Табу. Разбитые судьбы (СИ) - Екатерина Сокольская

прошла. Простить Диму. Только бы он был рядом. Тараканы же в ответ крутили лапкой у виска.

Закрыть глаза на прошлое невозможно. Слишком горька была боль от предательства, последствий от которой никто не отменял. Я та, кто я есть именно из-за него. Перечеркнуть это не получится. Гордость и обида не позволят. За первым предательством почти наверняка следует второе. Это аксиома. Я не смогу каждый день видеть его и не ожидать очередного удара в сердце.

Плюс у него своя жизнь, в которой мне не место. Своя семья. А кто я? Никто. Пустое место. Прошлое, которое и останется в прошлом.

Пашка прав. Дима может просто поразвлечься и бросить. Поэтому я его оттолкнула. Поставила точку первой, чтобы не быть снова той бесхребетной девчонкой, ползающей перед ним на коленях.

Но его поведение было мне не понятным. Как будто он разрывался. Как будто это притяжение, которое я могла едва контролировать, тоже чувствует, но при этом не делает шаг навстречу.

Я схватилась за голову. Пашка… Он не заслужил такого. Не заслужил моего холодного отношения. Парень не виноват, что я не могла дать ему то, что он хотел. Он достоин лучшего. Достоин хорошей девушки, которая живёт свободно, не цепляясь за прошлое и за детскую любовь.

Рано или поздно его терпению придёт конец. Нужно найти в себе силы отпустить его, иначе он всю жизнь будет винить себя, что погряз в этом болоте, в которое я его затащила.

Я старалась. Видит бог, я старалась уделять ему внимание, быть ему другом и дарить нежность. Но этого недостаточно.

Невозможно пересилить себя и заняться сексом, когда ты желаешь другого мужчину. Тот целомудренный поцелуй в краешек губ был самой желанной лаской, о которой я грезила годами. Один единственный, который я запомню на всю жизнь.

Хотелось, чтобы этот поцелуй затмил все плохие воспоминания. Но то, как я страдала, закрывшись от родных, в своём мирке, как умирала в душе каждый день, желая лишь забвения, никогда не сотрётся из памяти.

Я сидела в ординаторской с уже остывшим кофе, теребя дешёвое колечко, уставившись в белую стену.

В чувство привёл щелчок закрывшейся на замок двери. Я обернулась, всё ещё пребывая где-то на границе между реальностью и своим внутренним миром.

— Паш, я тебя не видела с утра…

Парень с тяжело вздымающейся грудью и каким-то туманным взглядом двинулся ко мне, сканируя мою фигуру в медицинском халате и штанах светло-зелёного цвета.

— Паш, я много думала. Давай спокойно поговорим. Нам многое нужно обсудить.

Парень, казалось, меня не слышал. Он подошёл ко мне вплотную. Довольно-таки грубо схватил за плечи и прильнул в грубом поцелуе. Языком прорвался глубоко в рот, без возражений облизывая всё, что мог достать.

Подняв меня со стула, как безвольную куклу, прижался всем телом, передвинув руки на ягодицы. Я чувствовала твёрдый член бедром. Его губы в спешке покрывали поцелуями моё лицо, спускаясь к шее и покусывая её.

— Паш! — я попыталась сказать, что могут остаться следы, но слова были заглушены новым поцелуем.

Видимо, наша ссора тоже не далась ему бесследно. В сексе он всегда был нежен и сдержан. Слетевший же с катушек парень был как брат-близнец того нежного Пашки, которого я знала.

В аккуратных попытках как-то его сдержать, пыталась прислушаться к своему телу и решить, как мне больше нравится. Необузданная страсть или невесомая нежность. Огонь или лёд. Чего я хочу и хочу ли вообще.

— Паш, мы же… договаривались. На работе… нельзя…

Парень меня не слушал, резко развернув и надавив на плечи, наклонил над столом, за которым обычно мы обедали. Я лишь мельком увидела его пустые глаза. Достучаться в этот момент я бы не смогла до него. Там была железная дверь.

— Паш, не нужно! Паш, — я попыталась вырваться из его рук. Дёргалась и изворачивалась, чтобы скинуть с себя его тело.

Такой натиск меня испугал. Я совсем его не узнавала. Он был чужим. Чужие пальцы пробрались в трусики и больно проникли в меня. Чужие руки сжали ягодицы, наверняка, оставляя синяки на бледной коже. Чужое сбивчивое дыхание слышалось над ухом. Во рту пересохло, а к горлу подкралась тошнота от отвращения. Я представила себя со стороны. Распростёртое над столом безвольное тело, которое силой пытается взять незнакомый мужчина.

Какая же я слабая! Отвратительно жалкая и не способная защититься девчонка. Неужели годы меня ничему не научили?

В груди поднялась волна ненависти. Ненависти к своей слабости, к чужой похоти. Перестав пытаться отодрать от себя его руки, я опёрлась ими о поверхность стола для устойчивости. Затем резко откинула голову назад, впечатав затылком в лицо насильника. Не обращая внимания на его крик боли, согнула локоть и со всей силы ударила его в солнечное сплетение.

Пашка отпустил меня и отступил на шаг назад. Я воспользовалась этим и отскочила к шкафу с одеждой.

— Паш, прекрати! Что на тебя нашло? — я выставила руку вперёд, пытаясь защититься.

Парень тяжело дышал, всё ещё согнувшись. Кровь текла из носа и капала на пол. Видимо, сильно я его приложила.

— Сука…

— Что ты сказал?

— Что слышала, — он разогнулся и посмотрел на меня. — Перед тем хмырём ты ноги с радостью раздвинула.

— Ты пьян? Что за бред ты несёшь?

— Думаешь, я такой идиот?

— Паш, я сейчас не намерена это обсуждать. Ты не в себе.

— Да я-то как раз впервые в жизни в себе. Наконец, я вижу тебя настоящую.

— Видимо, у тебя сотрясение. Зайди на рентген. Я ухожу и не думай меня останавливать!

Тело подрагивало, когда я обходила его стороной. Каждую секунду до двери, мне казалось, что он может накинуться на меня и придушить. Уж очень диким казался его взгляд.

— Маш…

Уже у двери я обернулась. Пашка сидел на краешке стола и глядел в пол.

— Не сейчас.

— Маш, прости. Не знаю, что на меня нашло.

— Поговорим, когда успокоишься. Не приезжай сегодня ко мне.

Глава 30. Маша

Чувство тревоги не покидало весь оставшийся рабочий день, скапливаясь где-то в районе диафрагмы, покалывая изнутри. Даже маленькая квартирка уже не казалась моим райским уголком, который своей тишиной и легкой энергетикой исцелял душу и нервы.

Бывает такое чувство, когда что-то не так, а ты не можешь понять что и тем более исправить это. Было ли дело в накопившемся нервозе или в ссоре с Пашкой, я не знала. Казалось, что жизнь готовит мне новое испытание, с которым я навряд ли в этот раз