Вечное движение (О жизни и о себе) - Николай Дубинин

Надсон не знал, когда писал эти строки, что уже с 1928 года Л. Н. Делоне в Харькове и А. А. Сапегин в Одессе начали свои исторические опыты по получению рентгеномутантов у пшеницы.

Важнейшей стороной в теоретических воззрениях Г. А. Надсона было ясное понимание вопроса о возможности специфичности во влиянии внешних факторов при искусственном вызывании мутаций. В той же брошюре 1931 года он ставит этот вопрос принципиальной важности, изучение которого в дальнейшем, собственно, определило развитие всей этой проблемы.

"Однако, можно ли прямо сделать вывод,- писал Надсон, - что внешние факторы повышают только частоту упомянутых вариаций и совершенно не влияют на их качество? Такой вывод был бы преждевременным, как и полное отрицание "специфичности" в действии всех разнообразных внешних факторов. Возможно, более, того, я считаю весьма вероятным, что так удастся подобрать обстановку для организма (в частности, микроорганизма) и так скомбинировать действия разных факторов, что получится нечто новое, желаемое и "спонтанно" в природе не встречающееся... мы сможем достигнуть и этой намеченной цели. Ведь задача науки - не только познать природу, но и дать нам возможность направлять ее и управлять ею..."

В другой брошюре - "Экспериментальное изменение наследственных свойств микроорганизмов", вышедшей в 1935 году, Г. А. Надсон писал: "Чрезвычайно интересны наследственные изменения физиологических и биохимических свойств микробов, которые мы получаем также при помощи лучистой энергии..." Он приводил в своей работе целый ряд изменений такого рода - каротиноиды, жиры, ферменты и т. д., подчеркивал, что его учениками и сотрудниками (Кудрявцев, Ланге, Красильников, Мейсель) получены селекционно стойкие расы при действии не только лучей радия, но и под влиянием ряда различных физических и химических факторов, таких, как температура, хлороформ и цианистый калий. Таким образом, Надсон был человеком, который реально, в экспериментах создал основы современного радиационного и химического мутагенеза.

Как могли эти замечательные работы и мысли остаться незамеченными? Понадобилась работа Меллера в США, чтобы развеять твердыню автогенеза. Н. К. Кольцов прекрасно понимал сущность проблемы и боролся с автогенезом, но и он не понял исторического значения работ Надсона. В своей речи, с которой он выступал на торжественном заседании 13 мая 1930 года в Киеве при открытии Всесоюзного съезда зоологов, Кольцов говорил, что работа Меллера "оказалась совершенно неожиданной для многих биологов, которые были поражены открытием Меллера. Кто мог до Меллера принципиально отрицать возможность искусственного получения мутаций? Во-первых, лотсианцы, считавшие, что гены вообще неизменны... и многие морганисты, пораженные закономерностью появления новых трансгенаций, были склонны приписывать их исключительно эндогенным причинам и относились отрицательно к возможности искусственного воздействия на мутационный процесс. Им казалось... что изменяемость генов подчинена таким же законам, как изменяемость атомов радия".

А. С. Серебровский широко оповестил нашу печать об открытии Меллера, но не сделал никаких упоминаний о работах Надсона. Это непонимание замечательных результатов было словно заговор молчания, между тем еще в работе 1925 года Надсон и Филиппов писали: "Мы называем полученные нами экспериментально под влиянием рентгеновых лучей расы мутантами..."

Этот тяжелый урок нашего прошлого должен еще раз показать нам, как важна объективная прозорливость ученых, руководителей науки. На них лежит много обязанностей, и среди них одна из главнейших - быть чутким к новому, невзирая на то, нравится тебе или нет тот человек, от которого это новое приходит в науку. Принадлежит ли он к твоей школе или к чужой. По самой сути науки ученый обязан признавать и приветствовать все новое.

В течение 1935-1936 годов много событий произошло в моей жизни. Хочется рассказать еще об одном, которое оставило большой след в моей памяти. В то время исполнилось 15 лет со дня создания Комиссии по оказанию помощи детям, которая в самом начале своего существования возглавлялась Ф. Э. Дзержинским. Этому событию было посвящено заседание Президиума ЦИК СССР. Михаил Иванович Калинин пригласил на это заседание делегацию бывших воспитанников детских домов, которые выросли и стали известными людьми нашей страны. Делегация была сформирована Николаем Александровичем Семашко, который в то время являлся кандидатом в члены Президиума ЦИК СССР, и во главе с ним явилась на заседание ЦИК СССР. В составе делегации был отважный летчик Матвеев, сражавшийся потом с фашистами в небе Испании, слушатель третьего курса Военно-инженерной академии имени В. В. Куйбышева Иван Петрович Мудрагей, ныне полковник, с которым мы встречаемся по сей день, трое бывших беспризорников - знатных рабочих Москвы, фамилии которых не помню, и я. Шла речь о том благородном, что было сделано деткомиссией, и, конечно, много говорилось о том, кто вкладывал всю свою душу в дело помощи детям, - о Феликсе Эдмундовиче Дзержинском. Н. А. Семашко представил каждого из нас М. И. Калинину и членам Президиума ЦИК СССР.

М. И. Калинин попросил кого-нибудь из нашей делегации выступить после сообщения Н. А. Семашко и его ответов на вопросы. По знаку Н. А. Семашко я встал и произнес короткую, взволнованную и горячую речь. Помню, как хорошо слушали М. И. Калинин и члены Президиума. Особенно запомнились мне внимательные глаза и чувство одобрения, выраженное на лицах Н. А. Семашко, А. С. Киселева и Р. П. Эйдемана. Эта речь была затем напечатана в брошюре, посвященной этому заседанию.

После моего выступления М. И. Калинин еще несколько минут беседовал с нашей группой. Н. А. Семашко обратился к нему и сказал, что, по его мнению, бывших детдомовцев, пришедших на это заседание, за их достижения надо наградить. "Хорошо,- сказал М. И. Калинин, чуть лукаво улыбаясь, пряча шутку в свою знаменитую бородку,- хорошо,- повторил он,обязательно наградим, вот еще поработают, наделают еще хороших дел, мы их тогда и наградим".

В дальнейшем страна наградила многих бывших воспитанников детских домов. Среди них оказались рабочие и крестьяне, деятели науки, искусства, армии, спорта и других-областей нашей жизни. Укажу на такие имена бывших воспитанников детских домов, как А. Матросов - Герой Советского Союза; А. В. Ворожейкин - дважды Герой Советского Союза; Е. Андреев, С. П. Сельский - Герои Советского Союза; В. А. Дегтярев - прославленный оружейник; генерал-майоры А. Р. Лебединский, А. А. Лобачев; контр-адмиралы В. Ф. Бурханов, А. Н. Перфилов; известная наша общественная деятельница Н. В. Попова; академик В. И. Векслер, члены-корреспонденты АН СССР М. Т. Иовчук, Э. А. Асратян; академик АН БССР Е. А. Барбашин; доктора наук А. А. Аширова, Н. Джандильдин, И. А. Фидзель, Г. О. Волков, А. И. Бертинов; посол СССР в ГДР М. Т. Ефремов; писатели и поэты В. Ф. Авдеев, И. А. Дремов, П. И. Железнов, А. Ф. Фила; артисты Т. Е. Талахадзе, М. Тагирова, К. В. Пугачева, А. Н. Георгиевская; Герой Социалистического Труда Е. Д. Соколова и многие другие.

Наша работа в Институте экспериментальной биологии в эти годы шла вне сферы прямого влияния со стороны Академии наук, которая тогда находилась в Ленинграде. Академия наук быстро росла и превращалась в могучий центр советской науки. В 1934 году аппарат Академии наук и ряд ее институтов были переведены в Москву, что создало новые возможности ее роста как центрального научного учреждения Советского Союза. Переехал в Москву и Институт генетики Академии наук, работавший в те годы под руководством Н. И. Вавилова. В нем ведущую роль в деле развития экспериментальных методов призван был играть Г. Г. Меллер, приглашенный Н. И. Вавиловым из США. Он проработал в Институте генетики - сначала в Ленинграде, а затем в Москве - несколько лет. Кроме него работали американцы К. Офферман и Д. Раффел. Читал лекции знаменитый К. Бриджес, бывали и другие зарубежные генетики. Г. Г. Меллер выполнил здесь ряд трудов, в частности большую работу, посвященную еще одной безнадежной попытке опровергнуть теорию центрового строения гена. В этой работе кроме Меллера участвовала А. А. Прокофьева-Бельговская и американец Д. Раффел. Приглашение Меллера и наличие ряда таких сотрудников в Институте генетики Академии наук, как М. Л. Бельговский, С. М. Гершензон, К. В. Косиков, А. А. Прокофьева-Бельговская, Н. Н. Медведев, Н. И. Нуждин, Т. К. Лепин, Я. Я. Лус, X. Ф. Кушнер, и других позволило этому институту быть одним из центров теоретической генетики в нашей стране. Другим центром был отдел генетики Института экспериментальной биологии.

Шли годы второй пятилетки, происходил громадный рост культурного уровня нашего народа. В августе 1934 года под руководством А. М. Горького прошел I Всесоюзный съезд советских писателей. Все мы зачитывались такими книгами, как "Петр I" А. Толстого, "Жизнь Клима Самгина" М. Горького, "Как закалялась сталь" Н. Островского.