Закон Мерфи в СССР (СИ) - Капба Евгений Адгурович

— Гера, если тебя убьют... Я тебя убью!

А я решил, что женюсь на ней сразу, как только всё это закончится. В ЗАГС я занес уже пятую бутылку коньяка и килограмма три шоколада, и между делом договорился с ними сделать материальчик про редкие имена, какие выбирают минчане для своих детишек, так что тут всё было схвачено. И вообще — я вроде как всё продумал, подготовился, "подстелил соломки", как выразился тот, англоговорящий одноглазый Белозор из будущего.

Но всё равно — открывать железную дверь, коряво выкрашенную красной краской, с намалеванной поперек надписью "Седых 24 Бэ" было довольно стремно. Не "Б", а "Бэ" — ну надо же!

— Здрасте!— сказал я в полумрак подвала. — Тут качалка есть? Мне пацаны сказали...

У меня с собой была сумка со спортивной одеждой и обувью, и сам я одет был нейтрально: никаких "белозоровых штанов" и кроссинговых ботинок, всё очень средненько, дабы не привлекать внимания. И легенда у меня имелась: такая, в меру интеллигентная, в меру криминальная, как раз та, которую я мог обосновать на высокопрофессиональном уровне.

— Забор покрасьте! — откликнулся молодой голос. — Проходите, раз пришли, дядя!

Дядя? Я спустился по лестнице в подвал и оказался в чем-то вроде тамбура и раздевалки одновременно. Там меня встречали настороженные взгляды трех пар глаз. Два белобрысых юноши в трениках, кедах и одинаковых кофтах, и молодой человек постарше, лет двадцати пяти, с легкой рыжеватой щетиной, равномерно покрывающей круглую голову. Одет он был в в сланцы на босу ногу, спортивные штаны с лампасами и тельняшку.

— Так вы по какой надобности, дядя? — спросил он, хотя в дядья я ему явно не годился, максимум — в старшие братья.

— Да позаниматься хотел. Сказали ребятки, что тут у вас всё по-простому, без понтов... Я сам не местный, только-только переехал, из Дубровицы, ничего особо тут не знаю. Живу недалеко — вот и подумал... — я делал нерешительный вид. — Не, если у вас для своих, то я пойму,может — в центре что-то подыщу...

— Без понтов, ага, — усмехнулся мой собеседник. — На самом деле нет проблем, пришел — переодевайся, занимайся. Только смотри — часа через полтора тут будет полно народу. Хлопцы разные, всяко может быть. Это вот с утра тут пусто, а после обеда набегают. Осмотрись, если всё устроит — приходи лучше утречком. И вот, гля...

Он ткнул пальцем в угол, где на табуретке стояла картонная обувная коробка с прорезью в крышке и надписью "для пожертвАваний" на боку.

— Понял, не дурак, — сказал я, пошарил в кармане, достал рубль и, дождавшись одобрительного кивка, сунул его в копилку.

Рубль — это было много. Но для первого раза — приемлемо. Пройдя по скрипучему полу и отворив толстую кондовую дверь, оказался в качалке.

— Ого! — сказал я. — Сурово тут у вас всё!

— А ты чего ожидал? Бродвея? — усмехнулся парень в тельняшке.

Почему он вспомнил нью-йоркскую улицу мюзиклов — понятия не имею. Но смутить меня утюгами вместо гантелей, наваренными на трубы радиаторами батарей отопления в качестве штанг и спортивными скамьями из дубовых ошкуренных досок было невозможно.

Главное — на каждом снаряде белой краской был указан вес, так что я принялся за разминку и потихоньку-потихоньку перешел к силовым. Турник, стойки, брусья, нехитрые приспособы для упражнений со свободными весами — тот необходимый минимум, который я постоянно использовал занимаясь... Сейчас это называлось атлетизмом, в наше время — бодибилдингом, кроссфитом, пауэрлифтингом — как угодно. Я не зацикливался на чем-то одном, суть тренировок для меня никогда не заключалась в том чтобы заменить собой подъемный кран или стать похожим на человека-ветчину. Дело всегда было в нормальном функционировании организма, росту выносливости, силовых показателей...

— Эй, погоди, погоди парень, — не выдержал я. — Спину сломаешь! Ты ее не в ту сторону выгибаешь, надо прогнуться, а ты горбишься. Так можно себя травмировать! И вес возьми в два раза меньше, и делай вот так: сначала тянешь спиной, потом уже бицепсом дотягиваешь... Ага, понял? Пошло дело, почувствовал?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Ага! — удивился один из тех белобрысых пацанов. — Слушай, Серый, так на самом деле тяжелее! Попробуй, а? Дядя дело говорит!

В общем за те полтора часа, что я находился в зале, я фактически провел с ребятками классическую такую тренировку спина-трицепс, еще и пресс сделали, и замялись.

— Так ты что — разбираешься? Тренер что ли? — лысый всё это время ходил туда-сюда по залу, передвигал снаряды, посматривал на нас, иногда перебрасывался парой слов с пацанами. — Мне покажешь?

— Ну хочешь — завтра зайду? Возьми тетрадку, карандаш, составим программу в зависимости от потребностей, план питания...

— Шо? — удивился лысый.

Подтянулись и хлопчики, слушая и внимая.

— Ну, если хотите там быть сухими и жилистыми — это одна история. Если хотите поправиться, массу набрать, чтобы мышцы были как у Юрия Власова — это другая песня... Но, хлопцы, это дело многих месяцев тренировок, режима, питания.

— Так что, может расскажешь, дядя? — заинтересовались ребятки.

— Может и расскажу. Но сегодня пора мне, еще не спето столько песен! — хорошего понемножку, пора было и честь знать.

— А завтра придешь? — вдруг остановил меня лысый.

— Почему не прийти, если зовете? — пожал плечами я.

— Зовём! Да, хлопцы? — он был вполне уверен в своих словах.

— Да, Лысый, зовем! А звать-то тебя как, дядя? Фамилие какое? — поинтересовался один из белобрысых парней.

— Шлиман! — ухмыльнулся я, поминая своего археологического кумира студенческих времен.

— Еврей, что ли? А рожа-то полесская! — подозрительно прищурился старшой.

— Почему сразу еврей? Немец! — отмахнулся я. — Генрих Людвигович!

— А, немец... Тогда нормально. Приходи завтра, немец. Меня, кстати, Лысым зовут, а это — Серый и Белый, — по очереди Лысый показал на пацанов.

— Два гуся, что ли? — не удержался я.

— Хо-хо!

— Ха-ха!

Кажется, лёд тронулся. На квартиру я шел в настроении даже несколько приподнятом.

* * *

По пути домой решил зайти в гастроном, купить пельменей: в одиночестве готовить что-то сложное не хотелось, некому было эти изыски оценить. Стоя в очереди я размышлял на тему "не дурак ли я, и на что я вообще рассчитываю, связываясь с крупной бандой беспредельщиков, и не надоело ли мне жить?"

Очередь двигалась медленно. Бабуля в серой шали и бардовом пальто раз за разом пересчитывала монетки в ладошке, два затрапезного вида мужичка с придыханием, вполголоса обсуждали "полбутылки в одно горло". Хмурый мужчина в пыжиковой шапке и куртке на рыбьем меху держал за руку мальчика лет пяти-семи. Мальчик постоянно пытался второй рукой поправить вязаную шапочку с помпончиком, и икал. Икал самозабвенно, громко, явно наслаждаясь процессом.

Очередь ползла вперед. Люди хмурились. Мальчик икал. Я разглядывал сомнительное изобилие за стеклом морозильника: в продаже имелись "Сибирские" — вроде как неплохие, свинина с говядиной... Конечно, с теми, что сожрала сволочная коза Маркиза у Пантелеевны — не сравнить, но в целом — более-менее. Запланировал еще томатной пасты взять.

— ХВАТИТ ИКАТЬ!!! — вдруг рявкнул мужчина в пыжиковой шапке.

Он с сыном как раз подходил к кассе. Мальчик вздрогнул, вместе с ним вздрогнула вся очередь. Что и говорить — испуг как средство при икоте подействовал: парнишка и вдохнуть теперь боялся! Зато продавщица — худенькая носатенькая девочка с глазами-бусинками как у того суриката, громко выдала:

— ИК! Ой... — она прижала ладони ко рту и постаралась совладать с собой: — Вам что? ИК!

Это был провал. Мужик быстренько взял полбатона "Любительской" и палку ливерной, ухватил пацаненка за руку и выбежал из магазина. Мы же остались с икающей продавщицей, которая не знала куда деваться от смущения. Напугать и ее, что ли? Но тогда кто будет икать следующий?