уничтожить останки?

Они вот так спокойно об этом разговаривают? Словно такое для них обычное дело. А вот Сашка спокойно воспринимал их разговор, видимо, знал больше, чем я.

— Лютов, угомонись! — показал глазами Беркутов на нас.

— Ты думаешь, что мой излишне любопытный сын не в курсе наших дел? А если знает он, значит и Ванька. Они же как Шерочка с Машерочкой неразлучны.

— Не наговаривай на сына.

— Ты думаешь, я сейчас пошутил насчёт своего? Ха! Да он давно в наших…

— Пап, может, сходишь с бойцами потренируешься? — перебил его Саня, тут в ответ вновь полоснув его злым взглядом. — Ну а что, вмажешь кому-нибудь пару раз, возможно, отпустит. Могу я с тобой пойти, у меня тоже руки чешутся. Как ты говоришь — сбросим пар…

— Не… вы видели, какого хитрожопый у меня сын вырос?

— А вчера говорил, что он у тебя мужиком вырос со светлой головой, — хохотнул Ромашов. — Ты уж определись, какой он на самом деле.

— Определился: мужик — светлая голова, в которой частенько хитрожопые тараканы захватывают власть.

В ответ Люцифер лишь страдальчески закатил глаза, мол, достали уже со своими подколками.

Мы ещё немного пообщались, и они ушли. Саня остался со мной, верный друг, не хотел оставлять меня одного. Он сознался, что боевую «награду» в виде фингала от меня получил, когда применял ко мне свои способности, чтобы успокоить. Радовался, что всё прошло гладко, никто и не заметил этого. Странный парень…

…Только через три года я сумел обуздать своих демонов. За это время я искал тех, кто пострадал от рук этого садиста, пытался разобраться в его записях, неустанно проверял себя, ища изъяны. Беркутов и Лютов-старший помогали мне в поисках людей, именно дядя Глеб выяснил, что у четверых бывших подопытных Клоса появились на свет вполне здоровые дети. Одному из них уже пять лет, и никаких отклонений не выявлено. Значит, и у нас с Мирой был шанс.

* * *

Наши дни

— Странно, что ты называешь его конкурентов, по мне вы отличные друзья. Всегда друг друга страхуете.

— Это сейчас, — усмехнулся Беркутов, — а раньше мы реально друг с другом соревновались. — Смотря на вас с Сашкой, понимаю, что мы не с той модели общения начали. А вот вы молодцы, с самого начала друг за друга горой. Кстати, как у тебя анализы?