A moongate in my wall: собрание стихотворений - Мария Визи

22/23 марта 1974 г.

440. Старуха[207]

Старая старухас палкой шлапо дороге пыльнойвдоль села.Старая старухаутомилась,отдохнуть на лавочкусадилась.Старую старухутут спросили:«Далеко ли, бабушка,ходили?»Старая старухаотвечала:«Далеко…до самого начала!У меня дорогибольше нетя до домупотеряла след…»

4 февраля 1975 г.

441. Ноктюрн («Гроздья рябины краснели над серым забором…»)

Гроздья рябины краснели над серым забором,каркало хрипло в осеннем саду воронье,нищие прятались с улицы в темные норы,кутаясь тщетно в подбитое ветром тряпье.

Город вечерний устал от работы и замер.Выла собака у чьих-то закрытых ворот,путались в сумерках капли дождя со слезамисирых, голодных, больных, стариков и сирот.

Только в часовне еще догорали лампады,кто-то молился у полузакрытых дверей.В мире так мало бывает тепла и отрады —Боже, спаси и помилуй людей и зверей!

16 мая 1976 г.

442. Память о Пекине[208]

Открывали маленькие лавочкипод старинной городской стеной.Продавали нитки и булавочки,торговали чаем и ханой.

На закате, побренчав гитарами,рано спать ложились старики;молодежь прогуливалась парами,и в садах пестрели цветники.

Так трудились, обрастали внуками,наживали денежки порой,отдыхали в праздник под бамбукамивозле желтой речки за горой.

А потом зарделось в небе зарево,донеслась до города беда —отобрали новые хозяеванажить многолетнего труда.

Вот и все. Позакрывались лавочкипод разбитой городской стеной,где цветы цвели — повяли травочки.и гитар не слышно… ни одной.

10 октября 1976 г.

443. «Бродили у башни древней…»

Бродили у башни древнейпод мартовским, злым дождем,сидели в старой харчевнеза кружкой пива, вдвоем

чужие песни звучали,цветы краснели в окне;все было так, как в началев чужой, холодной стране.

18 апреля 1977 г.

444. Бессонница

Ночные мысли…Пришли… ушли… вернулись снова.Как клочья легкого тумана,поднявшегося утром рано,что в ветках ивняка речногозастряли, спутались, повисли.Уйти куда-то…Ближайшая к земле планета,блестящая среди созвездийот всех обид и всех возмездий.

18 июля 1977 г.

445. «Всходила луна, было небо жемчужно…»

Всходила луна, было небо жемчужно,закрывалась какая-то тихая дверь.Не пробуй молиться о том, что не нужно,— ведь Богу виднее, что нужно, поверь.

Были в чем-то грехи, были где-то ошибки,непрощенное кем-то давнишнее зло.Лед на озере тонкий — путь болотистый зыбкий —в каждой жизни не может быть вечно светло!

13 октября 1977 г.

446. «Мне сообщили, — кто-то приходил…»

Мне сообщили, — кто-то приходил(а я не знала, я закрыла дверии тихо с книжкой у себя сидела)— и спрашивал меня(я не слыхала, погрузившись в книгу,— не слышала звонка, не отворила,на зов и на звонок не отвечала!)

А после мне сказали, что меняискали и как будто ждали встречи.

И я теперь не помню даже имя,кто это был; я так и не узнала,и был ли человек разочарован…

Но только я жалею до сих пор.

Ночью 28 октября 1977 г.

447. «В деревенской церковке темно…»[209]

В деревенской церковке темно,холодно, запущено, бедно.Ни одна не теплится свеча,и колокола давно молчат.

Сквозь оконца пестрого узортолько месяц светит до сих пор

В уголках заброшенного храмане один уже десяток летне витает запах фимиама,и молящихся, конечно, нет.

Только, если приоткроешь двери,ты услышишь у налоя, верно,кто-то тихо плачет на духу,и давнишние молитвы реютгде-то там, под куполом, вверху.

1 декабря 1977 г.

448. «Женщина в больнице умирала…»

Женщина в больнице умирала.Попрощаться не пришел никто.Эхо похоронного хоралапод осенним небом проплывало.

1 декабря 1977 г.

449. «Полощатся деревья на ветру…»

Полощатся деревья на ветру,и только тихо здесь на дне, в овраге.Растрепанные облака, как флаги,пестреют и белеют ввечеру.

Июль? август? 1978 г.

450. Heard the Owl Call My Name («Сияет звездной ночью высота…»)[210]

Сияет звездной ночью высота,сияет на гранитном склоне голом,по очертаньям горного хребтатуман метет прозрачнейшим подолом.И слышу я: меня зовет сова —по древнему индейскому поверью —теперь мне больше ни к чему слова —я подошла к последнему преддверью!

24 ноября 1978 г.

451. «Кружевные фонтаны били…»

Кружевные фонтаны билиу серебряного дворца,голубые стрекозы плылимимо мраморного крыльца;

тихо тренькали мандолиныза колоннами галерей,аромат цветущей долинынаполнял изгибы аллей.

Но сновали серые тени,завернувшиеся в плащи,у парадной белой ступенинаправляли свои пращи.

Закончились дни веселий,и не стало невинных тех.И никто в полумраке келийне замолит смертельный грех.

В ночь на 12 декабря 1978 г.

452. Вскоре

Поставят крест, пропоют «Аминь»и заторопятся прочь.А вечер будет беззвездно-синь,и вскоре наступит ночь.

И больше птицы не будут петьв березе, что у ворот.И все мне будет казаться впредькак будто наоборот.

Я буду где-то лететь вверху,забыв земные пути,и Господа Бога, на духу,буду молить:«Прости!»

В ночь на 14 января 1979 г.

453. На смерть друга[211]

Гале (Ивановой) Гороховой

Никогда не пройдет обида…Днем и ночью, ночью и днем,каждый день по тебе панихидав незабывшем сердце моем.

Ты ушла отсюда… куда же?Вся земля подернулась тьмой.Ты ведь часть моей жизни… дажеты частица меня самой!

Разве лучше райские розы,что вокруг тебя — навсегда —белостволой твоей березыв старом садике, у пруда?

Ветер ветви треплет, как перья,в предосенней вечерней мгле.Что же делать буду теперь яна холодной моей земле?

21 июля 1979 г.

454. Память

Долго брели мимо чуждых становищ,кров находили в чужом шалаше,много в пути растеряли сокровищ,только одно сохранили в душе.

Вот, посадили горчичное семяв нас приютившей далекой стране,даже за это короткое времяпервый росток появился к весне.

Если ж теперь вспоминаем при встречепрошлые горькие наши пути,Боже, прости нам тоску человечью,память жестокую нашу прости!

В ночь на 3 февраля 1980 г.