Поздний экспресс - Дарья Волкова

вспоминает, кем работает Ромин папа. И подумала, что хоть какая-то польза от Романа в ее жизни всё же была.

– Хорошо, – кивает мать. – Бери билет.

– Мам, – Надя утыкается лицом в материнское плечо, – всё так очевидно, да?

– Надюша, да какая разница, что там очевидно другим? Главное, что думаешь по этому поводу ты сама, – Вера Владимировна обнимает дочь, гладит по голове. – Я только об одном прошу: не скандаль, ладно? Вам… вам поговорить надо, просто поговорить. Обещай мне, что не будешь устраивать Вите разборки.

– Какие разборки, мамуля? – Надя поднимает лицо. – Не до скандалов мне сейчас.

– Ну-ну… – Тон у Веры Владимировны скептический. – Знаю я тебя. Ты, как истинная женщина, из ничего одну вещь точно можешь сделать.

– Не поняла…

– Ну, знаешь, говорят, что настоящая женщина из ничего может сделать три вещи – салат, шляпку и скандал.

– Чушь какая! Как из ничего можно сделать салат?

Поздние вечерние посиделки на кухне, Соловьев пьет чай из кружки, которую только он называет так. Остальные члены семьи – ведром.

– Ох, неспокойно у меня на душе, Стас.

– Да ладно, – отвечает Станислав Александрович. – Взрослая уже, не в первый раз за границу летит.

– Я не о том, неужели ты не понимаешь? Как там Витя? На самом деле?

– Да такой же, как наша красавица. Не в себе.

– Что там у них произошло?.. – Вера задумчиво чистит апельсин. Фруктов ей совершенно не хочется, лишь бы руки занять.

– Думаю, кроме них двоих, этого никто не знает.

– Надеюсь, у нее хватит здравомыслия сделать всё правильно…

– Здравомыслия? – переспрашивает Стас Александрович. – Ты не забыла, что мы говорим о нашей старшей дочери?

– У нее, кроме твоих, есть еще и мои гены, – парирует жена.

– Ну и зазнайка же ты, госпожа литераторша.

Вера Владимировна смотрит на мужа.

– Ты меня за это и любишь.

– Верно. Куда деваться? Люблю.

И вот она в Америке.

Отец ей подробно объяснил, как добраться. И вот тот самый дом. За спиной отъезжает такси. Дом небольшой, трехэтажный. В этом городе не так уже много высотных зданий, в основном это офисы крупных софтверных компаний.

А здесь тихий, жилой, зеленый район, двух-трех-четырехэтажные строения. В одном из них, том, что перед ней, живет Вик. Этаж третий. Надя задирает голову. Интересно, которые его окна?..

Звонит долго. Может быть, звонок не работает? Нажимает еще раз, прижимает ухо к двери. Нет, тренькает за дверью. Нет дома, на работе? Уже вечер. Она устала, перелет просто ужасающе выматывает, да еще если добавить к этому собственные мысли, страх, неуверенность…

Дверь открывается. Первая мысль: она ошиблась квартирой.

Вроде бы знакомый парень… Долговязый, длинноногий, в джинсах, правда, абсолютно не дырявых, консервативная серая футболка с каким-то мелким логотипом обтягивает широкие плечи. Но волосы… прическа, короткий светлый ёжик волос. Голубые глаза полны удивления… и так узнаваемо приоткрываются губы… Это же его губы… и его голос:

– Надя? Ты!

– Нет, это Люба! Или Соня! Догадайся сам. – Она ответила, даже не успев обдумать свои слова – так удивили ее изменения во внешности Вика.

– Надь…

– Пригласишь войти?

– Да, конечно! – Вик спохватился, отступил на шаг. – Прошу!

Она прошла в дом, огляделась.

– Мило.

Он понимает, что не заслужил даже этого равнодушного «мило», в квартире откровенный бардак. Раз в неделю приходит женщина убираться. И придет она завтра. А он особенно постарался за эту неделю. Но почему-то не стыдно.

– Выпьешь чего-нибудь?

– О-о, – Надя скупо усмехнулась. – Как в американском кино…

– Новая страна – новые привычки.

Молчание многоточием ощутимо повисает в воздухе, словно бы концентрируясь, и холодными каплями падает за шиворот.

– Зачем ты приехала?

Он удивительно спокоен. Надежда окинула его внимательным взглядом, пытаясь понять, что скрывается за этой холодностью. Ее сбивает с толку новый вид Вика, он стал более взрослым, что ли… И он ей нравится – такой.

– Кое-что узнать хочу.

Он удивлен, но пытается не показать виду. Лишь плечом как-то странно дергает, засовывая руки в карманы джинсов.

– Ну… спрашивай.

Надя тоже сунула руки в карманы своих джинсов. Она много раз прокручивала в голове их встречу. Но сейчас чувствует его отчуждение, поэтому растеряна.

– Вик, почему ты уехал?

Он снова дергает плечом.

– Как почему? Предложили интересную работу. Перспективы. Здесь, в Кремниевой долине Мекка всех айтишников.

– Работа? И всё? В этом причина?

Он отводит взгляд. И отвечает негромко:

– Да.

– А я? Я не заслужила даже «до свидания» от гениального господина Баженова? – В голосе Нади слышаться истеричные нотки, те самые, от которых предостерегала мать. Но она уже от волнения плохо контролирует свои эмоции. Пусть отвечает. Пусть объяснится!

А он отвечает, но после паузы и неожиданно:

– Надя… отпусти меня.

– Отпустить? – растерялась она. – Ты о чем?

Вик смешался. Он думал о Надежде постоянно, она не покидала его мысли, он видел ее во сне. И вот она здесь – бледная, нервная, без косметики, уставшая. Нет, это невозможно! Зачем она приехала? Успокоить уязвленную гордость? Наказать непокорного, осмелившегося от нее сбежать?

– Пожалуйста, Надя. Я прошу тебя. Я же не нужен тебе. Давай больше не будем встречаться.

– Ты сам понимаешь, о чем говоришь?

– Понимаю, – кивает Вик невесело. – Прекрасно понимаю. Зачем я тебе? У тебя таких много…

– Что?

– Надь, мы оба это знаем. – Выяснять отношения всегда больно, но надо. Иначе нельзя, никак. – Я для тебя просто один из… – Он замолчал. Как же это трудно! – Тебе же неважно…

– Неважно что?

– У тебя были, есть и… будут другие парни, – произносит он тихо, но твердо. – Зачем тебе именно я? Я понимаю, что задел твою гордость, когда уехал. Но так было нужно. Дай мне уйти, пожалуйста. Я не могу так…

– Витя… – Голос у Нади сорвался. – Ты что такое говоришь? По-твоему, я только и делаю, что прыгаю от парня к парню, из одной койки в другую?

– Я тебя не осуждаю. Это твоя жизнь, ты вольна…

– Так, стоп! – повысила Надя голос. – Значит, ты думаешь, что я шалава? Что мне без разницы когда и с кем, так?

– Я этого не говорил!

– Неужели? Ты именно это и сказал! Или я ослышалась? Значит, по-твоему, я дешёвка?

Лицо Виктора пошло красными пятнами.

– Слушай, правда, у каждого своя жизнь. Ты очень привлекательная, и ты имеешь право…

– Ты считаешь меня шлюхой! Неплохо…

– Нет же!

– Тогда я не понимаю! Какого рожна ты считаешь, что я меняю парней как перчатки? Что у меня каждый день в постели новый… – У нее пресекается голос.

– Слушай, я не думаю, что у меня есть право тебя осуждать, правда…

Она резко поднимает руку,