Anamnesis vitae. (История жизни). - Александр Светин

Пленники уже не были пленниками. Да и не в пещере они были теперь: плыли, лихорадочно гребя, по озеру на двух лодках. Почему-то босиком и без верхней одежды.

Выбрались-таки! Как, каким образом — Его это не интересовало. Главное — добраться наконец-то до проклятого милиционера и покончить с ним окончательно! А заодно и с доктором. Придется, правда, и остальных прикончить, но это — мелочи.

Кипя от гнева, Он нырнул взглядом под лодку, на корме которой сидел доктор. И принялся лепить себя из холодной воды.

1 октября, 03.20, озеро Белое

Была моя очередь мерзнуть на корме. Я сидел съежившись и обняв себя за плечи. Разгоряченное после бешеной гребли тело моментально начало избавляться от тепла. Вместе с паром меня покидали драгоценные градусы, и перспектива замерзнуть опять замаячила совсем рядом.

Я покосился на лейтенанта: тот греб будто заправский чемпион-байдарочник. И ему сейчас было тепло. Как и мне — еще три минуты назад, до того как мы с Семеном поменялись местами.

Справа и чуть позади, вздымая носом буруны, неслась лодка с Кешкой и Марией. На веслах сейчас была как раз она. И, надо сказать, в скорости акушерка ничем не уступала лейтенанту. Холод не тетка!

— Палыч, ты как? Не совсем замерз еще? — отрывисто поинтересовался Семен.

— Греби, греби! Я же только что сменился.

— Да просто ты синий весь, будто утопленник! — сделал мне комплимент лейтенант.

— На себя посмотри! Тоже румянцем не играешь! — огрызнулся я, пытаясь свернуться в комок потуже.

— Мне-то хо… — начал фразу Семен, но закончить ее не успел.

Вода по левому борту вдруг вздыбилась, выпуская из себя что-то большое и темное. И это «что-то», обхватив лейтенанта руками (только руки я и успел разглядеть!), вместе с ним плюхнулось обратно в озеро. И — все! Только круги по воде…

— Семен! — я перегнулся через борт, едва не перевернув лодку. — Семе-е-ен!!!

Вода не отвечала. В темноте невозможно было разглядеть, что происходит в глубине. А там определенно что-то происходило: всего в метре от борта лодки вода заволновалась, образовала вдруг пологий бугор, из центра которого по пояс вырвался лейтенант:

— Стреляй! — хрипло крикнул он и вновь скрылся под водой.

Стрелять? От удивления я едва не упал в воду. Куда стрелять, в кого? И главное — чем?! Пистолет, помнится, был у Семена: точно помню, как он засунул его за пояс перед нашим историческим подводным заплывом. А вот куда оружие делось потом — я как-то не уследил. Да и нужды такой не было.

— Стреляй, Палыч! — крикнула мне голова лейтенанта, на миг показавшись из воды.

В растерянности я огляделся, подсвечивая себе фонариком. И тут же нашел то, что искал: пистолет лежал под скамейкой, на которой только что сидел Семен. Видимо, он выпал у лейтенанта из-за пояса в момент рывка.

Схватив оружие и вспомнив, чему нас учили на военной кафедре, я отщелкнул вниз предохранитель и передернул затвор. Так, пистолет к бою готов. Теперь осталось выяснить, в кого (или во что) стрелять.

Перехватив поудобнее обеими руками лейтенантов ПМ, я навел ствол на то место, откуда несколько секунд назад выныривал Семен. И стал ждать появления цели.

А вместо нее опять всплыл участковый. Отплевываясь, прохрипел:

— Стреляй прямо в воду, под меня! Он там! Скорее!

Я взял на мушку воду перед лейтенантом и нажал на спуск, моля Бога о том, чтобы не зацепить Семена.

Выстрел! Я чуть переместил ствол ближе к себе и вновь выстрелил. Потом еще. И еще… до тех пор, пока не расстрелял всю обойму.

Когда вместо выстрела раздалось металлическое клацанье, я отшвырнул бесполезный пистолет и протянул лейтенанту весло:

— Живой?! Хватайся!

Он молча вцепился в весло. Я рывком подтянул Семена к борту и схватил за руки:

— Ты цел? Я в тебя не попал?! Чего молчишь, отвечай! — и затащил его в лодку.

— Да цел вроде, — неуверенно ответил участковый, валяясь на дне нашего плавсредства.

— А этот? Куда он делся?

Лейтенант пожал плечами:

— Не знаю, Палыч. Он меня за ноги держал, когда ты палить начал. А потом дернулся пару раз, я это почувствовал, — и все!

— Что «все»?

— Что, что… Отпустил он меня. А куда сам делся — не знаю. Наверное, исчез просто, как и раньше, — сварливо объяснил Семен.

— Вот черт… Да кто же он такой-то? — растерянно спросил я незнамо кого и уселся на свое место на корме. — Ладно, греби давай, пока не замерз. Тебе теперь двойная доза положена за непредвиденное купание.

Он кивнул, устроился на веслах, и мы продолжили путь.

— Что там у вас?! — раздался крик по правому борту.

От неожиданности мы вздрогнули. В пылу короткого сражения вовсе забыли о наших товарищах по несчастью.

— Все в порядке уже! Гребите, не останавливайтесь, потом объясним! — крикнул им лейтенант, не прекращая работать веслами.

А меня отчаянно свербила мысль… Не удержавшись, я спросил:

— Михалыч, а чего он на тебя-то набросился? Ты ж вроде не беременный…

— Да вроде нет… — как-то без уверенности в голосе ответил Семен.

— Тогда почему — ты?!

— Палыч, откуда я знаю?! Может, решил отомстить за то, что я в прошлый раз ему бо-бо сделал. Или хотел нас всех перебить, а с меня просто начал. Откуда мне знать, что на уме у этой твари? — возмутился участковый.

Задумавшись, я даже забыл дрожать и стучать зубами.

— Семен, а мне кажется, что он от тебя, как от свидетеля хочет избавиться. Вот хоть ты тресни! Боится, что ты его узнаешь… Вернее, вспомнишь, где видел прежде. А ты ведь его видел раньше, верно?

— Видел. Точно видел. Но где — убей не помню! — подтвердил он.

— А в Кобельках никого похожего не встречал после нашей памятной встречи у костра?

— Док, я же толком не рассмотрел его тогда. Прозрачный он был, если помнишь. Видел я у нас нескольких мужиков, вроде чем-то похожих. Но сказать наверняка — не могу. Хотя, мне кажется, если его увижу — узнаю точно, — лейтенант помолчал немного и добавил: — Знаешь, тут еще одна странная вещь случилась…

— Какая?

— Понимаешь, пока мы с этим гадом под водой барахтались, у меня в голове голос звучал… Будто он мне на ухо шипел!

— Под водой?! — усомнился я.

— То-то и оно… Я знаю, что невозможно, но четко, совершенно четко слышал!

— И что же он говорил?

— Вот, почти дословно: «Дрянь! Две… всего две остались… Не дам помешать… Не дам!»

Я совсем забыл о холоде:

— Две остались? Что это значит?!

— Палыч, прекрати! Я что, похож на телепата? Понятия не имею!

— Да вот, выходит, что похож! — усмехнулся я. — В минуту крайнего напряжения душевных сил ты читал мысли супостата. Не мог же он под водой тебе на ухо шептать. Так что — телепат вы, батенька, как ни крути. Вольф Мессинг, блин!

— Да ну тебя! — скривился лейтенант и еще пуще заработал веслами.

А я опять стал замерзать на своей корме. Пардон, на корме лодки.

Глава 4

1 октября, 03.55, Кобельки

До берега мы добрались без приключений. Обе лодки одновременно ткнулись носом в песок и выбросили из себя изрядно подмерзший десант.

— По домам, бегом марш! — скомандовал Семен. — Горячую ванну, коньячку для сугреву и под одеяла. Всё — завтра!

Экипаж второй лодки дружно закивал головами, развернулся и скрылся в ночи. А мы с лейтенантом рванули в другую сторону. Через сотню метров Семен свернул направо.

— Все, Палыч, я домой. Завтра всё обсудим. Пока!

И тут меня накрыло озарение:

— Семен, сколько женщин погибло?

Он остановился, будто на стену налетел:

— Семь. Если верить Але. Ты чего?

— А этот… маньяк тебе говорил, что еще две осталось?!

— Ну… да, мне так показалось.

— Не показалось тебе, лейтенант. Ох не показалось! Все складывается!

— Что складывается?! Ты о чем, Палыч?

— Семь женщин убито. Две осталось. Итого — девять! Девять, понимаешь?! — мой ор эхом разносился над спящими Кобельками.

— Не понимаю! — помотал головой Семен.

— Поверье! Вспомни! Цыганское поверье, я о нем рассказывал тогда, у Абрама Мееровича! Девять беременных. Трижды по три! Этот гад набирает девять нерожденных душ! И ему осталось добрать еще две, чтобы обрести бессмертие, исцелиться от всех болезней и исполнить одно свое желание!

— Бред! — подытожил мою пламенную речь лейтенант. — Поспать бы тебе, Палыч!

— Бред?!! — возмутился я. — А зачем тогда ему именно девять жертв? Ты можешь это объяснить еще как-то?

— Не могу.

— Тогда какого… ты отмахиваешься от очевидного? Это — мотив, Семен, понимаешь?

— Не верю я в мистику, — угрюмо заявил лейтенант.

Я аж задохнулся от негодования:

— После всего, что случилось в последние дни, ты все еще не веришь в мистику?! Мы в восхищении! Да леший с ней, с мистикой, можешь не верить! Главное — он верит! Эта сволочь верит в то, что сбудется цыганское пророчество! И целенаправленно идет к этому. Мы нашли мотив, Семен! — во мне кончился воздух, и я умолк.