Искушение чародея(сборник) - Кир Булычев

   – Почему мама остановилась у Бригитты?

   Я потянулся к космовизору и прикрутил громкость.

   – Ты же знаешь, что мама и тетя Бригитта – лучшие подруги. Они не виделись больше года.

   – Немного странно, что женщина, вернувшись из космоса, первым делом спешит к подруге, а не к мужу и не к ребенку. Ты не находишь?

   Безусловно, Алиса была права. В другое время я бы отшутился, мол, с каких это пор ты называешь себя ребенком, а окрестности Сатурна – космосом? Но на душе у меня скребли кошки, и благодушие, на которое я себя настраивал несколько дней кряду, вдруг стало стремительно улетучиваться.

   – Ты готовишь ужин для мамы?

   – Да.

   – Мама не будет есть вареники на ночь. Ей дорога фигура.

   Алиса кивнула.

   – Я это упустила. Что ж, так даже проще. Подай, пожалуйста, пакет для мусора. Соберу в него тесто, пока оно не затопило кухню и мы не захлебнулись в нем, как в гринпинской трясине.

   Зазвонил видеофон, на экране высветился британский номер. А вот и Кира…

   – Селезнев! – моя супруга выглядела взволнованной и экзальтированной. Она нервозно улыбалась, ее щечки трогательно розовели, как бывало всегда, когда Кира позволяла себе бокал-другой красного игристого мускадора. – Небритый! – укорила она меня. – А кто это там? – Она прищурилась. – Алиска!

   – Мам, привет, – Алиса подошла к видеофону, помахала перед камерой испачканной мукой ладошкой.

   – А я думаю, что это за барышня орудует на моей кухне! Алиска! – Кира прыснула. – А почему на тебе эта мальчиковая рубашка… Эти джинсы… Алиска! У тебя ведь точь-в-точь моя фигура! Ты не имеешь права скрывать ее под бесформенной одеждой!

   – Мне так удобно, мам, – отозвалась Алиса.

   – Удобно ей… – снова усмехнулась Кира. – Слишком мало времени я проводила с тобой. И вообще, – что ты в этот час делаешь на кухне? Почему ты не на танцах с ребятами? Ну, да ничего: скоро все изменится!

   – Меняться начнет уже сегодня? – поинтересовался я.

   – Что? – Кира нахмурилась. – Нет, не сегодня. Я останусь у Бригитты, у меня здесь свои планы, к тому же над Ла-Маншем гроза, прямые рейсы в Москву отменили…

   Рядом с Кирой рассмеялись. Чуть осипший от крепких сигарет хохот писательницы Бригитты Гейл я узнал сразу; ему вторил гулкий, басовитый смех мужчины, несомненно, обладающего богатырским объемом грудной клетки.

   Кира оглянулась, сделала неопределенный жест, затем снова перевела взгляд на нас.

   – Так, друзья мои. Мне говорить не с руки. Всех целую, не скучайте!

   Экран погас. Мы с Алисой переглянулись.

   – Друзья? – Алиса подняла брови. – Мило.

   На следующий день я работал дома: писал статью для «Вестника космозоологии». Но дело шло ни шатко ни валко. Перед внутренним взором была не мышечная механика склиссов, а письмо заместителя главного архитектора «Титанстроя», моей жены, которое пришло по космонету дней десять назад.

   «Игорь! – написала она. – Так дальше продолжаться не может. Надо что-то решать. Все, что происходит с нами, превратилось в вялотекущую болезнь. Пора выздороветь и позволить себе жить полной жизнью. Я покупаю билеты, чтобы быть в следующую среду на Земле. Нас ждет серьезный разговор».

   Клацнул дверной замок. В прихожую вошла Кира. Я поспешил ее встретить.

   – Что за запах у вас здесь, Селезнев… – она поморщилась, тряхнула плечами, скидывая красную курточку из кожзаменителя. – Ты хоть иногда проветриваешь квартиру?

   – Иногда, – я решил держать дистанцию. – Не метан. Не аммиак. Непривычно в первое время, да?

   Кира заглянула на кухню.

   – А где Поля? – спросила она строго.

   – Поля сломался, – мне не очень хотелось вдаваться в подробности и рассказывать о том, как мой совсем сбрендивший с годами домашний робот устроил переполох и чуть было не угнал машину времени. Поля вбил в голову, что, вернувшись в прошлое, он сможет устранить мнимые недоработки в собственной конструкции, которые якобы мешают ему сегодня стать человеком, и заодно – почетным членом клуба нумизматов. Бедолагу пришлось деактивировать, но я сохранил Полин жесткий диск, ведь на нем хранилось множество рецептов, полезных советов по ведению домашнего хозяйства, и еще его можно было использовать вместо пресс-папье.

   – Как сломался? – опешила Кира. – Это был мамин подарок на нашу свадьбу! Сломался! – она притопнула. – И что, отремонтировать – никак?

   Я развел руками. Дескать, никак.

   – Вот поэтому, – Кира наставила на меня указательный палец; блеснуло новенькое кольцо из солнечного янтаря: вещества, которым по весне сочатся ядра тяжелых звезд, – я от тебя ухожу… Ну, точнее, не только поэтому, – поправилась она. – Просто так не может продолжаться дальше, понимаешь?

   Я понимал. Но у меня в тот момент все еще была иная точка зрения.

   – Может, ты прописала нам неверное лекарство? И вместо того, чтобы уйти от меня, тебе следует прийти ко мне? Пожить со мной и дочерью хотя бы какое-то время, не срываясь с места. Хотя бы месяц.

   Кира вздохнула.

   – Помнишь, когда мы только поженились… Ты пропадал в далеком космосе. Ты занимался своей карьерой космозоолога, ты жил работой и скакал, как кузнечик, с планеты на планету. А я сидела с маленькой Алиской на руках в душной квартире в компании Поли и тряслась, что тебя на Эвридике мог сожрать какой-нибудь Малый дракончик. Помнишь, ты обещал: придет время, и я смогу заняться собой? Кажется, все справедливо. Сейчас – мое время. Вселенная любит равновесие.

   – То, что ты говоришь, не лишено смысла… – положа для убедительности руку на сердце, начал я.

   Кира перебила:

   – Потому что я права. И не стоит забывать обо всех твоих аспирантках, студентках, ассистентках. Не жил же ты эти годы монахом… – она подошла к зеркалу, поправила прическу. – Как, собственно, и я никогда не жила монахиней.

   Я зашел в свой кабинет, посмотрел на недописанную статью, бездумно поправил занавески. Затем вернулся в прихожую, где до сих пор стояла, не разуваясь и не проходя в комнаты, Кира.

   – Похоже, время обмена нотами и упреками прошло. Значит, хочешь развестись?

   – Да, – ответила она, глядя в зеркало. – Так будет лучше. Для нас с тобой и для Алисы. Ты только посмотри, во что ты ее превратил. Ее не отличить от мальчика.

   А вот это было неожиданно.

   – Что ты имеешь в виду – лучше для Алисы?

   – Я заберу ее на Титан, – Кира повернулась ко мне, с легкой опаской заглянула в глаза, словно ожидала бурю негодования, и договорила: – Понимаю, что вы довольно близки, но дочь должна жить с матерью.

   – Я воспитываю Алису с пяти лет… ты называешь это – «довольно близки»?

   – Не цепляйся к словам, – Кира прошлась по прихожей туда-сюда. – Я подготовила справку, Алису готова принять Первая гимназия имени Гагарина, это лучшая школа в окрестностях Сатурна. Вот, – Кира достала из сумочки старомодный бланк. Протянула сначала мне, но, передумав, положила на полочку возле зеркала.

   – Гм… я бы предпочел, чтобы Алиса осталась со мной.

   – А вот это исключено! – глаза Киры сверкнули.

   – Но почему? Пусть все остается по-прежнему! Подправим себе семейное положение и будет. Зачем срывать с места Алису?

   – Странное предложение! Мы не склиссы, мы – люди, дорогой профессор. Алиса – моя дочь, и я хочу, чтоб она жила со мной. Неоправданно долго я полагалась в ее воспитании на тебя. Даже не знаю, возможно ли что-то еще исправить…

   – Чем же ты недовольна? – изумился я. – Алиса – прекрасная спортсменка, она отважная, решительная. Учится хорошо, и у нее много друзей во всей Галактике.

   – Вчера на кухне я видела зверька с мальчишеской стрижкой, в мальчишеской рубашонке и с запачканной мукой физиономией. Алиса – девушка, а ты растишь межзвездного авантюриста. Зачем? Чтоб она сгинула на какой-нибудь неисследованной планете? В очередном никому не нужном приключении?

   – Что ж… – я отступил; я всегда отступал под напором Киры, такая вот у меня слабость. – Алиса скоро вернется, у нее семь уроков сегодня. И наша принцесса со вчерашнего дня не в духе. Я, конечно, не синоптик, но берусь предсказать, что будут гром и молнии.

   – Вот, я так и предполагала. Поэтому знаешь что? Сделай-ка одолжение, введи ее в курс дела сам, – Кира отступила к дверям. – А я вернусь, когда перестанет штормить, и поговорю с ней, как женщина с женщиной.

   Я хмыкнул.

   – Не лучше ли будет, если мы побеседуем с дочерью вместе?

   – Не-а, – Кира опустила взгляд. – Во-первых, я не одна, как ты понимаешь, приехала в Москву, и человек уже заждался во флаере, – Кира быстро взглянула на меня из-под ресниц. – Во-вторых, ты же – мужчина и справишься с таким сложным делом, как разговор с ребенком, прожившим с тобой под одной крышей восемь лет.