Время, вперед! Культурная политика в СССР - Коллектив авторов

Программа развития нового революционного цирка формируется с первых лет существования СССР. Уже в 1919 г. нарком просвещения А. В. Луначарский в статье «Задачи обновленного цирка»[447] утверждает, что необходимо заново открыть цирк как обновленное, авангардное, революционное искусство. Цирк со всеми подвластными ему ресурсами – силой смеха, который владеет тысячами, культом зрелища, смелости, физической красоты и физической силы – должен противостоять буржуазному вкусу, воспитанному на пошлой мелодраме. Для этого необходимо придать забвению старый цирк и очистить репертуар от «буржуазной гнили», на место которой должны прийти революционные карнавальные зрелища и политическая клоунада.

Рассмотрим, как советская программа «нового цирка» реализовывалась и трансформировалась в «Уголке Дурова».

В 1912 г. В. Дуров, клоун, артист и дрессировщик, купил на улице Старая Божедомка модернистский особняк постройки А. Вебера и открыл там театр «Крошка» (позже – «Уголок Дурова»), где показывал свои представления и аттракционы, в том числе знаменитый аттракцион «Мышиная железная дорога», который позже стал визитной карточкой театра.

В 1919 г. «Уголок Дурова», как и все другие цирки, был национализирован и передан в ведение Научного отдела Наркомпроса – «как представляющий научный и культурно-просветительный интерес»[448].

«Научный интерес» заключался в следующем: с середины 1910-х годов в «Уголке» проводились исследования, посвященные влиянию внешней среды на животных, их психологии и методам дрессуры (в том числе гипнозу). При «Уголке» работали лаборатория по зоопсихологии и естественно-научный музей, устраивались научные конференции и издавался научный журнал. В разное время здесь работали В. М. Бехтерев, А. В. Леонтович и А. Л. Чижевский.

Как отмечает Э. Я. Двинский, посвятивший истории «Уголка» и его художественной деятельности целую монографию, изучение способов дрессировки зверей проводилось в духе «великого материалистического учения Павлова об условных рефлексах»[449]. Легенда, лежащая в основе нынешней нравственной позиции «Уголка», гласит, что Дуров первым в мире нашел способ дрессировать животных при помощи поощрения едой – без хлыста, палки и прочих угрожающих приспособлений.

Кроме того, в лаборатории проводились исследования гипноза (считается, что Дуров владел соответствующими техниками) и было доказано, что гипноз по своей сути – вполне материалистическое явление.

Деятельность лаборатории Дурова – эксперимент, стремление синтезировать науку и искусство и создать принципиально новый метод – вполне вписывалась в авангардные проекты 1920-х годов и программу Луначарского по созданию обновленного революционного цирка.

Научные достижения «Уголка» дополнялись его пропагандистской деятельностью. Цирковое искусство было приспособлено для идеологического высказывания. «Культурно-просветительский интерес» представлял собой прежде всего агитацию и «просвещение» масс. Интенсивность политического воздействия разных спектаклей довольно сильно варьировалась. Скажем, знаменитый дореволюционный аттракцион «Мышиная железная дорога» с приходом советской власти трансформировался незначительно – просто отныне железнодорожные пути были украшены лозунгами Наркомата путей сообщения.

На сцене «Уголка» ставились и более острые саркастические номера, высмеивавшие разнообразных врагов советской власти (буржуазию, белых и т. д.). Например, Дуров часто показывал сценку с фокстерьером по кличке Пик. Дрессировщик расстилал на сцене карту бывшей Российской империи и спрашивал: «Пик, какую территорию занимает рабоче-крестьянское Советское государство?» Пес обегал всю карту. «Пик, а где находится белая контрреволюционная армия?» Пес останавливался над Крымом и поднимал лапку.

И наконец, существовали полноценные политические спектакли, устроенные куда более изощренно. С этой точки зрения наиболее показательный пример – спектакль «Зайцы всех стран, соединяйтесь!». По воспоминаниям И. Г. Эренбурга[450], действие развивалось следующим образом: сначала заяц долго перелистывал книгу, на которой крупными буквами было написано «Капитал», затем подзывал к себе других зайцев, и они некоторое время вместе изучали книгу. После этого на сцену вывозили картонный дворец, который охраняли кролики с ружьями. Зайцы выталкивали пушку, стреляли по кроликам, и, одержав победу, поднимали над дворцом красный флаг.

Другой политический спектакль того времени, «Гаагская мирная конференция» (позже переименованный в скучный «Дружный обед»), представлял собой мирную сцену обеда, когда «заклятые враги» – волк и козел, кошка и крыса, лиса и петух, медведь и свинья – сидели за одним столом и ели каждый из своей миски.

Уверена, эти спектакли Дурова предвосхитили многие постмодернистские перформансы и сегодня могли бы послужить интригующим объектом для дискурсивного и театроведческого анализа. Они представляют собой идеологическое высказывание, сконструированное совершенно особым образом. Цирк традиционно высмеивал власть и общественные нормы. Но в номерах Дурова мы (может быть, впервые) сталкиваемся с тем, что цирк начинает утверждать, воспевать и устанавливать идеалы – причем не физические, а политические. Если большая часть цирковых жанров и мастеров (гимнасты, силачи, акробаты и т. д.) демонстрируют и воплощают телесный идеал, физическую красоту и столь любимую авангардистами тему о полном контроле над человеческим телом, то дрессура – контроль над животными, позволяющий уподобить животное и человека и тем самым ввести зверей в политику, – оказывается принципиально новым, неоднозначным и воистину авангардным инструментарием.

В 1934 г. Дуров умирает. После его смерти научная деятельность «Уголка» прекратилась, а культурная – существенно изменилась. Дальнейшие трансформации «Уголка Дурова» происходят в логике институционализации авангарда. Идея эксперимента, принципиально нового искусства, революционного жеста, построенного на отрицании традиции, уступает место регламентированным и воспроизводимым театральным практикам.

В первую очередь цирк лишается возможности говорить о политике. Уже с середины 1930-х годов детские театрализованные спектакли вытеснили из репертуара острую политическую сатиру. Некоторые прежние постановки сохранились, но уже без политической составляющей – например, «Гаагская конференция» стала просто «Дружным обедом». В 1943 г. «Уголок» официально переименовали в «Театр зверей». С течением времени возраст целевой аудитории «Уголка» становился все меньше (и сегодня уже на кассе висит объявление, что входной билет нужен всем лицам старше одного года).

Превратившись в детский театр, «Уголок Дурова» потерял политическую остроту и разоблачающий пафос, но его высказывание было приспособлено теперь для воспитательной политики. Научная и политическая риторика «Уголка» сменились моралистической риторикой в отношении братьев наших меньших. Дрессировка без хлыста и палки, еще в начале 1920-х годов считавшаяся научным достижением, стала преподноситься как пример нравственности. У театра появился девиз: «Забавляя – поучай», который нивелировал разночтения и стал постоянным и однозначным посланием, транслируемым в спектаклях.

В то же время цирк времен Дурова воспринимается как своеобразный «золотой век» и источник традиции, которая должна воспроизводиться и поддерживаться будущими поколениями цирковых артистов. В этом контексте особенно важна идея цирковой династии – руководителями «Уголка» всегда становились члены семьи Дуровых, выступавшие продолжателями «великого дела Дурова» и хранителями традиций.

Особую роль здесь сыграла мифологизация «дедушки Дурова» как одного из культурных героев СССР. В честь Дурова назвали улицу, выпустили марку, о нем писали книги и снимали фильмы. Его вполне едкая и агитационная сатира стала преподноситься как добрые шутки и милые шалости, а научные открытия – как свидетельство его доброты. Сегодня меморизация «дедушки Дурова» в стенах музея «Уголка» происходит вполне зримо. Навстречу детям, пришедшим на экскурсию, выходит румяный «призрак» Дурова (артист О. Савицкий), рассказывает о бережном отношении к животным и показывает несколько фокусов.

Основу экспозиции музея составляют чучела животных – артистов «Уголка». Начало «коллекции» положил сам Дуров, который делал чучела из любви к своим питомцам (по воспоминаниям Эренбурга[451], он, например, очень расстраивался, что жена пускает в их спальню только обезьян, собак, кошек и попугаев, а барсуку и гусю вход туда запрещен). Сегодня в рамках экскурсии по музею звери Дурова описываются в терминах заслуженных артистов, служат проводниками традиции, легитимацией существующих практик дрессуры и знаками «чудес», которые творил «дедушка Дуров».