Пороки - Каролина Дэй

минуты.

– Боже… – на автомате закрываю рот ладонью.

– Не переживай. – Он хватает ее и кладет обратно на свою грудь. – Теперь со мной все в порядке.

Не хочу ни о чем думать. Ни о его прошлом, ни об ошибках или сожалениях. Не хочу ощущать гнетущее чувство вины, раздирающее внутренности. Хочу жить моментом. Сегодня. Сейчас. Когда его руки нежно скользят по телу, оставляя пылающие дорожки, когда мои ногти впиваются в спину, царапают загорелую кожу.

Хочу жить им, дышать им.

Любить…

– Помнишь, я хотел сделать сюрприз до твоего исчезновения? – разрывает он тишину между нами.

Прекрасно помню тот день. Когда я с предвкушением ждала вечера, когда думала, что мы начнем новую жизнь, новые отношения, закрепим чувства друг к другу. Но все это испарилось. Тем же вечером мне позвонили из больницы и сообщили о смерти брата, а я нашла доказательства…

Вновь это гнетущее чувство не дает расслабиться. Уйди!

– Да. Помню.

– Я планировал пригласить тебя сюда. Мы могли бы поужинать, насладиться закатом, а потом провести чудную ночь.

Очень мило с его стороны, если бы не было так ужасно. Если бы страх не сковал меня, если бы отрывки из прошлой жизни не мелькали перед глазами вместо его скульптурного лица.

Казалось, давно забытые чувства пробуждаются вновь. И сейчас они борются с разумом, с воспоминаниями. А мне так этого не хочется. Не хочется вспоминать, о чем-то размышлять, искать виноватых. Хочется просто стоять рядом с этим мужчиной и осознать, что чувствую к нему. Ненависть или любовь? Хочу отомстить или привязать к себе насильно?

– Ты напряжена. Все в порядке? – его голос тут же становится серьезным.

Себастьян поднимает мое лицо двумя пальцами за подбородок и всматривается в глаза. Ищет что-то ему неведомое. И находит. В отличие от меня, у этого человека есть доступ к моим эмоциям, к моему сомнению в нашей близости.

– Хочешь поговорить?

Звучит не как вопрос, а как утверждение. А я понимаю, что если мы сейчас поговорим, то назад пути не будет. Либо мы все выясним и покончим с прошлым прямо здесь, посреди лазурной воды, либо угробим друг друга еще больше. Утопим наши чувства и нашу страсть раз и навсегда.

Однако нам это необходимо. Мне это необходимо.

– Ты убил моих родителей?

Вопрос повисает над нами огромной тучей. Прямолинейно я спросила, на неподготовленную голову. Но так нужно. Ни к чему тянуть резину, разогреваться.

Однако Себастьян не спешит отвечать на вопрос. Сначала смотрит на меня пронзительными глазами. Почерневшими. Потому что радужка слилась со зрачком. Губы поджаты. Грудь то вздымается, то резко опускается. Зрительный контакт между нами не прерывается, напряжение нарастает.

А мне действительно страшно…

Постепенно этот человек, который разделил со мной неконтролируемую страсть, превращается в зверя. В самое настоящее животное. С бешеным взглядом, напряженным телом. Готовым разорвать меня за этот вопрос.

– Твою мать!

Наконец-то Себастьян прерывает зрительный контакт, чертыхается и отходит от меня.

– Обязательно это было спрашивать сейчас?

– Ты издеваешься? – Я сокращаю расстояние между нами до минимума, повторяю его же действия: беру за подбородок и заставляю взглянуть мне в глаза. – Этот вопрос мучает меня долгие пять лет, эта ситуация никогда не оставит нас, если мы все не решим.

– А нужно что-то решать?

– Да, черт возьми, нужно! – выкрикиваю ему в лицо. – Знаешь, как я провела первый год? В слезах! Аманда родилась недоношенной, у меня был стресс, депрессия. Я превратилась в тень из-за чувства вины перед братом и потому, что не поверила ему. А теперь у нас есть возможность все выяснить.

– Ты действительно хочешь знать правду? – Себастьян приподнимает черную бровь.

– Хочу.

– Ты же понимаешь, что я не смогу солгать.

– Понимаю. Скажи мне правду, и я поверю тебе. В любые слова, в любые мотивы. Я поверю, клянусь. Только ответь.

Вот он – решающий момент. Тот самый, который должен поставить точку или запятую. Который должен стереть негативные воспоминания и оставить только светлые и теплые.

Тот, когда я осознаю, что чутье меня подвело. Что он ни при чем. Он не трогал моих родственников. И он не убийца.

Потому что убийца, которого я так тщательно вырисовывала у себя в голове, пристрелил бы меня вчера, когда отнял пистолет…

– Это я убил твоих родителей, – говорит медленно, вкрадчиво.

Рука соскальзывает с его лица, ноги автоматически шагают назад. Подальше от этого мужчины. От хищного оскала. От бешеных глаз. От возможной кончины в эту самую секунду.

Но что-то внутри протестующе кричит: «Это неправда!»

– Ты врешь.

– Нет, не вру. Я заметил их еще у гипермаркета, наблюдал то мгновение, когда их жизнь оборвалась. – Он наступает, раздавливая меня каждым словом. – Я видел, как они погибали, как их везли в больницу, и не помог им выжить.

Это ложь. Он лжет. Лжет! Себастьян не мог так поступить. Не тот, с кем я провела эту ночь! Не тот, кто доводил меня до исступления и шептал мое имя на ухо. Не тот, кто нежно прижимал меня к себе.

Он врет…

– Можешь думать, что я обманываю тебя, но это не так. – Он вновь оказывается непростительно близко, и в этот раз ничего, кроме ужаса, не вызывает. – У тебя есть возможность забыть об этом и принять меня таким, какой я есть, либо делать вид, что меня не существует, но…

– Отойди, – чеканю жестко, однако Себастьян и с места не сдвигается.

– Ты же понимаешь, это не решит проблему.

– Отойди от меня! И отвези домой! Живо!

С какой-то странной чернотой в глазах он отходит от меня и поднимается в рубку капитана. Чувствую, как заводится мотор, а затем яхта идет к материку. Вжимаю руки в перила, стискиваю зубы до скрежета, пытаясь сдержать боль внутри. Но ненадолго.

Она вылетает с пронзительным криком раненого животного, с переполняющей грудь горечью, со слезами, делающими меня слепой для всего вокруг. Он их убил. А я не