Не бойся любви - Мэгги Осборн

— Подождите! — закричала Грасиела. Она отделилась от группы мужчин и молча постояла, глядя на Дженни, которая шла по улице, услышав крик Грасиелы. Обе долго смотрели друг на друга, noтом Грасиела слегка помахала рукой и побежала назад к мужчинам. Один из этих ублюдков поднял ребенка к себе на плечо, уверенный, что ни Тай, ни Дженни стрелять не станут, и все мужчины быстро пошли к лошадям, привязанным возле харчевни.

Дженни прислонилась к стволу дерева и тупо смотрела, как мексиканцы уезжают рысью из деревни; Грасиела сидела впереди кузена Хорхе.

— Они ее убьют. Понимаете ли вы это? — спросила она, не глядя на Тая.

Тот медленно поднялся на ноги, отворачиваясь от пыли, поднятой лошадьми мексиканцев. Он был невероятно зол.

— О чем вы, черт возьми, думали? Стоять посреди улицы этаким уверенным в себе храбрецом даже без самого паршивого прикрытия! Вам дьявольски повезло, что мексиканец оказался плохим стрелком. Я просто поражен, что в вас не угодила ни одна пуля.

— Угодила.

Ругаясь на чем свет стоит, Тай подскочил к ней и, ощупав руками ее плечи, наткнулся на намокшее место повыше локтя.

— Господи! — Тай посмотрел Дженни в глаза. — Еще есть раны?

— Нет, только рука.

Откинув пончо ей на спину. Тай разорвал рукав. Поморщился, потрогав рану.

— Ваше счастье. Пуля прошла через мягкую часть, кость не затронута.

— Мы теряем время, Сандерс. — Она вырвалась. — Нам надо догонять их.

— Догоним, — мрачно буркнул он, вытирая кровь с пальцев. — Сначала надо заняться вашей раной.

Дженни пренебрежительно фыркнула:

— Здесь нет врачей. Нам следует немедленно ехать за мексиканцами.

— Кузены следили за вами или перестрелка — результат случайной встречи? Если это случайность, то особой спешки нет. Грасиела в безопасности, пока они не решат, что предпринять. Двум мексиканцам надо спорить целый день, чтобы наконец решить, что небо голубое.

Тай умолк и подумал, что эти слова — эхо отцовских суждений.

— Послушайте меня, — продолжал он, нахмурив брови. — Их четверо, значит, они два дня будут обсуждать, нужен ли им план, потом решат, что нужен, и еще три дня понадобится, чтобы придумать, как воплотить план в действительность.

Дженни подняла голову.

— Вы не слишком хорошо думаете о мексиканцах, верно, Сандерс?

Он повернул ее лицом к харчевне и повел.

— Сколько я себя помню, дон Антонио Барранкас старался доказать, что наши земли принадлежат ему. Он закрывал глаза на то, что его люди воруют наш скот. Его дочь расколола нашу семью.

— Это всего лишь одна семья. Барранкасы — это еще не все мексиканцы.

— Я, кажется, начинаю понимать, — хмуро ответил Сандерс. — Вероятно, вам кажется, что это ваше дело.

— Я думаю о Грасиеле, и потому это мое дело. Возможно, ваша нетерпимость — одна из причин, почему я не допущу, чтобы девочка уехала вместе с вами.

Они стояли нос к носу, обжигая друг друга взглядами.

— У меня есть что возразить на это. Я не настолько ослеплен… определенными вещами… чтобы невзлюбить ребенка только потому… — Тай явно запутался и уже брызгал слюной. — Если вы хотите… считаете своей миссией убедить меня, что все мексиканцы имеют ореол святости…

— У меня нет никакой другой миссии, кроме намерения выполнить обещание, данное очень хорошей женщине. И я первая пришла к заключению, что кузены Барранкас — вонючие сукины сыны.

— Вот здесь мы с вами сходимся. Только в этом пункте. — Он взял Дженни за здоровую руку, втолкнул в харчевню и потребовал бутылку текилы. — Сядьтека, — скомандовал он, указывая на табурет перед прилавком из голых досок, изображающим собой стойку бара. — Положите руку на прилавок.

— Что случилось? — спросил по-испански человек за прилавком, уставившись на окровавленную руку Дженни.

Он изображал полное неведение, как будто не слышал выстрелов на улице, не видел головорезов, садящихся в седло прямо у дверей его заведения.

— Ваши ребята ранили женщину. Я собираюсь промыть ей рану, — огрызнулся Тай. — Есть возражения? — Мужчина поднял обе руки и отступил на шаг, а Тай повернулся к Дженни: — Как вы?

— Делайте что нужно, — пожала она плечами. Снова откинув края пончо, Тай раскрыл окровавленные половинки рукава и хорошенько осмотрел рану. Четверть дюйма влево — и пуля задела бы кость, навсегда искалечив руку. Пара дюймов вправо — и Таю пришлось бы хоронить эту женщину. Тай налил в стаканчик текилы и пододвинул его к Дженни.

— Выпейте. Будет очень больно.

Она проглотила текилу одним духом — видимо, это было ей не впервой.

— Меня уже ранили однажды. Возле Эль-Пасо. — Дженни вытерла губы здоровой рукой. — Один подонок хотел украсть мою упряжку и груз. Это ему не удалось, но он ранил меня чуть пониже ребер. — Она глянула на Тая. — А с вами такое бывало?

— Лет пять назад. Один из людей старика Барранкаса подстрелил меня, когда я заехал на их земли поискать скот, который они у нас украли.

Тай налил Дженни еще стаканчик текилы и посмотрел, как она его опрокинула себе в рот.

Ему еще не доводилось знавать женщин — хотя бы одну женщину, которая сидела бы вот так, с кровоточащей огнестрельной раной, пила текилу не моргнув глазом и при этом не старалась бы вызвать жалость к себе и вообще ни на что бы не жаловалась. Сидела раненая и обменивалась с ним байками об огнестрельных ранах.

Покачав головой, Тай плеснул текилы себе в стакан и чокнулся с Дженни.

— Знаете ли, — начал он, взглянув сначала на ее коротко остриженные рыжие волосы, а потом опустив глаза на чистую линию подбородка, — я не могу этого объяснить, но я испытываю к вам сильное влечение. Прошу прощения за неуместность такого замечания, но вы произвели на меня впечатление женщины, с которой можно говорить напрямую.

Брови Джении взлетели чуть не до самых корней волос, а рот раскрылся в изумлении.

— Вы испытываете влечение? Ко мне? Почему?

Ее губы искривила гримаса, и на мгновение — весьма для него неприятное — Тай подумал, что ее недовольство относится непосредственно к нему, но она тут же объяснила:

— Это все малышка. Я так устала от ее вечных «почему?», что дала себе клятву никогда не произносить это слово.

Тай выпил свою текилу и поглядел на Дженни поверх стакана.

— Я не могу ответить. Не знаю почему.

Дженни ни в малейшей степени не напоминала женщин, за которыми он гонялся прежде. В ней не было ничего нежного или даже особенно женственного. Но он не мог не думать о Дженни Джонс как о совершенно необычной женщине. Если бы не эта странная прическа и слишком сильный загар, она выглядела бы очень привлекательной. А когда он думал о ее грудях и тонкой талии, над бровями у него выступал пот.