Награда для Героя - Su.мрак

Публикация на других ресурсах:

Только с разрешения автора.

Примечания автора:

Все книги учитываются полностью. Постхог. Сонгфик на песню «Придумай меня живым».

Пролог + 1 глава

Текст песни Jam — Придумай меня живым

В воде нарисованы звезды,

Как линии рук на дорогах

Не точно, но очень серьезно,

Тобою допущенный промах

История древнего мира

На каждом моем отпечатке,

И вечно идущим пунктиром

Бессмертье в стерильных перчатках

Пр.

Ты можешь увидеть в сетчатке моей

Триумф и паденье святынь,

Но, я умоляю, на несколько дней

Придумай меня живым

На выходе — ровная строчка,

На пульсе — отсчет метронома,

Отлично подобранный почерк,

Застывшая буква закона

Шифровка, как лестница в небо —

Лицо, отраженье, ступень

И черное, ставшее белым,

И белого черная тень

Пр.

Ты можешь запомнить в ладони моей

Реальности миражи

Но ради всего, что есть в мире теней,

Придумай меня живым

Рисован штрихами отличий

Классический профиль безумца,

Но в плоскости спин безразличных

Наш крик даст им шанс обернуться

И губы сухим первоцветом

Словами войдут меж страниц,

Но это не будет ответом,

А только лишь сменою лиц

Пр.

Но только лишь ты можешь знать эту ложь

И видеть сквозь горький дым

Пусть я для тебя ни на что не похож,

Придумай меня живым

Пролог.

Закопчённый и перепачканный в грязи лейтенант с эмблемой международных миротворческих сил на рукаве ворвался в приёмный покой госпиталя базы и прямой дорогой направился к дежурному хирургу, только что вернувшемуся из операционной:

— Ну, как он?

— Капитан Леклер, вы в Бога верите?

— Причём тут моя вера?

— Если верите, то молитесь.

— Дело плохо, да?

— Ну-у, надежда умирает последней. Кто вам этот человек? На нём была гражданская одежда. Мы не обнаружили никаких документов. Скажите, как его имя, а то в истории болезни он до сих пор значится, как Джон Доу, — врач-американец скинул забрызганный кровью халат и полез в ящик стола за сигаретами. — Если вы не против, поговорим снаружи. Здесь запрещено курить.

— Хорошо. Я вообще-то от вашей конторы тоже не в восторге.

Они вышли на крыльцо.

— Приходилось к нам попадать? С чем?

— Не заговаривайте мне зубы, капитан Джонсон! Что с ним?

— Для начала — множественные ранения мягких тканей стеклянными осколками. Не понимаю, как ему глаза уберечь удалось. Проникающее пулевое ранение в живот, вызвавшее массивное кровотечение. Два ножевых ранения в левую половину грудной клетки. Одно из них с повреждением диафрагмы. Ушиб головного мозга с обширной субдуральной гематомой. Множественные переломы правой плечевой кости. Трещина седьмого шейного позвонка со сдавлением спинного мозга… Могу продолжать и дальше, только легче вам от этого не станет. Все повреждения получены более суток назад… Мы сделали всё, что могли, но мы не боги, лейтенант. Если бы у нас была специализированная клиника... а так… — он устало махнул рукой. — Вы так и не сказали, кто этот человек?

— В том-то и дело, что я не знаю. Эта новая заварушка среди местных началась внезапно. Сцепились какие-то две экстремистские группировки. Накануне не было никаких признаков эскалации конфликта. На нашем блокпосте было всего тридцать человек, когда появились беженцы. Женщины. Дети. Пара раненых стариков и подростков да этот человек. А следом за ними с двух сторон наш пост атаковали… Чёрт их тогда бы разобрал, кто... Пока мы отражали атаку да делали вылазку, появились их противники и отрезали нас от блокпоста. Мы оказались меж двух огней и, пока прорывались обратно, боевикам удалось загнать оставленную нами группу прикрытия в здание… Тех, кто уцелел, конечно. А там дети, раненые. Наши и местные… Так вот, этот человек практически в одиночку удерживал вход в подвал, где они прятались. Ума не приложу, как ему удалось продержаться почти полчаса с одним автоматом и парой ножей на вооружении против почти трёх десятков врагов. Только восемь моих бойцов ему жизнью обязаны…

— Значит, вы не знаете, кто он и откуда?

— Понятия не имею. Беженцы говорят, что появился прямо из воздуха, как святой какой-то. Только они, после того как он их детей спас от неминуемой гибели, на него молиться готовы, так что… им сложно верить.

— Понятно. Может, он был у экстремистов заложником? Я слышал, и те, и другие промышляли подобным ради выкупа.

— Может быть. На местных он точно не похож. И лицо бледное, как будто он солнца несколько месяцев не видел.

— Я уже связался с военной полицией и переслал им его фотографию и отпечатки пальцев. Если о нём что-то известно — они это откопают.

— Капитан Джонсон! Капитан Джонсон! — медсестра, выскочившая на крыльцо, бросилась к начальнику. — Неизвестный пришёл в себя.

— Что-о?! Не может быть! С такими повреждениями, и так рано… да он… — остального лейтенант уже не слышал — в оперблок его не пустили. Послонявшись полчаса в приёмном покое и никого не дождавшись, он мысленно изо всех сил пожелал человеку, спасшему его людей, удачи и отправился к своему поредевшему подразделению.

А тем временем в послеоперационной палате, куда прорвались с боем следователи военной полиции, разворачивалась интересная сцена. Джонсон проводил диагностику и не мог в себя прийти от удивления. Нет, если бы он сам не делал операцию и не видел, в каком состоянии поступил к ним раненый, он бы ещё мог поверить, что повреждения оказались менее серьезными, чем предполагалось с самого начала. Но… Джонсон-то знал, что это не так. И вот теперь, при повторной диагностике, все обследования показывали… средней степени сотрясение мозга без всяких последствий гематомы, абсолютно целый седьмой шейный позвонок и отсутствие какого бы то ни было воспаления в брюшной полости:

— Бред какой-то!!! Этого просто не может быть.

Начальник госпиталя, приглашённый следователями, попытался, было, утихомирить впавшего в прострацию подчинённого:

— Капитан Джонсон, вполне возможно, что вы переоценили тяжесть состояния пациента при поступлении. Такое случается. От ошибок никто не застрахован.

— А аппаратура тоже ошибалась?! — хирург протянул начальнику результаты первого обследования.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});