Одержимость Малиновского (СИ) - Светлова Маргарита

Я постоянно слежу за собой, даже закупил оборудование для этого и многое научился делать сам, что не мог — программу написал.

— Всё стабильно.

— Рад за тебя. Пойдём к нашим, женщинам много времени на сплетни давать опасно, они запросто могут на заговор против нас перейти. А зная мою, гарантирую такой вариант.

Глава 22

Родители Миры, позавтракав, отправились домой немного отдохнуть перед обедом в честь нашего приезда, где соберётся весь наш шумный табор. Котёнок вымыла посуду, а я ушёл к себе — нужно было запустить одну программу. Через полчаса спускаюсь в спортзал — её нет. Выхожу в холл, а она там стоит, как бедная родственница, но в спортивном.

— Ты чего тут делаешь? — возмутился.

У нас времени мало для её подготовки, а она тут, тормозит.

— Поговорить хочу. — Смотрит исподлобья.

— Пошли в спортзал, там и поговорим.

— Я хочу тут! — взвилась она.

— А я хочу тебя. — Подхожу к ней и, приобнимая за талию, притягиваю к себе. — Что делать будем?

— Говорить, — отвечает упрямица.

Но вот дрогнувший голос выдал мою девочку. Волнует её моя близость — отлично. Не один я буду изнывать от желание эти дни.

— Хорошо, — резко отпускаю её и отступаю. — Говори.

Складываю руки на груди, мысленно посмеиваясь над её реакцией. Взгляд жадный, нравится, что видит, да обида не даёт получит желаемое.

— Это же твой проект, да?

— Допустим. Не пойму, какая разница, мой он или Ромы? Кстати, он реально над ним работал, так что не нужно преуменьшать его вклад в твою мечту.

— Зачем? — спрашивает она дрогнувшим голосом.

— Это помогало быть ближе к тебе. И я хотел подарить тебе мечту, что в этом плохого?

— Я не могу понять тебя, Вань. Если то, что ты говоришь — правда, то почему заставил так долго верить, что я тебе безразлична? — я хотел ответить, но она меня перебила. — И не нужно всё сваливать на работу! Любил бы, нашёл способ дать знать о своих чувствах. Я же не глупый ребёнок, смогла бы подыграть тебе. Я же как аду жила эти годы! И знаешь, я не хочу любить тебя больше, слишком это больно.

— Сочувствую, котёнок… — вновь приближаюсь к ней, — но вот в чём проблема, — беру пальцами за её подбородок, приподнимаю лицо. Наши глаза встретились. — Не существует в мире рубильника, чтобы по желанию отключил чувства. Если они настоящие, то это на всю жизнь. — Его зрачки расширились, значит, она осознаёт, что нет у нас другого выхода, кроме как быть вместе. — Ты думаешь, я не пытался это сделать много лет назад? Ещё как! Только все мои попытки потерпели фиаско. Наша любовь принесла нам много боли… И знаешь почему?

— Нет… — чуть слышно отвечает.

— Мы не можем существовать друг без друга, и поэтому больно… Много обстоятельств нам не давали быть вместе. Ты спрашивала — почему не сказал раньше? Котёнок, всё из-за этих обстоятельств, я не знал, возможно ли это. — Я не мог ей рассказать правду, да и не хотел видеть жалость в её глазах. Более того, ей эти знания принесут только боль, хватит с неё. — Так что, девочка моя, выход у нас один: забыть прошлое и двигаться дальше. Ни ты, ни я не обретём счастья вдали друг от друга. Хочешь ещё пострадать — ну что ж, мешать не буду. Когда поймёшь, что чаша страданий переполнена, тогда скажешь мне «я принадлежу тебе».

Отхожу, пусть немного поварится в своих мыслях. Нахрапом действовать не вариант, она должна сама прийти ко мне, добровольно. Единственное, что в моих силах — подтолкнуть её к этому, пусть и весьма своеобразным способом.

— Почему именно эти слова?

Я чудом не рассмеялся, она даже не поняла, что на подсознательном уровне уже готова сказать их.

— Считай это моим пунктиком. Или же я хочу быть уверенным, что ты действительно желаешь быть со мной. Выбирай любой из этих вариантов.

— Вот сейчас опять это звучит так, словно ты не особо-то хочешь быть со мной! — взорвалась она.

Бедная, совсем запуталась в своих желаниях. Прав был Сашка, его способ «выбей оппонента из колеи и ненавязчиво направь в нужном направлении» отлично работает.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Жаждешь от меня действий варвара? Чтобы я тебя, как твой отец мать, закинул через плечо и потащил в спальню заявлять свои права?

Мы не раз слушали истории знакомства наших родителей и их друзей. Но и отожгло в своё время старшее поколение, не мужики, а настоящие варвары. Зато сейчас даже не скажешь, что они могли такое выкинуть. Хотя…

— Он её в кабинет потащил, не передёргивай, — расстреливая меня взглядом, продолжала возмущаться будущая жертва моего бессовестного соблазнения.

— Ты забыла, что потом последовало? — мотает головой, помнит. — Я прикинул, что не вариант так долго круги наворачивать, решил сразу начать с семейного гнёздышка.

— Это мой отец молниеносно среагировал, чтобы заполучить мою мать. А ты тянул восемь лет! — прокричала она мне в лицо.

О как!

— Мне это воспринимать как упрёк? Или как сигнал к действию? — хохотнул я, наблюдая за сменой её эмоций на лице: возмущение, шок от своих слов, растерянность… — Ладно, пошли тренироваться, — и, приобняв её за талию, веду в спортзал.

— Я не это хотела сказать…

— Именно это и хотела, — прижимаю её к себе. — Мне нравится, что ты как раньше начинаешь со мной разговаривать, а твой огонь в глазах безумно заводит.

— По мне тебя всё заводит, — пробурчала она недовольно.

— Верно, что касается тебя — всё. Скоро ты узнаешь каково это — сгорать от желания… А когда всё случится, ты начнёшь себя ругать, что так долго оттягивала момент нашей близости.

— По-моему, ты оттягивал, а не я, — дёрнулась она, давая понять, чтобы отпустил, перед входом в спортзал.

Подчинился, предвкушая начала игры «заставь Миру сгорать от страсти».

— Ты не представляешь, как я себя корю за это… — сделал вид, что сокрушаюсь по этому поводу.

— Паяц, — окинула меня строгим взглядом и с гордо поднятой головой зашла в спортзал. — Теперь, Малиновский, тебе придётся попотеть, чтобы уговорить меня быть с тобой.

Отлично, моя кошечка вспомнила о наличие коготков.

— В постели или без разницы где? — продолжал я веселиться.

— В смысле? — растерялась она.

— Я об интиме, а ты что имела в виду? Сама же сказала: придётся попотеть. Так я готов трудиться на этом попроще до седьмого пота.

— Малиновский! — взвыла моя девочка. — Ну почему у тебя все разговоры имеют сексуальный подтекст, а?

— Вот когда попробуешь, поймёшь, — подмигнул, и она поперхнулась воздухом после моих слов. — Уже скоро, детка, в этот раз я тянуть не стану. А теперь покажи, на что ты способна.

— Ещё не факт, что я буду пробовать с тобой, не заслужил… пока, — процедила она сквозь зубы, принимая стойку.

— Ну так я не раб, чтобы служить, сладкая… — принялся выводить её из равновесия. Нужно проверить, как она в таком состоянии соображает, часто лишние эмоции стоят людям жизни. — И поверь: твоим мужчиной, буду только я. Кстати, твоё «пока» мне безумно нравится. Как ты думаешь, сколько продержишься?

Ничего не отвечаю. Да и что тут скажешь? Ведь Ваня прав — любовь не отключить по желанию.

Делаю выпад, он перехватывает мою руку, резкий разворот — и я оказываюсь в капкане его рук. Ничего удивительного, у нас за десять лет не было ни одного спарринга, и мне не известны его возможности. Он тихо смеётся, прижимая мне к себе, словно невзначай задевая кончиками пальцев грудь, и его горячие губы обжигают основание шеи. Дрожь пробегает по телу, из горла вырывается судорожный вздох. Вырываюсь и отскакиваю.

— Плохо, котёнок… — летит мне в спину, я разворачиваюсь и смотрю с вызовом на мужчину.

В его глазах веселье, а у меня в душе поднимается волна ярости — он играет со мной!

— Ну так покажи как хорошо! — врываюсь.

Он сканирует меня взглядом, медленно, словно раздевая. Он настолько… порочный, что дыхание перехватывает. Никогда не думала, что можно физически ощутить прикосновение взглядом, он словно касался им кожи, души…