Дом на улице Мечты - Лайза Джуэлл

Она не успела пробыть в клубе, который располагался на Дин-стрит, и пяти минут, как кто-то уже купил ей выпивку. Руби взяла свой напиток и направилась за сцену. Одна из сотрудниц с сигаретой в руке подозрительно посмотрела на нее, но останавливать не стала, и Руби прошла к гримерке. Пола Руби увидела как раз за дверью – он разговаривал с кем-то по телефону. Когда она заметила его, сердце ее ушло в пятки. Он почти не изменился, разве что слегка потолстел. Надо думать, Элиза его неплохо кормит.

Руби втянула живот, провела рукой по волосам и направилась к Полу.

– Привет, Пол, – крикнула она.

Он обернулся на ее голос и посмотрел на нее с удивлением.

– Эм, Лиззи, дорогая, прости, можно я… эээ… перезвоню тебе через пару минут?

Пол захлопнул чехол своего телефона и внимательно взглянул на Руби.

– Руби? Что ты здесь делаешь?

– Пришла послушать Хейли, конечно же. А ты что подумал? – стараясь говорить как можно более непринужденно, ответила Руби. Она вытащила из сумочки пачку сигарет и предложила Полу. Он достал одну. Руби щелкнула зажигалкой. Оба одновременно затянулись.

– Ну, как дела? – начала Руби.

– Я в порядке. Все отлично, – отчеканил Пол.

– Ты поправился, – похлопала она его по животу.

– Да, – ответил Пол, вздрогнув от ее прикосновения. – Наверное. Как ты?

– Нормально, – сказала она. – Только немного… в подвешенном состоянии.

– Вот как. С чего бы это? – спросил он.

– Не знаю, – сказала она. – Просто что-то явно затевается. Мне кажется, Тоби хочет продать дом. Он тратит все деньги на ремонт. И… Я не знаю, но он как-то уж очень сильно изменился. Стал много гулять, сменил прическу. Происходит что-то странное, и я никак не могу разобраться, в чем дело.

– Может, стоит спросить у Тоби? – предложил Пол.

– Я спрашивала. Он сказал, что не продаст дом, но я ему не верю. Он наврал мне про деньги, которые получил от Гуса. Сказал, что это всего пара тысяч, только уже понятно, что там было куда больше, – с досадой произнесла Руби.

Пол пожал плечами. Он выглядел каким-то рассеянным.

– Ну, – сказал он, – это все-таки его дом. Если он хочет продать его, ты не можешь ему помешать.

– Да, а я тогда где жить буду? У меня нет работы. Нет денег. А теперь еще и жилья не будет. Получается, я стану бомжом, – охнула Руби.

Пол посмотрел на часы, а потом на дверь позади него.

– Слушай, Руби, через пять минут Хейли пора на сцену. Не очень понимаю, чего ты хочешь от меня. Нет, правда, что тебе нужно?

– Боже мой, почему все всегда думают, что мне что-то от них нужно? Ничего мне от тебя не надо, – отмахнулась Руби.

– Тогда зачем ты пришла? – спросил Пол.

– Я же сказала, послушать Хейли, – отрезала Руби.

– Но тебе ведь не нравится Хейли, – укоризненно произнес Пол.

– Что ты, я ее просто обожаю, – на ходу соврала Руби.

– Тебя бесит ее музыка, – констатировал Пол.

– Это не значит, что я не могу просто прийти и поддержать ее, – парировала Руби.

Пол вздохнул:

– Мне пора, Руби. Увидимся позже, ладно?

– Нет! – Руби вцепилась в рукав его куртки. – Нет! Не уходи. Я скучаю по тебе. Я хочу поговорить с тобой.

Пол мягко разжал ее пальцы и стряхнул ее ладонь со своего рукава.

– Руби, я уже тебе все сказал. Между нами больше ничего не может быть. Ничего.

– Но, Пол, я боюсь. Я боюсь, я в дерьме, и мне…

– Тебе что?

– Одиноко, – дрогнувшим голосом произнесла Руби. А потом начала плакать. По-настоящему. Потому что только сейчас поняла, что, кроме Пола и Тоби, у нее действительно не было в целом мире никого, кого она могла бы назвать близким человеком.

– О боже! – Пол вздохнул и закатил глаза. – Иди сюда.

Он обнял Руби и стал целовать ее в лоб, шепча тихие слова, чтобы успокоить ее.

– Все нормально, – приговаривал Пол. – Все нормально.

– Не нормально, – всхлипывала Руби. – Нет.

– Ты выкрутишься. Ты найдешь свой путь. Вот увидишь, – утешал ее Пол.

– Но что делать, если мой путь и мое место – сточная канава? Вдруг это моя судьба? – плакала Руби.

– Твоя? Руби Льюис? Чтобы ты да закончила свои дни в канаве? Вот уж вряд ли, – возразил Пол.

– Но я же не Руби, так ведь? Я – Трейси, – проговорила Руби сквозь слезы.

– Трейси, Руби – какая разница? Это все один человек, – улыбнулся Пол.

– Да, – вздохнула Руби. – Это-то меня и пугает. Руби хоть на что-то способна. А Трейси просто утягивает меня вниз.

– Ну, тогда просто не позволяй ей. Покажи, из чего ты сделана! – ответил Пол.

Он положил руки на плечи Руби.

– Слушай, – сказал он, – мне правда пора. Прости.

Руби услышала в его голосе какую-то отрешенность и поняла, что это конец. Она глубоко вдохнула.

– У тебя есть деньги? Хоть что-то? Я так… Боже, это звучит пафосно, но я в таком дерьме, Пол. В таком дерьме, что даже рассказывать не хочу, – сказала она.

– О боже, Руби! – закатил глаза Пол.

– Я могу их… заработать, – поспешно добавила Руби.

Пол прищурился:

– Что?

– Если тебе так проще, я могла бы с тобой как-то расплатиться. Ну, там… Боже, Пол, не заставляй меня говорить это вслух, – сказала Руби.

– Ты имеешь в виду? – опешил Пол.

– Да. Все, что захочешь. И когда захочешь, – честно произнесла Руби.

– Руби, не смей мне такое предлагать! – рассердился Пол.

– Почему нет? Я в отчаянии.

– А я нет. – Пол вытащил из кармана бумажник и достал оттуда три двадцатифунтовые банкноты. – Вот.

И передал их Руби.

– Хочу уберечь тебя от соблазна броситься на шею первому встречному. Но… это все. Больше не будет ничего, Руби.

Пол сунул бумажник в карман, затушил сигарету носком ботинка и захлопнул за собой дверь гримерки Хейли.

Руби стояла в коридоре, чувствуя кончиками пальцев свежие купюры. Шестьдесят фунтов. Этого хватит на неделю, а может, и на две. Она убрала их в карман пальто, а затем повернулась, чувствуя какое-то немое смущение. Она направилась прямо к стойке и заказала три порции водки, которые тут же выпила. Мужчина в черной рубашке зажег ей сигарету, но она не слушала, что он пытался ей сказать. Погас свет, и из-за кулис появился Пол. Он заметил Руби в баре, увидел рядом с ней человека в жесткой черной рубашке и бросил на нее взгляд, в котором грусть смешалась с презрением. Руби вскочила, так и не дав незнакомцу договорить, пробралась к двери, расталкивая толпы несущихся к сцене зрителей, которые хотели послушать Хейли. Лишь оказавшись на улице, Руби поняла, насколько пьяна. Сохо превратился в калейдоскоп беспорядочных вспышек, огней, туфель на высоком каблуке, автомобильных шин и чьих-то белозубых улыбок.

Руби увидела человека с изможденным лицом, сидящего на тротуаре. Мужчина посмотрел на нее умоляюще. Вокруг его колен было обернуто коричневое одеяло. У его ног лежала собака.

– Не поделитесь мелочью, милая? – окликнул ее уставший мужчина.

Руби сунула руку в карман своего пальто и нащупала две купюры по двадцать фунтов и горсть монет. Она вытащила купюры и отдала их нищему. Тот посмотрел на нее с удивлением.

– Спасибо, – сказал он. – Спасибо. Да благословит вас Господь!

Когда Руби была уже довольно далеко, мужчина снова окликнул ее:

– Спокойной ночи. Пусть у вас в жизни все сложится. Да благословит вас Господь! Да благословит вас Господь!

Руби двинулась вперед, ничего не видя перед глазами. Домой идти не хотелось. Нужно было, чтобы что-то случилось, чтобы это что-то отвлекло ее от воспоминаний о разговоре с Полом, чтобы ее жизнь сдвинулась с мертвой точки. Ей нужно кого-то найти. Кого-то нового.

Она шагнула с тротуара и пересекла дорогу, с тяжелым сердцем направляясь в какой-то неизвестный уголок Сохо.

44

Кон сунул стихотворение во внутренний карман пиджака и уже собрался уйти по делам, как вдруг услышал шум на лестнице. Он пошел посмотреть, что случилось, и увидел Руби в халате, прижатую к стене всем весом обнимавшего ее, довольно полного мужчины. Халат Руби раскрылся, и ее правая грудь была хорошо видна. Другую грудь ласкал мужчина. Он целовал Руби в шею, а она глядела в потолок.

Именно этот мужчина разбудил Кона прошлой ночью в три тридцать, начав хлопать дверьми и петь. Это он громко и беспощадно трахал Руби до полпятого утра. Этого мужчину, если верить крикам необузданной страсти Руби, звали Тим.

Тим отстранился от Руби и повернулся, глядя на Кона. У него было одно из тех лиц, которые встречаются довольно часто: крупное, самодовольное, испорченное. Густые волосы и очень дорогой костюм. На вид ему было лет тридцать пять, и на безымянном пальце красовалось обручальное кольцо.

– Утро доброе, – сказал он.

– Доброе утро, – ответил Кон.

Руби запахнула халат, избегая взглядов Кона.

– Это Тим, – сказала она.

– Да, – сказал Кон. – Знаю.

– Тим, это мой сосед – Кон, – продолжала Руби.

– Кон? – хохотнул Тим.

Кон попытался улыбнуться, но у него не получилось. Он ушел, оставив там, на лестнице, Руби с ее несвежим макияжем и толстым женатиком-банкиром. А сам двинулся в сторону площади Ганновера, к Дейзи.