История тайной войны в Средние века. Византия и Западная Европа - Павел Остапенко

Мелазия взяла с них клятву, что они ничего не предпримут против ее воли, и открыла Боэмунду и другим пленникам свой план: «Спешите на помощь отцу, который уже готов вступить в битву. Если вы победите, то не преследуйте неприятеля, возвратитесь скорее назад и не слагайте оружия, пока я не прикажу вам того. Между тем я прикажу всем стражникам спуститься к нижним воротам и оставаться со мной на дворе, как бы в ожидании вас. По вашему возвращению я повелю им наложить на вас оковы, тогда вы броситесь на них, схватите и заключите в темницу вместо себя. Овладев крепостью, удерживайте ее в своей власти, пока не заключите выгодного мира с моим отцом». Говоря так, Мелазия вооружила рыцарей и выпустила их на свободу. Стражникам, охранявшим их, она поведала следующее: «Отец дал мне власть вооружить христиан и выслать на поле битвы для нашей защиты. Если они победят врага, честь и преимущества останутся за нами. Если же они падут под мечом противников, то и в этом случае нам нет беды в погибели этих чужеземцев».

Сельджукское оружие X—XI вв.

В полном вооружении крестоносцы отправились на битву. Когда они прибыли к месту сражения, битва уже началась, крестоносцы бросились вперед с воинским криком норманнов: «Да поможет нам Бог!». От этого крика и натиска рыцарей войско Салимана поколебалось. Кроме того, в его войске находилось немало христиан, которые, узнав знаменитого на весь Восток Боэмунда, пришли в восторг, оставили Салимана и присоединились к своим братьям.

Бой был жестоким, армия Салимана обратилась в бегство. Войско Далимана преследовало отступающих весь день и практически истребило неприятельскую армию. Между тем «пленники» возвратились назад и нашли у башни Мелазию, которая ожидала их вместе с тюремной стражей. Увидев Боэмунда и его спутников, она сказала стражникам: «Франки[106], без сомнения, честный народ и хорошо держат данное слово. Идите им навстречу, отберите оружие и отведите в темницу, пока мой отец, возвратившись, не наградит достойно их мужество». Но тут крестоносцы окружили стражу, схватили и заключили вместо себя в темницу, а потом без малейшего шума и не проливая крови, овладели башней. Ведь город был пуст, потому что все войско ушло с Далиманом; в домах оставались дрожащие от страха женщины и дети. Эта башня соприкасалась с главным дворцом султана.

На следующий день в город вернулся Далиман с войском. Дочь выбежала к нему, окруженная юными подругами: «Привет тебе, — говорила она, — славному победителю!». Но Далиман остановил эти проявления радости словами: «Молчи, презренная распутница! К моему посрамлению, ты доставила оружие моим врагам, вместе с которыми ты будешь сожжена, как преступная изменница».

Однако, когда крестоносцы увидели из башни, что происходит, Боэмунд сказал: «Смотрите, наша благодетельница повергнута в страх; теперь нужно выйти и помочь ей изо всех сил». Боэмунд со товарищи спустились во двор, окружили Далимана и его приближенных и быстро овладели всеми важнейшими пунктами дворца. Однако, несмотря на представившуюся возможность, мусульман крестоносцы не перебили, сдержав данную Мелазии клятву.

Мелазия, взявшая таким образом верх над своим отцом, потребовала от него: «Заключите мир с христианами; и пока вы живете, да сохранится между вами нерушимая дружба. Освободите всех пленных, которые живут на вашей земле, и они со своей стороны пусть возвратят вам ваших подданных, находящихся в их власти. Наградите достойным образом за славные услуги Боэмунда и его соратников, с помощью которых вы одержали победу. Знайте, кроме того, что я христианка, что я желаю возродиться таинствами закона Христа и что я не останусь более жить с вами».

В результате Боэмунд запер Далимана и всю его свиту в отдельный покой, охрана которого была поручена вооруженной страже, и распоряжался дворцом султана и всем, что в нем находилось, 15 дней[107]. За это время, по совету Мелазии, он отправил гонцов в Антиохию, к своему племяннику Танкреду, с просьбой привести отряд рыцарей, чтобы обезопасить себя при возвращении домой.

Когда отряд рыцарей прибыл, Далиман вынужден был заключить вечный мир с Боэмундом, отпустить на свободу всех пленников-христиан и извлечь из своей сокровищницы большие суммы для подарков, которыми он щедро одарил всех.

Боэмунд, опасаясь какой-либо хитрости или коварства со стороны султана, держал Далимана в заложниках до тех пор, пока не достиг границ своего княжества, а затем отпустил его. Мелазия покинула дворец своего отца вместе с франками, приняла христианство и вышла замуж за Рожера, двоюродного брата Боэмунда. Так счастливо окончился плен нашего героя.

В 1107 году Боэмунд, оставив Антиохию своему племяннику Танкреду, отправился в Европу, где намеревался собрать силы для нового крестового похода, теперь уже против Византии, которая не отказывалась от попыток вернуть себе Антиохию.

Путешествие морем в Европу было делом небезопасным, так как византийский флот господствовал в то время в восточном Средиземноморье, поэтому Боэмунд придумал следующее. Он пустил слух о своей кончине, и когда он достаточно разошелся по соседним государствам и даже достиг Византии, мнимый покойник велел приготовить деревянный гроб и судно для его перевозки и отплыл в Европу. Внешне казалось, что везут настоящего покойника; пока процессия двигалась сушей, Боэмунд лежал в гробу, а его спутники рвали на себе волосы и громко рыдали. Когда же корабль выходил в море, притворство заканчивалось, Боэмунд мог «воскреснуть».

Чтобы от «трупа» шел соответствующий запах, в гроб «покойного» положили зарезанного петуха. Уже на пятый день от петуха пошел нестерпимый дух. Тем, кто видел эту процессию, легко было обмануться: сомнений в том, что этот тяжелый дух исходит от Боэмунда, ни у кого не возникало. Анна Комнина, люто ненавидевшая Боэмунда, все же отдавала должное его изобретательности и в данном случае его терпению. Она писала: «Больше всего наслаждался этой гадкой выдумкой сам Боэмунд, и я удивляюсь, как его нос мог вынести такую атаку, ведь Боэмунд живой лежал рядом с мертвечиной. Из этого случая я поняла, что все племя варваров не знает удержу в своих стремлениях и готово добровольно вытерпеть любые страдания. В первый и единственный раз видела наша земля подобную хитрость варвара, целью которой было ниспровержение ромейского владычества. Никогда прежде ни варвар, ни эллин не придумывали против врагов ничего подобного, да и будущие поколения, я полагаю, такого не увидят».

Флот крестоносцев

Достигнув острова Корфу, где было уже безопасно, мнимый мертвец «восстал из гроба», отправился к правителю города и с надменным видом потребовал передать императору Алексею I следующее: «К тебе обращается тот самый сын Роберта, Боэмунд, чье мужество и упорство уже давно познали и ты, и твоя империя. Бог свидетель, ни в каких случаях я не терпел зла, причиненного мне. С тех пор как я через земли ромеев дошел до Антиохии и покорил своим копьем всю Сирию, я пережил много горького из-за тебя и твоего войска. Но знай: умерев, я снова воскрес и ушел из твоих рук. Скрывшись под видом мертвеца от всех глаз, от всех рук и подозрений, я ныне живу, хожу, дышу воздухом и шлю отсюда, из Корфу, твоей царственности ненавистные тебе вести. Ведь ты не обрадуешься, узнав, что город Антиохию я поручил Танкреду, моему племяннику (а он достойный противник для твоих военачальников), что сам я возвращаюсь на родину. Живой, я умер, и мертвый, воскрес, чтобы поколебать подвластную тебе Романию. Я не перестану заливать потоками крови твои земли и города, пока не водружу свое копье в самой Византии».

Боэмунду действительно удалось собрать войско, и вскоре он начал войну с Византией. Так судьба вновь свела этих непримиримых противников. И как и раньше, и Алексей I, и Боэмунд ни перед чем не останавливались, чтобы переиграть друг друга.

Когда их войска встретились, Алексей, решив не вступать в открытое сражение с Боэмундом, отвел армию за гребни холмов, оставив долину в качестве нейтральной зоны. Император считал, что таким образом он сведет до минимума возможность сношения между своими воинами и воинами Боэмунда, коварства которого небеспричинно опасался Алексей. Попросту говоря, император боялся измены в рядах своего войска.

Но и сам Алексей не прочь был одолеть противника хитростью. Летописец императора, его дочь Анна, свидетельствует: «Мой отец-самодержец не боялся опасностей и много испытал их на своем веку. Однако он во всем руководствовался разумом и, несмотря на свое горячее желание вступить в бой, стремился одолеть Боэмунда иными средствами. Ведь, как мне кажется, полководец не должен во всех случаях стремиться оружием одержать победу, но иногда, когда время и обстоятельства это позволяют, может для завоевания полной победы прибегнуть к хитрости. Да и вообще бывают случаи, когда врага лучше одолеть коварством. Вот и тогда самодержец затеял хитрость».