Ветлужцы - Андрей Архипов

Но еще до того как они подбежали, там произошло что-то, в корне переломившее противостояние. Один из наседавших татей неожиданно подскочил, будто его сзади кто-то укусил, и махнул за спину мечом, выбив из борта щепу, брызнувшую во все стороны. Повернувшись обратно к защищающемуся вою, он уже не думал об атаке, опасливо отодвигаясь от возвышающейся носовой палубы, однако через пару секунд его вновь подкинуло, и ему пришлось уже полностью развернуться, чтобы рассмотреть нечто невидимое и очень его беспокоящее. Этим в полной мере воспользовался одинокий ратник, уже долгие секунды обоюдного штурма отбивающийся от численно превосходящего противника. Кубарем перекатившись на другой борт между вражескими мечниками, он успел уколоть в открывшуюся ступню разбойника, находившегося справа от него, одновременно ударив ребром щита под колено другого, обернувшегося на неведомую опасность. Поэтому прибежавшей помощи досталась лишь неблагодарная работа, заключающаяся в том, чтобы добить ошеломленного противника. Это произошло не сразу, но в итоге на судне остались одни защитники, тяжко переводящие разгоряченное дыхание.

Овтай недоверчиво покачал головой, не веря своим глазам. Разделаться с превосходящими силами, понеся такие малые потери…

«Да… С такими людьми можно иметь дело, особенно если стоишь в бою рядом, плечом к плечу, а не смотришь на них сквозь прорезь маски».

А что? Его меч все еще просит крови, нападение на селение охотников еще не отмщено, а враг уже скоро будет тут. Зачем ждать? Решено!

Овтай приподнялся над землей и, выставив безоружные руки в стороны, тихонько свистнул, глядя в сторону предводителя чужеземцев. А потом с удовольствием наблюдал, как на берегу в одно мгновение выросла стена щитов, а лучники, вознамерившиеся стрелять по одинокой фигуре на обрыве, были остановлены резким окриком своего воеводы. Конечно, предводитель эрзянских воинов рисковал, показываясь так неожиданно перед разгоряченными боем чужими ратниками. Однако он надеялся на свою удачу и на то, что сумеет отбить одну или две стрелы, прежде чем рухнет ничком на землю. Кроме того, лодьи разбойников уже подошли на довольно близкое расстояние. Времени, да и желания чего-то ждать не было совершенно.

— Кто-нибудь тут понимает эрзянский язык? — Выкрикнув, Овтай горько пожалел, что с трудом говорит на том же муромском наречии или языке пришельцев с черниговских земель. Вдруг да пригодились бы сейчас! Предводитель чужеземцев обернулся назад и что-то спросил. Как показалось Овтаю, он упомянул мокшу, их соседей. Сам язык был похож на язык Суздаля и Мурома, но слова были незнакомыми. Однако ответ с ушкуя прозвучал хоть и отрицательный, но явно состоял из знакомых фраз. И поэтому, пока воевода чужеземцев что-то решал, Овтай тихим голосом попросил позвать одного из охотников, пришедшего в эти места с семьей из муромских земель десяток лет тому назад.

А затем предводитель выстроившихся на берегу воев воткнул в песок свой меч, приложил обе руки к сердцу и назвал свой род. Звучало это как «ветлужцы», а то, что это название племени, Овтай понял из-за того, что следом чужеземец протянул руки к нему, сказал слово «эрзя» и коротко поклонился, вновь прижимая левую руку к сердцу. Причем размашистое движение рук с вытянутыми указательными пальцами, сошедшимися в итоге на нем, явно показывало, что незнакомцы пришли издалека и именно к ним, эрзянам. В ответ Овтай потянул из-за плеча лук и нацелил его на силуэты уже достаточно близких лодей, получив подтверждающий кивок о том, что его поняли. Соглашение было достигнуто.

Предводитель ветлужцев махнул рукой, приглашая эрзянина спуститься к нему, а сам стал зычно отдавать команды, поторапливая своих разбегающихся по берегу ратников. Первые несколько стрел со стороны приближающегося общего врага, сбитые порывом нарастающего ветра, легли около ушкуя с недолетом в три-четыре десятка шагов, своим плеском о воду извещая о приближении новой, совсем недалекой опасности.

* * *

Коротко выдохнув, Иван оглянулся за спину, ощущая, что напряжение и не думает спадать. Еще немного — и первое вражеское судно приблизится на дистанцию прицельного выстрела. Некоторые лучники с него уже начали метать срезни, надеясь задеть кого-нибудь в плотном ряду ветлужцев, еще мгновение назад стоявшем спиной к реке. Однако удачный момент для этого уже прошел, строй рассыпался по берегу, повинуясь отданному приказу, а стрелы бессильно упали в воду, не долетев совсем немного.

Часть ветлужцев для пополнения порядком опустевших колчанов забрались на поверженную неприятельскую лодью, собирая в первую очередь бесценные металлические наконечники. Однако большинство бросилось к носовой растяжке, уже вытащенной кем-то на берег. Ругаясь на чем свет стоит, бледный Ишей направлял их действия, стремясь протащить свой корабль между перекатом и вражеским судном. Получалось это у него довольно-таки успешно, у неприятельской лодьи были обрезаны якорные канаты, и ее нос, проталкиваемый мимо ушкуя усилиями нескольких ратников, уже постепенно сносился вниз по течению.

«А Ишей ведь ранен, как только держится? — мелькнул перед глазами Ивана запечатленный еще раньше образ кормчего с обломком стрелы, торчащим в левом предплечье. Однако эта картинка тут же была смыта скрипом песка, звоном кольчужных колец за спиной и зычным голосом одного из десятников, созывающим всех на судно, вырвавшееся на стремнину. — Успели… Так, максимум секунд двадцать у нас на все будет, а потом под стрелами будет стоять опасно. — Развернувшись, Иван окинул взглядом стоящих перед ним эрзян и даже успел слегка удивиться, коротко кивая им в качестве приветствия: — Какая же это мордва? В тех же переяславцах чужой крови гораздо больше! У этих разве что скулы широкие, а так типичные русские деревенские мужики. Да уж, мужики… вои!»

— Готовы мы помощь посильную оказать в труде вашем ратном, — без предисловий и приветствий начал небольшого роста эрзянин, исполнявший роль толмача и облаченный в кожаный доспех, обшитый металлическими бляхами. — Овтай, воевода наш походный, спрос к вам имеет… — Он повернулся к своему соратнику в довольно приличной броне, с любопытством взирающему на ветлужцев. — Чем могут поспособствовать в вашей битве с муромскими татями четыре десятка человек, из которых половина доспех железный имеет?

— Благодарствую за помощь, а поспособствовать… Мы свернем на малую речку, что в старицу Оки впадает через пару сотен шагов. Идите вдоль нее берегом, а по моему свисту станьте в засаду и забросайте стрелами последнюю лодью, — выдал готовый ответ Иван, косясь глазом в сторону приближающихся судов. — Чтобы никто из этих гадов назад не ушел, если сунутся за нами.

— Нам те места лучше известны… — попытался добавить свою лепту в разговор эрзянин, но был тут же перебит главой ветлужцев, резко выбросившим перед его головой щит. Стрела, ударившись о край металлической окантовки, отскочила вверх и в сторону, отчего толмач чуть запоздало присел, косясь на приближающегося врага. Данный поступок обоих вызвал у предводителя эрзян лишь улыбку и взмах руки над головой, показывающий, что он все оценил, но также видел, что стрела прошла бы чуть выше. Иван улыбнулся в ответ, слегка пожав плечами, и опять повернулся к воину, который мог объясняться с ним не только на языке жестов.

— Неудобно нам тут разговаривать, э…

— Андясом кличут…

— А меня Иваном. Пойдем вместе со мной на ушкуй, Андяс, там обстоятельно обо всем потолкуем с нашими хлопцами. А воевода твой… пусть рать вашу ведет на то место, где засаду уместно поставить. Мне на судне расскажешь все подробнее.

Иван коротко кивнул Овтаю и по мелководью побежал в сторону ушкуя, который, ощетинившись щитами на корме, уже начал набирать ход, взбираясь вверх по течению в сторону вольготно раскинувшейся перед ним старицы. Уже по пояс в воде полусотник зацепился за протянутое весло, подтянулся к борту, преодолевая желание тяжелого доспеха утянуть его на дно, и рывком втащил себя на кормовую палубу. Оглянувшись, Иван увидел, как по берегу, взрывая прибрежный песок и обгоняя судно, проскочил Андяс. Судя по всему, он успел довольно быстро сговориться со своим воеводой, который уже почти исчез за гребнем обрывистого берега.

Сам толмач еще немного пробежал вперед и бросился в воду наперерез ушкую, поднимая лук высоко над головой и явно рассчитывая, что кожаный доспех не успеет его утянуть в воду до того, как он уцепится за борт. Однако вес висевшего на поясе топора и металлических блях, нашитых по всей одежде, почти затянул его под судно, и лишь в последний момент ветлужцы в несколько рук схватили поднятое вверх оружие эрзянина, а его самого за шиворот вытянули на носовую палубу.

— Ну вот, теперь можно и оглядеться… — пробормотал себе под нос Иван, осматривая ушкуй по всей его длине.