Заступа - Иван Александрович Белов

упырь? – промурлыкал нечистый.

– Чту, – сказал, как сплюнул, Бучила. Все он учел, кроме одного пустяка – противником оказался бес, демон из сраного Ада. После Пагубы между первородными вампирами и демонами полыхнула война за право властвовать над людьми, собирая обильную дань кровью и душами. Вампиры были повержены, и был подписан Договор. Отныне и навеки вампиры отказывались выступать против посланников Ада. Нарушить договор – значит подписать себе приговор. Тебя будут преследовать как бешеную собаку и вампиры, и демоны, можно убегать, прятаться, заметать следы, веками жить в вечном страхе – от расплаты все равно не уйдешь.

– То-то. – Бес направился к Лукерье колченогой походкой, оставляя когтями глубокие царапины на полу.

Рух уставился на Иону, кося глаза на пищаль.

– Чего стоишь, идиот? Заберет он бабу твою и тебя заберет.

Иона, растерянный, перепуганный до смерти, сломленный, замер с раззявленным ртом.

Демон доковылял до Лукерьи и уткнулся в невидимую стену, лапищи зашарили в воздухе, ощупывая препятствие. Рух улыбнулся. Кто умный? Бучила умный. Загодя начертил защитный круг солью, ножом из небесного железа и кровью черной козы. Последняя стена против тьмы.

Демон резко повернул морщинистую башку, глаза полыхнули багровым огнем.

– Убери!

– Ого, про круг-то я и забыл! – всполошился Бучила и бросился устранять препятствие, одарив Иону испепеляющим взглядом. – Это я мигом!

– Нравится людишкам прислуживать? – насмешливо осведомился бес.

Рух, нагнувшись смахнуть черту, застыл и парировал:

– Матушка не жаловалась твоя.

Демон глухо зарычал, крылья дернулись, когтистая лапа молниеносно сцапала Бучилу за горло.

– Повтори. – Бес притянул жертву, и Рух едва не сблевал от тухлой вони из черного рта.

– Лапы убери, хвостатый. – Бучила одной рукой раскрыл когтистую хватку и внутренне возликовал. Бес, промыкавшись в мертвеце, и правда здорово ослабел, можно с ним справиться, если б не договор…

– После поговорим. – Бес нехотя убрал лапу. – Круг убе…

Демон опрокинулся рылом вперед, наткнулся на невидимую стену и упал на колени. Позади белела перекошенная морда Ионы, огревшего беса со всего маху серебряным распятием между крыл. Священник был страшен – расхристанный, обезумевший, злой, волосы на голове встали дыбом, борода растрепалась. Раскалившийся крест с грохотом выпал из рук.

– Пищаль тащи, полудурок! Пищаль! – заорал Рух, откатываясь в сторону. Бес ревел от боли и ярости.

Иона опомнился, мелко семеня, сбегал к дверям и вернулся с волкомейкой в дрожащих руках. Огнебойную науку монах усвоил сполна. В пламени раздуваемого фитиля на миг высветились налитые кровью глаза. Зашипело, слепящая вспышка высветила иконы. Беса швырнуло, размазало по стене, он истошно завыл, барахтаясь на полу и раздирая когтями рваные раны. Серебро беспощадно прожигало нутро.

Бучила чудом ушел от картечи и глянул через плечо. Лукерья продолжала читать, заткнув уши и раскачиваясь как пьяная. Иона клацал серпентином, забыв о перезарядке, и что-то орал. Ну точно дурак, значит, далеко по церковной части пойдет. Бес дымился и полз к высаженным дверям, Иона, впав в неистовство, догнал его в три огромных прыжка, перехватил волкомейку за ствол и принялся херачить демона прикладом по чем попало: трещали сломанные кости, повисло порванное крыло, волочась по полу скомканной тряпкой. Бес отмахнулся, Иона отлетел пушинкой, шмякнулся со всего маху и тут же вскочил, сплевывая повисшую на подбородке кровь. Берсерк драный. Монах, потеряв пищаль, испустил яростно-писклявый боевой клич и с разбегу прыгнул бесу на спину ногами вперед. Бучила лишь руками всплеснул. Во дает, совсем озверел! И откуда взялось? В тихом омуте…

Демон полз к выходу, подтягиваясь передними лапами, стремясь убраться в стылую темноту, найти берлогу и зализать страшные раны. Уголья глаз на миг зацепились за Руха, и бес умоляюще прошептал:

– П-помоги…

– Ага, уже бегу, – ухмыльнулся Бучила.

– Договоррр…

– Подотрись договором своим. Он мне не велит рога тебе обломать, а другим-то пожалуйста.

Иона вооружился массивным подсвечником, размахнулся, но подступивший Бучила перехватил руку. Поп дернулся, заворчал, попытался ударить вампира свободным кулаком и резко остановился, в глазах появилась осмысленность, смывая кровавую пелену.

– Ты отдохни, не силуй себя, – вкрадчиво улыбнулся Бучила. – Беса просто не взять – всего истыкай, на части порви, все одно оклемается.

– И чего делать? – заорал обуреваемый жаждой убийства Иона. Теперь настоящий воин Христов.

– А ничего, есть тут у меня умельцы одни, – подмигнул Рух.

Бес переполз через порог, подтянул отказавшие задние лапы и тяжело свалился с паперти вниз мешаниной обожженной плоти, сломанных костей и порванных крыл.

Бучила вышел следом, брезгливо обходя подтеки черной, дурно пахнущей крови, и свистнул в два пальца. В темноте, среди угрюмых надгробий, проявились низкие тени. Фигуры поплыли в полосах промозглого хмельного тумана, превратившись в хмурых неразговорчивых домовых, увешанных оружием с ног до головы. Рух узнал вредного Мирошку и того, второго, чье имя совсем позабыл. Домовых было больше десятка.

– Вот теперь тебе будет заноза в заднице, саженной длины, – посочувствовал демону Рух. Бес сдавленно зарычал, силясь подняться на подламывающихся руках.

Из толпы домовых степенно вышел Авдей Беспута со свертком в руках, поглядел на беса и пробасил:

– Этот, что ль?

– Этот, – кивнул Бучила. – Племяша твоего загубил и ребенка украл.

– Хорошо. – Авдей бородой указал своим. – Забирайте, ребяты.

Бес вскинулся, заорал, готовясь подороже продать свою жизнь, но битвы не вышло. Домовые заработали увесистыми резными дубинками, сильные удары бросили демона ниц. Молчаливые коротышки подхватили жертву под руки и потащили за церковь.

– Моя воля, я б его неделю на куски распускал, – пожалился Авдей.

– Времени нет, – развел руками Бучила.

– Уговор есть уговор, – Авдей недовольно запыхтел. – Натешиться не даешь. На, твое.

Он бросил сверток, Рух поймал на лету. Ткань развернулась, приоткрыв сморщенное личико подменыша.

– Забавная какая зверуха, – сказал Авдей. – Всего на денек ты мне ее на сохранение дал, а я как к родному душой прикипел. Ножиком тычу, а он ножками сучит и улыбка до самых ушей. Ну бывай, Заступа, некогда мне.

Главный нелюдовский домовой вразвалочку скрылся во тьме. Иона дернулся было за ним, но Рух удержал, шепнув на ухо:

– Не стоит на это смотреть, досталась падле самая поганая смерть.

– А это и правда бес? – голос Ионы дрожал. – Ни рогов, ни копыт, ни поросячьего пятака.

– Много ты понимаешь, – обиделся Рух. – Бесы с рогами и копытами только в книжках твоих, потому как ни один пачкун бумажный живого нечистого в глаза не видал. А ты зрел, за это мне спасибо скажи.

Он увлек монаха в церковь, звезды блекли, небо на востоке, за изломом черных лесов, пронзила светлая полоса. Свежий ветер, ворвавшийся в храм, разогнал вонь серы, горелой плоти и протухшей воды. Лукерья завалилась на бок в охранном круге и молилась