Не бойся любви - Мэгги Осборн

Тай выпил свою текилу и поглядел на Дженни поверх стакана.

— Я не могу ответить. Не знаю почему.

Дженни ни в малейшей степени не напоминала женщин, за которыми он гонялся прежде. В ней не было ничего нежного или даже особенно женственного. Но он не мог не думать о Дженни Джонс как о совершенно необычной женщине. Если бы не эта странная прическа и слишком сильный загар, она выглядела бы очень привлекательной. А когда он думал о ее грудях и тонкой талии, над бровями у него выступал пот.

Дженни равнодушно посмотрела на него, повертела в пальцах стаканчик из-под текилы и сказала:

— Грасиела говорила, будто вы ненавидите меня за то, что я убила ее мать.

— Это неправда. — Он подумал с минуту — ему не хотелось называть племянницу лгуньей. — Грасиела, видимо, чего-то не поняла, — осторожно закончил он.

— Это хорошо, поскольку нам с вами придется действовать заодно, чтобы вернуть девочку. — Чуть сощурив глаза, Дженни произнесла задумчиво: — Мне было невероятно обидно думать, что вы меня ненавидите.

Он решил, что это обнадеживающий признак, и плеснул ей еще текилы.

— Мне было тоже невероятно обидно, когда вы меня связали и оставили валяться на земле. Я еще отыграюсь, не думайте. — Он передернул плечами: в конце концов она не новичок, понимает, что за такое приходится расплачиваться. — Но дело в том, что мне нравится ваша внешность, даже когда вы так некрасиво острижены. У ваших волос красивый цвет. Он куда лучше черного.

Дженни поправила короткую прядь за ухом и хмуро пояснила:

— Вши.

— Я так и думал, что-нибудь вроде этого. — Таю была по душе ее прямота, а также исходящая от нее энергия. — Мне вообще нравится ваш стиль. Черт возьми, да кто может объяснить влечение? Вы так не похожи на женщин, которых я встречал.

— Вот это чертовски справедливо, — рассмеялась Дженни.

На мгновение Таю показалось, что она покраснела, но, видимо, щеки ее разрумянились от солнца и от боли.

На него все еще производило сильнейшее впечатление, что она сидит вот так, с огнестрельным ранением, и смеется, не обращая ни малейшего внимания на собравшихся у харчевни зевак. Поразительная женщина. Тай не оставил без внимания, что рука у нее до самого запястья белая как молоко. Значит, и все тело белое, кроме яркого язычка пламени. В том месте, где разделяются ноги, достаточно длинные, чтобы обхватить мужчину и направить его туда, куда он хочет войти. Мысль об этом на минуту парализовала Тая.

Потом он сглотнул и провел рукой по вспотевшему лбу.

— Ну, пора. Держите руку тверже.

Прижавшись боком к прилавку, Дженни вытянула руку, сжала кулак и опустила голову. Тай налил текилы в рану. Дженни со свистом втянула в себя воздух и часто заморгала. Слезы выступили на глазах, но не пролились.

— Можно и поплакать.

— Нет, нельзя, — процедила она сквозь зубы. Промыв рану и обтерев кровь у нее с руки, Тай разлил остатки текилы и подождал, пока она проглотит свою порцию.

— Порядок?

— Порядок. Ну и что?

Голос у Дженни звучал сипло, глаза влажно блестели, но, Господь всемогущий, боль она переносила как мужчина.

Тай решил, что никогда в жизни так не хотел женщину, как хотел эту. Поскольку большинство женщин было покорными созданиями, ему и в голову не приходило, что среди них есть такие, которых необходимо приручать. Но Дженни Джонс ни в коем случае не относилась к числу покорных. Она была колючей, упрямой и легко входила в раж. Таю до сих пор не доводилось встречать ничего подобного.

— А вы чувствуете влечение ко мне? — спросил он, раздражаясь оттого, что вынужден унизить себя, задавая подобный вопрос.

Но ведь он открылся ей, и теперь Дженни должна ему ответить — это лучше, чем пребывать в неизвестности и гадать.

— Полагаю, что да, — призналась она после долгого молчания, упрямо глядя на него. — Мне это не так чтобы нравилось, но поскольку вы упомянули об этом, то скажу, что да, я испытываю влечение к вам. — Она поглядела на человека за прилавком и обратилась к нему: — С вашего разрешения, мне нужны два тонких кусочка свиной кожи.

— А также бинты, — добавил Тай.

— Послушайте, то, что мы испытываем взаимное влечение, еще не значит, будто мы непременно должны ему поддаться. — Дженни упрямо вздернула подбородок. — Кроме того, что меня влечет к вам, я не нахожу в вас ничего приятного для себя. Думаю, у вас были подобные случаи в прошлом. И должна довести до вашего сведения, что однажды поддалась такому влечению. Мне не понравилось.

Это была огорчительная новость. В ту минуту, как Джеини призналась, что ее тоже тянет к нему, в мозгу у Тая фейерверком вспыхнули буйные эротические видения. Дженни, как он считал, не из тех, кто останавливается на полдороге, и Тай представил, что она будет сильной и страстной любовницей. Но у нее в прошлом мужчина, который плохо обошелся с ней. Чертовски жаль! Женщины — они точь-в-точь как молодые кобылки. Обращайся с ними как надо, и они будут приносить мужчине радость каждый раз, как он сядет в седло, но, если обойтись с ними грубо или неосторожно, без необходимой бережности, неприятностей не оберешься. Стоит об этом как следует подумать.

Получив все необходимое от хозяина харчевни, Тай приложил по кусочку свиной кожи к каждому отверстию сквозной раны и прибинтовал их к руке полотняными бинтами. Кожа у Дженни была теплая и упругая, а сама рука крепкая и мускулистая. Если бы на Дженни не было пончо, Тай сумел бы украдкой глянуть на ее восхитительные груди.

— Я вовсе не говорил, что мы должны поддаться, — заметил он с нарочитой небрежностью.

Он не был уверен, что она отказала ему категорически, но на тот случай, если она склоняется к этому, хотел дал понять, что не делал никаких твердых предложений.

Дженни встала и дотронулась кончиками пальцев до перебинтованной руки. Глаза у нее были ясные, и походка такая же твердая, как у Тая. Глядя на нее, никто бы не заподозрил, что они вдвоем справились только что с бутылкой текилы. Тай как-то не задумывался над этим до сих пор, но умение пить — неплохое качество и для женщины.

— К чему вся эта болтовня насчет влечения, — заговорила Дженни, выходя из харчевни, — когда надо подумать, как нам вернуть вашу племянницу. Разве вы не беспокоитесь о ней? Или же она для вас всего лишь мексиканское отродье?

Взгляд у Тая стал жестким.

— Насколько я понимаю, забота о ребенке — теперь уже не ваше дело.

— Как раз наоборот: Грасиела — сейчас мое единственное дело.

— Где ваши пожитки?

Когда Дженни заговорила о Грасиеле, лицо ее переменилось. На нем как бы отпечаталась женская одержимость. Она на самом деле убеждена, что несет ответственность за его племянницу.