Вечное движение (О жизни и о себе) - Николай Дубинин

Улыбкой ясною природа

Сквозь сон встречает утро года,

Синея, блещут небеса,

Еще прозрачные, леса

Как будто пухом зеленеют.

Но за окном снег, пока еще начало марта. К нам пришла только пришвинская весна света. Зима как будто бы еще лежит неколебимо, словно в январе, и, глядя на голубые, однообразные валы блистающих снегов, укутавших нашу русскую землю, разве не вспомнишь:

И мягко устланные горы

Зимы блистательным ковром,

Все ярко, все бело кругом.

Наступает осень, пора, которую так любил Пушкин, когда он работал, как одержимый. Мы глядим на мажорный импрессионизм русских лесов и думаем его словами:

Уж небо осенью дышало,

Уж реже солнышко блистало,

Короче становился день,

Лесов таинственная сень

С печальным шумом обнажалась.

Унылая пора! Очей очарованье!

Приятна мне твоя прощальная краса

Люблю я пышное природы увяданье,

В багрец и в золото одетые леса...

Только лето обижено Пушкиным, наше роскошное русское лето, источник осенних цветов и плодоносной поры осени. Он говорил о лете:

Ох, лето красное! любил бы я тебя,

Когда б не зной, да пыль, да комары, да мухи.

С каким глубоким чувством я читал изумительный подбор документов о А. С. Пушкине, сделанный В. В. Вересаевым в его книге "Пушкин в жизни". Она представляет собою систематический свод подлинных свидетельств современников и самого Пушкина. Собранные по эпохам жизни Пушкина, документы эти позволяют взглянуть на него глазами друзей, которые безмерно любили его, и глазами врагов, которые так ненавидели его при жизни.

Первый раз, прочитав то место в книге, где приводится рассказ Н. В. Гоголя, я не смог удержать слез. Н. В. Гоголь рассказал, что около Одессы была расположена в то время батарейная рота и на ее поле расставлены артиллерийские орудия. Пушкин, гуляя, забрел на батарею и стал разглядывать грозные машины. "Кто вы?" - спросил его офицер.- "Я Пушкин",- отвечал поэт.- "Пушкин! - воскликнул офицер.- Ребята, пали! - и скомандовал торжественный залп.- Вот, господа, ведь это же Пушкин",- сказал он сбежавшимся товарищам. Молодежь восторженно подхватила Пушкина под руки и повела с триумфом в свои шатры, праздновать нечаянное посещение.

Жизнь Пушкина была озарена кроме всего прочего и его талантом дружбы. Он восклицал: "Ужели их забуду, друзей души моей!" Многие лицейские друзья и другие, временно дружившие с ним люди, предали Пушкина в дальнейшем. Но созвездие настоящих друзей озаряет чудными человеческими отношениями жизнь Пушкина и светит нам из дали тех дней. Подлинными друзьями Пушкина были А. А. Дельвиг, В. А. Жуковский, П. А. Вяземский, И. И. Пущин, В. К. Кюхельбекер, П. Я. Чаадаев, Е. А. Баратынский, Д. В. Давыдов, А. Н. Раевский, И. Д. Якушкин, Д. В. Веневитинов. Это все славные, замечательные люди нашего прошлого. Однако Пушкин был предан многими. Он умирал в горе России, в любви его друзей и одновременно в злобе, зависти и в ненависти его врагов.

Ненависть, зависть и злоба всю жизнь сопровождали великого поэта. Его ненавидели многие и разные люди, и по разным причинам. Он был непонятен, порывист, эмоционален, слишком талантлив, слишком умен и слишком самостоятелен. Его ненавидела чиновная Россия от императора Николая до продажного Булгарина. Еще при жизни его глубоко, навечно полюбили народы России.

Пушкин до конца демократичен и народен и исполнен понимания того, что поэт должен служить народу, что то дело, которое поэт выполняет для своего народа, должно быть велением его, поэта, сердца. Его душа воспринимает весь мир, она, как эолова арфа, звучит, откликаясь на все звуки мира. Однако гордый поэт в душе своей несет жизнь своего народа и живет его думами, и потому поэту свойственно особое внутреннее знание.

Идет время. Пушкин вошел в духовную жизнь всех народов Советского Союза, он их поэтическая душа, их песня.

Глава 8

ДВА НАПРАВЛЕНИЯ В ГЕНЕТИКЕ

Т. Д. Лысенко и его теория стадийного развития растений.- Оценки Н. И. Вавилова.- Дискуссия 1936 года.

Вполне можно сказать, что годы 1929-1935-й связаны с триумфальным шествием генетики в СССР. Н. И. Вавилов был первым авторитетом по растениеводству и по генетике. Он возглавлял огромную сеть учреждений Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук имени В. И. Ленина и Всесоюзный институт растениеводства. Крупнейшие силы советского растениеводства, ботанической цитологии и генетики и множество молодых ученых собрались вокруг него. Как бы итогом раздумий этого выдающегося ученого и его сотрудников явился трехтомный труд "Теоретические основы селекции растений", изданный в 1935 году. Этот труд подводил итоги мирового опыта, в нем широко представлены личные исследования и обобщения Н. И. Вавилова.

Однако в эти же годы идут и другие процессы, их центром становится Одесса, где в необычайной мере проявляется активность Т. Д. Лысенко и И. И. Презента. Исай Израилевич Презент - юрист по образованию, ставший затем философом и биологом. Одно время в фокусе его внимания были работы генетиков, в частности мои. Он исключительно высоко оценил их и с научной, и с методологической точек зрения и выступал как апологет генетики.

В 1932 году И. И. Презент делает решительный поворот. Он переезжает из Ленинграда в Одессу и становится главным методологическим консультантом Т. Д. Лысенко, его философским наставником в разработке новых биологических принципов.

И. И. Презент был очень быстр в своих реакциях, находчив. Вспоминается случай, который в этом смысле характеризует его весьма метко. Однажды в 1935 году С. Г. Левит и я выходили из Дома ученых. В вестибюле нам встретились Т. Д. Лысенко и И. И. Презент в одинаковых, каких-то желто-сиреневых куртках мехом наружу и в неуклюжих кепках. Похожи они были то ли на рыбаков, то ли на рабочих далекого северного порта. Увидев их, С. Г. Левит засмеялся.

- Трофим Денисович,- сказал Левит, обращаясь к Т. Д. Лысенко,- это у вас форма, что ли, такая, чтобы издали узнавать?

- Нет,- отпарировал Презент,- это у нас индивидуальная одежда, так сказать, особая для нас двоих. А вот у вас, товарищ Левит, действительно, опознавательный знак на голове, по этому знаку каждому ясно, к какому классу вы тянетесь!

Они постояли, ожидая ответа, и ушли, громко смеясь. На голове у Левита была великолепная мягкая серая шляпа. Увы, по тем годам считалось, что это обычная принадлежность буржуев. Я носил тогда простецкую московскую кепку. После нескольких минут, когда мы уже вышли на Пречистенку, я воскликнул:

- Черт возьми, Соломон Григорьевич, какую мы карту пронесли, хоть беги назад и догоняй их.

- Ну, что там еще,- спросил Левит.

- Они себя мичуринцами называют, а ведь шляпу, шляпу-то ведь всю жизнь носил Мичурин!

- Ну и ну,- сказал Левит,- ну и Презент, вот уж, действительно, для красного словца не пожалеет и отца.

Так вот, с приездом Презента в Одессу в печати часто стали появляться выступления Т. Д. Лысенко. Он предложил в те годы прием яровизации семян зерновых и сформулировал теорию стадийного развития растений.

Т. Д. Лысенко поставил вопросы необходимости связывать науку с практикой, нести знания в колхозы, перестраивать сельское хозяйство на научных основах. Это правильно. Именно поэтому И. В. Сталин на съезде колхозников-ударников в 1935 году во время его выступления сказал: "Браво, Лысенко".

По теории Т. Д. Лысенко, растения в своем развитии должны проходить две стадии - стадию яровизации и световую. Регулируя характер внешних условий на этих стадиях, то есть изменяя условия температуры на одной стадии и соответственно условия освещения на другой, можно влиять на развитие растений. Биология развития растений выдвигалась Лысенко, как общебиологическая основа всей агрономии. Метод яровизации, то есть обработки увлажненных семян перед посевом пониженной температурой, активно пропагандировался для практики с зерновыми и широко внедрялся в колхозы и совхозы. В 1936 году яровизированными семенами было занято 6 миллионов гектаров, а в 1937-м - свыше 10 миллионов.

Казалось, что в многообразном развитии генетики в нашей стране наряду с деятельностью Н. И. Вавилова, наряду с исследованиями по фундаментальным проблемам теоретической генетики намечается появление нового типа деятеля, прообразом которого являлся И. В. Мичурин, связывавший всю свою работу с крестьянским полем, ищущий прямого подхода к решению жгучих, насущных текущих задач сельского хозяйства. Это обстоятельство в первую очередь и было причиной того, что вокруг Т. Д. Лысенко стали собираться последователи, стремившиеся поставить науку на службу производству.

Однако, поднимая важнейшие практические и научные вопросы, говоря о связи науки с практикой, Лысенко уже тогда негативно относился к генетике. В той генетике, основы которой были заложены Г. Менделем и Т. Морганом за рубежом, он видел классово чуждую науку, полагал, что она академична, полна схоластики, насыщена буржуазным мировоззрением, антинаучна и совершенно оторвана от задач сельского хозяйства.