Настенька (СИ) - Лунева Элина

- Да, - вздохнул Лукьян, - А то бы сосватали тебе кого из наших лоботрясов.

- Кого это ты моей хозяйке сватать собрался? – запальчиво спросил Казимир.

- Да хоть Ваську Ремизова, или Семёна Мурзина, - ответил тот, - А что, оба парни крепкие, да работящие.

- Нет, на неё оба Колобовых глаз положили, - отмахнулся Ведогор, - А Ванька парень дурной, он теперь не отвяжется.

- И Никитка туда же, знаю, видел, - утвердительно качнул головой мой домовик, - Всё возле калитки ходит, да вздыхает.

- А я не замечала, - удивленно выдохнула я.

- Да когда тебе, - отмахнулся от моих слов нечисть, - Ты ж вся в себе.

- У неё, знать, один кузнец на уме, - подколол меня Ведогор и лукаво подмигнул, отчего я стыдливо зарумянилась.

Мысли сами собой неосознанно перетекли на воспоминания об одном привлекательном великане. С Данилой я решила пока взять паузу. Мне необходимо было разобраться в себе, узнать лучше свои чувства, а не поддаваться внезапно вспыхнувшим эмоциям под воздействием убийственного коктейля гормонов подросткового организма. А вспоминая тот эпизод, когда я сама чуть не спровоцировала взрослого мужчину… Стыдобища-то какая! Ужас!!!

Теперь он меня старательно избегал, а я и не навязывалась сильно. Но в то же время понимала, что в отличие от меня, та же самая Любаша, например, всё это время не сидела сложа руки. Я то и дело видела нашу светловолосую красавицу рядом, и то, какие взгляды она бросала на кузнеца, мне однозначно не нравилось.

- Ты, хозяйка, по поводу Хворостова Данилы особо не надейся, — неожиданно спустил меня с небес на землю мой домовик.

- Это ещё почему? — удивленно поинтересовалась я у него.

- Так он же с семьёй живёт, для него слово отца и матери решающее, — многозначительно выдал Лукьян, чем ввел меня в некий ступор.

- Не поняла, — заторможено моргнула, — А при чём тут его семья? Он мужчина взрослый уже, самодостаточный, к тому же вдовец.

- Так-то оно так, хозяюшка, — замялся мой домовой, — Но своего дома он не имеет, а живет в родительском, в родовом доме их семьи. Его отец после смерти деда стал главой, он-то и решать будет.

- А при чём тут их дом и его глава? — продолжала недоумевать я, к чему клонит Казимир, — Он же свободный человек, не крепостной и не раб. Волен сам распоряжаться своей судьбой.

- Эх, девонька, — вздохнул банник Ведогор, — Ничего-то ты не понимаешь. Он же сын единственный, и помимо него у него еще трое девок-сестёр малолетних. Девки в возраст войдут, да замуж выскочат, а у Хворостовых хозяйство не малое, почитай одно из самых больших не селе после Колобовых.

Я нахмурилась, но со всем вниманием вперилась взглядом в нечисть.

- Мать у них хворая, руками и ногами мается, — посмотрел на меня Лукьян с сомнением во взгляде, а потом добавил, — Так вот на невестку и весь расчёт.

О, как! Я даже дар речи потеряла, а Ведогор, видя моё замешательство, продолжил:

- Мне тут их банник шепнул, что у Данилы с отцом был серьезный разговор. И тот сыну строго настрого запретил в твою сторону смотреть.

Я продолжала заторможено моргать, обалдевая от сложившейся ситуации. Это что же получается, у нас с ним ещё нет ничего, ни коня ни воза, а они уже внутри семейства всё обсудили и даже запреты поставили. Без меня меня женили и развели, получается.

- Погодите, — прервала я своих гостей, — Эти люди меня совсем не знают. Я даже и словом с ними не обмолвилась ни разу. Чем могла я им не угодить?

- Так говорю же, что мать их хворая, на сколько её хватит не известно, а хозяйство большое и хлопотное. Поэтому они сильно сомневаются относительно тебя.

Мои брови неосознанно поползли вверх, хмель как рукой сняло.

- Сомневаются? Что значит сомневаются? — рассердилась я и почувствовала, как кончики моих пальцев стало покалывать.

- Они в жены Даниле прочат Любку, Архипа старшую дочку, — продолжил добивать меня Ведогор, — А Любашка девка крепкая, здоровая, да работящая.

От упоминания о пресловутой Любаше меня аж передёрнуло.

- Это мы ещё посмотрим! – с вызовом выпалила я и, подхватив с лавки свой платок, накинула его на свои плечи и выскочила из избы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

- Вот и посидели, называется, отметили, - послышалось удручённое ворчание Казимира, - Вот кто тебя за язык тянул? Какого лешего ты кузнеца вспомнил?

- А что я? Я ничего, - оправдывался банник, - Я ж чистую правду. А кто ж ей ещё глаза откроет, ежели не мы? Почитай ближе нас и нет у неё никого.

Глава 21

- Проснись, хозяйка! – услышала я сквозь сон, - Проснись же скорее!

- А!? Что!? – вскочила я с лавки, испуганно озираясь по сторонам, - В чём дело Казимир?

Оглядевшись вокруг, я увидела лишь только своего домового нетерпеливо перетаптывающегося возле меня с горящей лучиной в руках. Было темно, отчего мне подумалось, что ещё глубокая ночь.

- Какого лешего тебе не спится? – сердито посмотрела я на своего домовика.

- Беда, хозяйка! – испуганно залепетал мужичок, - Сколько лет живу, а такого никогда не видывал.

Он указал рукой в сторону окна, и то, как он это сделал, мне не понравилось. Его рука дрожала.

- Что там такого, - недовольно пробубнила я, неохотно опустив свои босые ноги на холодный пол, и подходя ближе к окошку.

Было темно, но безоблачно, и полная луна освещала довольно ярко представший передо мной пейзаж: кромку тёмного леса, пустую дорогу, ведущую в село, низкий покосившийся заборчик, небольшую калитку и…

- Это что мать вашу такое? – мои глаза неосознанно стали округляться, и сон как рукой сняло, - Какого…!

Прямо над моей калиткой висел человек. Просто так висел, в воздухе. Точнее, он был повешен. На его шее виднелась толстая петля и веревка, которая поднималась выше его головы и заканчивалась где-то в воздухе. От этого казалось, что она была закреплена за что-то невидимое. А он же сам медленно раскачивался, словно от дуновений легкого ветерка.

- Как такое возможно? – охрипшим от волнения и страха голосом прошептала я, - Как он там висит?

- Вглядись, хозяйка, - дрожащим голосом, ответил мне домовой, - Это дух умерший.

И действительно, приглядевшись, я обнаружила, что это не совсем человек. Он был весь какой-то не настоящий, словно обесцвеченная картинка, посеревшая и пожелтевшая от времени.

- Дурной знак, - прошептал Казимир и я увидела, как он весь затрясся, а потом внезапно вскинулся, - Какой сегодня день?

- Что? – заторможено посмотрела я на нечисть, удивляясь такой перемене его состояния, но всё таки нашлась с ответом, - Двадцать первое апреля, кажется. А что?

Казимир звонко хлопнул себя ладонью по лбу и плюхнулся на лавку.

- Ну конечно, навий день! – словно осенило домовика, - И как я мог забыть!?

А потом он снова вскарабкался на подоконник к соседнему окошечку и со страхом в голосе произнёс:

- Смотри, там и другие.

Я с ужасом обнаружила, что возле калитки действительно были и другие, просто я их не сразу разглядела, так как они больше напоминали полупрозрачную черно-белую голограмму.

- Один, два, три, четыре…, - начала считать я.

- Восемь, девять, десть…, - продолжил домовик, заканчивая где-то на двенадцати или тринадцати.

- Смотри, Казимир, - удивилась я своему наблюдению, - Они не могут пройти сквозь ограду.

И правда, они топтались на месте, тянули в сторону моего дома руки, но забор и калитка не позволяли им пройти дальше.

- Мой заговор не даёт им вступить на границу усада, - пояснил мои слова домовой.

Он спрыгнул на пол и с озадаченным видом начал ходить туда-сюда.

- Я кажется понял, почему они здесь, - бросил он на меня быстрый взгляд.

- И почему? – снова посмотрела я в окно, опасаясь, что призраки прорвутся за ограду.

- Навий день, - коротко ответил нечисть, а затем всё-таки пояснил, - А ты - навья дочь.

Оторвавшись от окна, я с раздражением хмыкнула:

- Очень исчерпывающие объяснения. А теперь более чётко и подробно. Но сначала скажи, они точно сюда не проникнут?