Шайтан Иван (СИ) - Тен Эдуард

Обязанности денщика и моего слуги стал выполнять Аслан. Анисим объяснял, поучал и показывал, что надо делать, следить в первую очередь за питанием и имуществом командира. Аслан не был княжеского или дворянского сословия, относился к свободным людям, поэтому принял все спокойно и считал себя моим слугой, денщик ему не нравилось. Он стал моей тень и старался всегда быть рядом и нужным мне, порой это сильно напрягало. Его страсть к фехтованию была фанатичной, любую свободную минуту тренировался и еще ему полюбился наш пистолет. К моему удивлению был очень аккуратным и спокойным, без горских понтов, мастером на все руки. Быстро нашел коричневую черкеску, серый бешмет, черные штаны и папаху, кинжал на поясе. Анисим сошелся с Асланом, на почве чего не знаю, подозреваю это Анисим помог с одеждой ему. Аслан осознав, что я главный начальник на базе и служить, такому уважаемому человеку, нет ни какого урона чести.

Не откладывая на долго начали строительство дома, помогали все свободные, как не помочь брату пластуну. За 8 дней отгрохали дом с сараем, конюшню, даже баню. Саман хорошая штука, дешево и достаточно прочно. Осталось просушить печью дом и можно жить. Рома торопился закончить строительство, обещая справить новоселье и свадьбу сразу, но только среди своих, очень он обиделся на родных.

— Полусотня моя семья, — как-то сказал он и многие были с ним согласны.

Прибывший из увольнения Авдон Еснин из 2 десятка доложился, что полковник Соловьев приказал явиться в штаб не мешкая, как только можется.

— Что там стряслось? —

— Не знаю командир, я уже из дому выезжал как посыльной меня в штаб, а там приказали передать —

— Ладно, дома как? —

— Так, хорошо все, сеструху замуж отдают по осени —

— Есть что подарить? —

— так отдарился уже, 15 рублев на подарок — приосанился Авдон

— Богато живешь казак —

— А тож, в пластунской полусотне служу —

— Ну, ну пластун, свободен —

— Что за вызов, да еще срочный? Аслан, готовь лошадей, в Семеновку едем — достал часы, 10 утра, к 6–7 вечера должны успеть, без напряга.

Трофим настоял на моем сопровождении еще двоих бойцов, Саввы и Кости, заодно и дома побывают. Не стал возражать. Выехали полностью снаряженные, время не спокойное, хотя когда оно было спокойное в этих местах.

Вот и Семеновка, показался обновленный вал вокруг станицы. Семеновка раза в два больше Романовки. Проехали ворота, я отпустил Савву и Костю, к штабу подъехал с Асланом.На крыльце стоял поручик в пехотном мундире и курил трубку. Бросив повод Аслану, я поднялся на крыльцо и хотел войти в штаб услышал, как поручик раздраженно сказал

— Эй, как тебя там, ты почему не приветствуешь офицера, не пойми что, чучело —

Я повернулся к поручику и хотел поприветствовать от все души, как из штаба вышли командир и есаул.

— О, Петр Алексеевич, быстро вы, однако, завтра вас ждали — сказал Соловьев.

Я вытянулся во фрунт, приложил руку к пластунке, четко доложил

— Ваше высокородие, хорунжий Иванов по вашему приказанию прибыл —

— Будет вам, Петр Алексеевич, не на плацу — протянул он руку для пожатия.

— Это он перед поручиком фасону держит, уставник хренов — усмехнулся есаул

— Да, Петр Алексеевич, разрешите вам представить, поручик Истомин Аркадий Виссарионович, командир 2 роты, 7 батальона, редут строят, там и будут располагаться. Прошу любить и жаловать. Я, смерил пристальным взглядом поручика, представился.

— Командир отдельной полусотни Семеновского казачьего полка, хорунжий Иванов Петр Алексеевич и на будущее, прежде чем что-то сказать, подумайте, а то можно быстро языка лишиться. —

— Сами виноваты хорунжий, ходите не понятно в чем, одеты как чучело.— намеренно повторился поручик и зло усмехнулся. Повисла тишина. Есаул молчал и с неподдельным интересом ждал моей реакции. Я, рассматривая лицо поручика, с сожалением сказал.

— Вы поручик пользуетесь моим безвыходным положением, я вам даже по морде дать не могу, усы помнутся, красота такая, — видно было, что усы это гордость поручика.

Есаул заржал как стоялый конь

— Ну уел, хорунжий, вот ей, ей уел, чертяка, прости меня господи, —

— Будет вам господа, не время ссориться и поручик не советую вам затевать дуэль, во первых я не позволю, во вторых хорунжий первейший бритер в наших местах, он отстрелит вам уши если вздумаете стреляться и срежет усы вместе с головой. Поверьте, я не шучу — подполковник с серьезным лицо смотрел на поручика.

— Командир прав, поручик, все так и есть, я сам побаиваюсь хорунжего и его архаровцев, столько бандюков и горцев перерезали, аж жуть берет, а скольких в рапорте не указывает, только господь знает.—

— Ладно жути нагонять, Василий Иванович, забудем поручик это недоразумение и протянул руку, он растерянно дернул плечами, но пожал её.

— Вот что, Петр Алексеевич, надо вам ехать в Пятигорск — сказал Соловьев, когда мы расселись за столом. — атаман выполнил обещание и вас наградили орденом Святого Станислава 3 ст, поздравляю и выделил 5 медалей за храбрость, серебряных, для нижних чинов, сами решите кто достоин. Поздравляю, Петр Алексеевич, —

— Благодарю, как получу, так и обмоем — люблю я это дело, ордена— подумал про себя, — если не ошибаюсь, то награждение орденом, дает право на потомственное дворянство —

Ночевал у есаула, поужинали, переговорили о делах и спать. Рано утром тронулись домой. Ехал и думал о том, как все складно сложилось, орден, деньги отвезу в Пятигорск, может второй заказ пришел, хорошо бы.

— Можно спросить командир? — Савва пристроился рядом и Костя навострил уши

— Спрашивай —

— Когда на Аслановском селище бандюка допрашивал, ты сказал, что глаз на жопу натянешь, это как? —

Вы не можете представить, что я испытал. Сначала я не понял вопроса, когда до меня дошло я хохотал до колики в животе, а потом сам не мог толком объяснить, что это образное выражение. Узнав, что предстоит поездка в Пятигорск, бойцы стали убеждать меня, что лучше их десятка в полусотне нет и только они способны сопроводить меня должным образом. Аслан ехал молча, только когда я смеялся, он озабоченно посматривал на меня.

Весть о том, что меня наградили и выделены 5 серебряных медалей на георгиевской ленте, опередила нас. Медали для отличившихся из иррегулярных частей и милицейских подразделений из инородцев, поступивших на службу Российской империи. Малые, серебряная и золотая носились на груди и большие, серебряная и золотая, носились соответственно на шее. Награды почетные и уважаемые. Самая главная интрига в том, кого наградят. Мои сподвижники имели серебряные медали, Егор Лукич, Анисим и Степан, а Болотов старший и золотую. Такое ощущение, что на базе узнали об этом раньше нашего приезда. Поставил в известность, что завтра едем в Пятигорск, определил состав отряда, 2 подводы, Егор Лукич, Тихон, десяток Саввы в полном составе, я с Асланом. Саню пришлось включить позже. Он не услышав себя в списках надулся как ребенок показывая мне как я не справедлив к нему. В конце концов я не выдержал такого психологического давления

— Ладно, Саня поедешь, но при условии, что у тебя канцелярия в порядке. —

— Так это всегда, пожалуйста, —он достал журнал приказов, формуляры еще какую-то коробку с бумагами.

— А это бумаги, Егора Лукича, прошил как ты сказал, командир, — он указал на коробку.

— Убедил, собирайся.-

Надо признать мне нравился Саня, физический сильный, быстрый и решительный, лихой казак, но с головой дружит, не унывающий весельчак и душа компании. Первый гармонист в станице. Играл он виртуозно и пел замечательно. Видно не одно девичье сердце разбил. Происходил он из хорошего казачьего рода, правда порядком обедневшего. Отец Сани, Кондрат Бедовый, георгиевский кавалер, один из не многих в станице, в одном из боев сильно покалечился и работать полноценно не мог, часто болел по первости. В семье Саня и 2 младшие сестры, потому его как единственного сына в семье в рисковые дела не брали, и носил он серьгу в левом ухе, ношение обязательное. Была у Сани и личная драма в жизни, как же без несчастной любви, о ней мне поведал Егор Лукич, хорошо знавший отца Сани.