Ангел для сестры - Джоди Линн Пиколт

хочешь что-то сказать, говори.

— Я? — Иззи сдвинула брови. — Но это ведь не мое дело, так?

— Так.

— Вот именно. Поэтому я оставлю свое мнение при себе.

Я округлила глаза:

— Прекрати, Изабель!

— Не думала, что ты спросишь. — Она села рядом со мной на диван. — Знаешь, Джулия, муха, когда впервые видит красный огонек электронной мухобойки, она ведь принимает его за Бога. А в следующий раз уже бежит от него.

— Во-первых, не сравнивай меня с мошками. Во-вторых, муха летит, а не бежит. И в-третьих, следующего раза не бывает. Муха уже мертва.

— Юрист до мозга костей, — усмехнулась Иззи.

— Я не позволю Кэмпбеллу угробить меня.

— Тогда попроси перевод.

— Я же не на флоте. — Я обнимаю маленькую подушку с дивана. — И я не могу этого сделать, сейчас не могу. Иначе он подумает, что я размазня, не способная отделить профессиональную деятельность от какой-то глупой подростковой… истории.

— Ты не можешь. — Иззи качает головой. — Он эгоистичный козел, который хочет прожевать тебя и выплюнуть. И у тебя действительно ужасная история увлечений всякими придурками, от которых нужно с воплями бежать прочь. И я не собираюсь сидеть и слушать, как ты пытаешься убедить себя, что не испытываешь чувств к Кэмпбеллу Александеру, когда на самом деле последние пятнадцать лет провела, стараясь залатать дыру, которую он проделал в твоем сердце.

Я смотрю на сестру:

— Вау!

Она пожимает плечами:

— Ты не думаешь, что у меня накипело, в конце концов?

— Ты ненавидишь всех мужиков или только Кэмпбелла?

Иззи погружается в задумчивость.

— Только Кэмпбелла, — наконец изрекает она.

В тот момент мне хотелось остаться одной в своей гостиной, чтобы швырнуть о стену пульт от телевизора, например, или какую-нибудь вазу, а лучше всего — свою сестру. Но я не могла выставить Иззи из дома, в который она въехала всего несколько часов назад. Я встала и взяла с тумбочки ключи:

— Пойду погуляю. Не жди меня.

Я не особо люблю вечеринки, а потому редко заглядываю в «Шекспировского кота», хотя это заведение расположено всего в четырех кварталах от моего дома. В баре было темно, людно, пахло пачулями и гвоздикой. Я протолкалась внутрь, влезла на барный стул и улыбнулась сидевшему рядом мужчине.

Настроение было — целоваться на заднем ряду в кинотеатре с кем-нибудь, кто не знает моего имени. Хотелось, чтобы трое парней соперничали за право угостить меня коктейлем.

Хотелось показать Кэмпбеллу Александеру, что` он потерял.

У сидевшего рядом мужчины небесно-голубые глаза, завязанные в хвост черные волосы и улыбка Кэри Гранта. Он вежливо кивнул мне, а потом отвернулся и начал целовать в губы своего соседа, светловолосого джентльмена. Я огляделась и увидела то, что упустила, войдя сюда: бар был полон одиноких мужчин, но они танцевали, заигрывали друг с другом, завязывали знакомства.

— Что вам предложить? — У бармена розовые волосы, торчащие в разные стороны, словно иглы дикобраза, и кольцо в носу, как у быка.

— Это бар для геев?

— Нет, это офицерский клуб Вест-Пойнта. Хотите чего-нибудь выпить или нет?

Я ткнула в бутылку текилы у него за плечом, и он потянулся за стопкой.

Порывшись в сумочке, я вынула бумажку в пятьдесят долларов.

— Давай всю. — Глянув на бутылку, я нахмурилась. — Могу поспорить, у Шекспира не было никакого кота.

— Кто нассал тебе в кофе? — резко сменил тон бармен.

Я прищурилась и посмотрела на него:

— Ты не гей.

— Конечно гей.

— По своему опыту могу сказать: если бы ты им был, то я, вероятно, нашла бы тебя привлекательным. Как-то так… — Я посмотрела на парочку по соседству, а потом, пожав плечами, искоса глянула на бармена. Он побледнел и протянул мне обратно мою банкноту; я сунула ее в кошелек и пробормотала: — Кто говорит, что ты не можешь купить.

Через три часа я осталась в баре одна, если не считать Севена[19] — так перекрестил себя бармен в прошлом августе, решив отделаться от всего, что могло нести с собой имя Нил. «Севен» абсолютно ничего не выражает, сказал он, и его это устраивает.

— Может, мне стать Сикс? — предложила я, когда добралась до дна бутылки текилы. — А ты мог бы быть Найном.

Севен закончил расставлять стопками чистые стаканы.

— Вот именно. Ты от всего отрезан.

— Он называл меня Джуэл, — сказала я, и этого было достаточно, чтобы расплакаться.

Джуэл — драгоценность — это всего лишь камень, попавший в невероятный жар и под немыслимое давление. Сверхъестественные вещи всегда прячутся в таких местах, куда люди не заглядывают.

Но Кэмпбелл заглянул. А потом бросил меня, показав, что увиденное не стоило траты времени и сил.

— У меня тоже когда-то были розовые волосы, — сообщила я Севену.

— А у меня была настоящая работа, — ответил он.

— Что случилось?

Бармен пожал плечами:

— Я покрасил волосы в розовый цвет. А что случилось с тобой?

— Я свои отрастила.

Севен вытер то, что я случайно пролила, и сказал:

— Никто не довольствуется тем, что имеет.

Анна одна сидит за кухонным столом и ест из миски кукурузные хлопья. Глаза ее расширяются. Удивление вызывает мое появление вместе с Брайаном, но других чувств девочка не выдает.

— Ночью был пожар, да? — спрашивает она, шмыгая носом.

Брайан пересекает кухню и обнимает ее.

— Большой.

— Поджигатель? — спрашивает Анна.

— Сомневаюсь. Тот обычно находит пустые здания, а тут в доме был ребенок.

— Которого ты спас? — высказывает предположение Анна.

— Угадала. — Брайан смотрит на меня. — Я сейчас повезу Джулию в больницу. Хочешь поехать?

Анна смотрит в миску:

— Не знаю.

— Эй! — Брайан приподнимает ее голову за подбородок. — Никто не собирается запрещать тебе видеться с Кейт.

— Но никто и не придет в восторг, увидев меня там, — отвечает она.

Звонит телефон. Брайан поднимает трубку, слушает несколько мгновений, потом улыбается:

— Это великолепно! Просто здорово! Да, конечно, я еду. — Он передает трубку Анне. — Мама хочет поговорить с тобой, — сообщает он дочери и, извинившись, уходит переодеться.

Анна колеблется, потом обхватывает рукой трубку.

— Алло? — А потом тише: — Правда? Она это сделала?

Через некоторое время девочка прекращает разговор, садится и снова берется за ложку, но потом отодвигает от себя миску.

— Это была твоя мама? — спрашиваю я, садясь напротив нее.

— Да. Кейт очнулась, — отвечает Анна.

— Это хорошая новость.

— Наверное.

Я кладу локти на стол:

— Почему не считать это хорошей новостью?

Но Анна не отвечает на мой вопрос.

— Она спросила, где я?

— Твоя мама?

— Кейт.

— Анна, ты говорила с ней о своем иске?

Не обращая на меня внимания, она берет коробку с хлопьями и начинает закручивать верх находящегося внутри пластикового пакета.

— Они отсырели, — заявляет Анна. — Никто