Мятеж - Андрей Посняков

– В камыши давай! – странный пассажир словно подслушал мысли рыбака. – Живее.

– Это ничо! – разворачивая лодку, обрадованно закивал рыбачок. – Это мы сладим.

О борта челна зашуршал камыш, а позади вырвалась из порохового дыма еще одна лодка – разъездная шлюпка с когга, что обычно тащили за кормой на прочной веревке. В шлюпке, умело орудуя веслами, сидели двое – худой, с курчавой бородкою, парень и белобрысый мужчина с красивым надменным лицом.

Юноша с рыбачьей лодки, чуть приподнявшись и раздвинув камыши, даже услышал слова:

– Греби, греби, мил человеце! Во-он туда, в камышины.

– Понял, господине… гребу. Эх, славно ты придумал с дымом!

Бросив шлюпку в камышах, двое беглецов выбрались на крутой берег и скрылись в лесной чаще.

– Давай к челну, – быстро распорядился отрок.

Сивобородый лодочник уже ничему не удивлялся, слава богу, хоть под стрелы да ядра не подставились, а уж тут-то… Да еще гульдены грели душу, один-то парняга заплатил сразу, еще в Ладоге, а другой вот – сейчас…

– Все! – выпрыгнув из челна, юноша кинул лодочнику серебряху. – Будь здоров, не кашляй.

– И ты будь здрав.

Проводив беспокойного пассажира взглядом, рыбак хмыкнул в кулак и довольно покачал головой. Ну, слава святому Клименту, теперь можно и домой, восвояси. С этаким-то уловом! Чуть обождать, пока вся эта катавасия не закончится, и…

Мощный удар секиры едва не сломал князю саблю! Пришлось все ж подставить клинок, уж больно неожиданно спрыгнул с кормовой надстройки вражина – дюжий молодец с круглым красным лицом и смешным – картошкою – носом. Спрыгнул, да с ходу секирой – куда уж тут было деваться? Хорошо, сталь дамасская не подвела – ордынский подарок. Сама великая ханша Айгиль – смешливая молодая девчонка с горящими шоколадными глазами – год назад сию сабельку в подарок прислала. Хорошая сабля – с удобной, щедро украшенной затейливой золотой вязью рукоятью и тяжелым, с небольшим изгибом, клинком.

Ишь ты, выдержала… Ну что ж!

Собственно говоря, бой-то уже закончился, многие ганзейцы сдались, а кто не сдался – тот валялся на палубе с проломленным черепом и проткнутой грудью либо вообще шел сейчас ко дну. И откуда только взялся этот бродяга с секирой? И как, гад, наседал! Такую-то энергию да в мирных бы целях!

Снова сверкнула секира, в маленьких глазках нападавшего горела лютая ненависть и какая-то обреченная злоба, словно у загнанного охотниками волка, вполне понимающего, что – все, край, не уйти!

Но этот-то сиволапый черт мог бы и сдаться! Вполне… Ан нет… Ввухх!!! Вожников едва успел присесть, пропуская со свистом пронесшуюся над головою секиру, рубанул в ответ саблей… эх, жаль, что вражина в бахтерце – доспехе из железных, наложенных друг на друга полос, крепленных промеж собою кольцами…

Да ты уймешься ли?!

Красномордый действовал боевым топором на диво умело и быстро, не давая князю перевести дух, – вот опять замахнулся… тяжелая, на длинной ручке, секира позволяла действовать издали, не подпуская противника на длину клинка.

Ввух!!!

А этот черт – опытный боец! Егор и заметить не успел, как оказался прижатым к фальшборту, похоже, мордастый того и добивался – убить да прыгнуть в воду, уйти… гм-гм… в бахтерце-то?

Снова сверкнуло лезвие… Вожников снова подставил клинок… и тот с нехорошим хрустом переломился, однако ж удар все же сдержал, правда, ненадолго – громко захохотав, враг снова занес свое беспощадное оружие, на этот раз – в последний раз, не оставляя противнику никакого шанса…

Князь живо швырнул в гада сломанный клинок, красномордый на долю секунды замешкался…

Вожникову этого вполне хватило для того, чтоб подскочить ближе и – технично, без спешки, но уверенно и быстро – провести мощный апперкот в челюсть. А затем – тут же – добавить и прямой в переносицу…

Никак не ожидавший подобного детинушка поплыл, замотал головой, словно оглоушенный бык, тяжело оседая на палубу. С глухим стуком ударилась о доски выпавшая из рук секира… С начала боя прошло… ну, где-то минуты полторы, от силы – две…

– Вот так-то лучше будет! – потерев руки, промолвил князь, оглядываясь на подбегавших к нему воинов. – А вовремя вы, парни, что и сказать… Ну, как тут?

– Все сдались, великий государь. Выстроились у правого борта и со страхом ждут твоего слова!

– Что ж, – Егор с улыбкой кивнул, – пойдем, поговорим, коли ждут. Может, что толковое скажут.

Толкового ганзейцы сказали мало, даже шкипер. Относительно груза – пушки, порох и увесистые слитки серебра!!! – капитан «Святой Бригиты» поведал лишь то, о чем и без того догадывался Вожников: когг, как и два других судна – «Дойную корову» и «Золотого быка», – зафрахтовала компания герра Якоба Штермеера, и кто хозяин груза, об этом нужно было спрашивать у него, что касается получателя, то от него имелись на борту приказчики, числом двое, правда, с началом боя они поспешно покинули судно, видать, сильно перетрусили – этакая-то пальба, абордаж – кому ж понравится-то?

В ходе же более вдумчивого допроса начальствующий состав когга валил все на некоего герра Вальбрехта Штромма, капитана «Золотого быка». Он, мол, может, что-то и знает, а мы, бедолаги, не ведаем.

Зато словесные портреты приказчиков составились вполне толково, Егор даже вздрогнул – до чего же один из них напоминал того, что организовывал распространение чумы в подмосковных княжествах: белесые волосы, небольшая бородка с усами, надменен, говорит слишком уж четко, то ли не русский, то ли долго жил за пределами Русии. Вот только перстня с синим камнем никто из команды припомнить не мог, но ведь перстень-то можно и спрятать. Хотя… мало ли белобрысых? Тот, не тот – что зря гадать-то?

Князь, конечно, выслал на всякий случай погоню, но особенно не надеялся – кто знает, куда подались «приказчики» – может, в Ладогу, может, в Новгород, а может – и на Москву или вообще в Хлынов куда-нибудь! Ищи теперь ветра в поле.

Вернувшись в Ладогу, живенько добросили капитана Вальбрехта Штромма, принимавшего самое непосредственное участие в сече, но, слава Господу, не убитого, а лишь раненого, да и то легко – в руку.

– Эх, хорошо я ему башку саблей не снес! – покусывал губы боярин Василий Есифович. – А ведь мог бы! Больно уж остервенело бился, гадюка такая.

Пленных препроводили в Ладожскую крепость. Немцы косились вокруг завистливо и даже с некоторым страхом – хороши башни и стены ничуть не хуже: сложенные из светло-серого камня, мощные, около пяти саженей высотой и в ширину – больше сажени. На стенах стража неусыпная, котлы для смолы, огромные арбалеты, тюфяки-пушки – попробуй, вражина, возьми, ужо зубищи-то обломаешь!

Герра Вальбрехта Штромма, капитана «Золотого быка», великий князь допрашивал лично, используя в качестве устрашения здоровенного бугая-палача в картинно-красной рубахе и весь антураж пыточной, расположенной в подвале одной из угловых башен.

– Этот вот – ноги зажимать. – Несмотря на нелюдимый вид – низкий покатый лоб с большим залысинами и черную, почти до самых глаз, веником, бородищу, – палач оказался вполне разговорчивым и пояснения давал не просто охотно, а даже и с каким-то хвастовством, смешанным с любовью, – видать, был настоящий мастер и к профессии своей относился с надлежащим уважением, как и положено профессионалу.

– Эти щипчики – ногти рвать, а эти вот, малые, – тянуть жилы. Тут вот захваты есть, чтоб удобно. А вот это… – горделиво улыбаясь, палач взял в руки нечто, напоминающее усыпанный гвоздями жезл. – Засовывать… гм… не знаю, как и сказать, княже.

– Ничего, ничего, я понял. – Вожников с самой любезной улыбкой перевел все пояснения на немецкий, после чего мило поинтересовался, с чего именно «любезнейший господин капитан» хотел бы начать экзекуцию – с этого жезла или со щипчиков для ногтей и жил?

– А может быть, уважаемому господину больше нравятся плети? Я полагаю, они здесь тоже найдутся… – Егор оглянулся на палача. – А, милейший?

– Знамо дело, найдутся, великий государь! – покраснев от удовольствия, важно покивал кат. – Да неча и искати – вона, всегда наготове висят. А вот и дыба!

– Я смотрю, тут у тебя все в полном порядке, – умилился князь. – Прям как в аптеке или как у этого… у ухогорлоноса, да! Как-то одному моему приятелю долбили носовую перегородку – впечатлений, скажу я вам, масса, и отнюдь не самых добрых. Ну что, господин лор! Можете начинать.

Почтительно поклонившись, палач пригладил бороду и, глянув на пленника с милой и приветливой улыбкой практикующей в пионерских лагерях медсестры, тихонько щелкнул пальцами. В ответ вдруг, как из ларца, явились два дюжих молодца, живенько поволокших герра Штромма на дыбу.

– Постойте!!! – взмолился немец. – Вы же даже еще ничего не спросили!

– Когда ведете разговор с лицом королевских кровей, надо добавлять «ваше величество», а еще лучше – «ваше величество господин император»! – любезно сообщил Вожников. – Что же касается вопросов, то зачем же я их буду выдумывать, задавать? Разве это императорское дело? А? Я вас спрашиваю, герр Штромм, извольте отвечать императору!