Любовь между жизнью и смертью - Виктория Михайловна Верченко

покинул её?

Элис снова безутешно бесшумно рыдала, закрыв ладонями глаза. Она даже не услышала, как рядом с ней кто-то опустился. Она лишь поняла это, когда ей на спину легла тёплая ладонь.

Девушка вздрогнула и открыла глаза, повернув голову назад. На неё смотрела обеспокоенная Эмма Дин. Волосы не были модно уложены , тушь на глазах слегка размазана… Но это была она.

Элис не понимающе смотрела на неё, не веря, что это действительно она.

– Это не ты. Это не можешь быть ты, – произнесла Элис, снова утыкаясь в ладони.

Её требовательно развернули к себе и отняли от лица руки. Девушка испугалась, уже чётко осознавая, что перед ней настоящая Эмма.

– Это я, Конорс. Я что, до такой степени страшная сегодня, что ты меня не узнала? – произнесла спокойным голосом Эмма, не отпуская рук девушки.

– Но как ты меня нашла? А главное, зачем? – спросила Элис, глядя прямо ей в глаза.

– Я зашла к твоим роди… бабушке и дедушке, и спросила, где ты. Они мне сказали, что ты ушла гулять с собакой. А куда ты можешь ещё пойти, кроме как сюда? Ты вечно здесь ошиваешься, Конорс, я знаю. И я оказалась права, ведь ты здесь, – пожала плечами Эмма, отпуская руки девушки.

– Хорошо. Но ты не ответила зачем, – настаивала Элис, заметив, что она опускает взгляд, – мы не общались два месяца. С чего такое внимание? Зачем ты вообще пришла ко мне в больницу? Опять будешь объяснять тем, что это в тебе проснулось благородство? Заиграла снова сестра милосердия?

Эмма недовольно подняла взгляд.

– А ты заострила свой язычок, Элис. Ненамного, но заточила. Мне это даже нравится. Не мямлишь, а сразу к делу переходишь. Я не стану так делать. И я не стану врать. В этом нет смысла.

– Ну, говори, – горько хмыкнула Элис, как будто не она здесь только что плакала.

– Я не знаю, что у тебя на уме, Элис Конорс. Я не знаю, что вообще с тобой происходит. Может быть, ты двинулись после смерти твоих родителей, может ещё из-за чего-то, я просто не знаю. Чёрт, я даже не знаю, кого ты предпочла мне! Я – королева школьных слухов, не знаю о тебе ни черта. Но я знаю одно, я хочу быть рядом. И мне наплевать, что мы не общались два месяца! Я хочу быть с тобой и всё. Ведь я… Я до сих пор люблю тебя и мне больно, когда тебе больно. И мне было очень больно, когда ты отвергла меня. Но я не сдаюсь. Я не сдалась. Я пойму конечно, если ты гетеросексуальна, хотя по твоему поведению на той экскурсии не скажешь. Но если ты не хочешь продолжать со мной общение, если ты… не любишь то дай знак, ладно? Чтобы я окончательно поняла, кто я для тебя, – выпалила Эмма, снова взяв за руки Элис, – хотя бы просто расскажи мне, что с тобой произошло, почему ты плачешь здесь? И убери от меня своего пса…

Валли бодал в бок Эмму. Элис прижала к себе питомца и стала гладить его по голове.

– Я плачу, потому что не могу забыться. Я плачу, потому что снова осталась одна. Совершенно одна. Если я расскажу тебе, ты посмеёшься и скажешь, что мне пора в психушку, – холодно выдавила Элис, пытаясь выдернуть свои руки из рук девушки.

– Но это не так… – прошептала она, не давая освободиться, – это абсолютно не так, это не правда. Я не стану смеяться над чужими проблемами и горем. Никогда.

– Ладно. Я с самого начала, с самого того момента, как я очнулась после комы в больнице, я вижу призраков. Видела. Тех, кого не видят другие. Для вас они просто не существуют, но я контактировала с ними. И со мной с самой палаты в больнице был… – девушка сглотнула тяжёлый ком в горле, – Со мной был парень. Очень хороший парень. Его звали Бен. Он всегда был со мной. Он успокаивал меня ночами, отвлекал от плохих мыслей, помогал. Это ведь он спас меня тогда, когда я провалилась под лёд на этом озере. Он принёс меня домой после того, как я сходила на кладбище. Всё делал он. И мы полюбили друг друга. Очень сильно. И признались друг другу мы тогда, когда ты призналась мне. Я выбрала его. Я всегда его выбирала…

Эмма была бледна. Было видно – она верит каждому слову.

– Этот парень – призрак?

– Да, – коротко кивнула девушка.

– Что же тогда случилось с ним? Почему ты говоришь о нём в прошедшем времени?

– Он ушёл. На приёме у моего психолога он решил, что должен уйти. Ведь миссис Фейн сказала слишком много. Разом. Я уверена, она жалеет об этом, но с другой стороны мне нужно было это рано или поздно услышать. И из-за этого у меня и случился сердечный приступ. Он говорил, что безумно меня любит и ему трудно уходить, но… он сказал, если не уйдёт сейчас, не сможет уйти никогда. Сказал, что придёт ко мне однажды во сне. Он вырвал мне свой волос… и… – Элис замедлилась, став трогать свои брюки. Её лицо бледнело с каждым движением, – и засунул мне его в карман… а на мне те брюки.

Она дрожащей рукой залезла в правый карман и нащупала что-то тонкое и длинное. Вынув руку и увидев толстый огненно-рыжий кудрявый волос, Элис зажала рот рукой, а из глаз брызнули слёзы. Она еле сдерживала крик, смотря на него.

– Элис, Элис, ты чего…? – испугалась Эмма, прижимая к себе корчившуюся девушку, – Тихо, тихо… Ч-ч-ч…

Элис всё ещё сжимала изо всех сил скривившийся рот, не отрывая взгляд от волоса, от частички любимого. Рядом снова забеспокоился Валли.

– Элис, ты меня слышишь? Вот так, давай… – растерянно говорила девушка, облокачивая на себя Элис. Она начала гладить её по голове, пытаясь успокоить. Элис продолжала корчиться, смотря на волос.

Наконец, Элис опустила руку, зажимающую рот и приложила её к горящему лбу. Эмма не понимающе смотрела на её руку, держащую волос.

– Элис, что с тобой? – несмело спросила она, – ты вся горишь!

– Это… его волос. Он дал мне его… на память… – просипела в ответ Элис.

– Но в твоей руке ничего нет…

Элис нервно хихикнула :

– Как же нет? Рыжий кудрявый волос не видишь?

Эмма покачала головой, а Элис закивала, прохрипев:

– Ну, если его могла видеть только я, значит и волос его доступен только мне. Хитро придумано…

Элис усмехнулась, убрав