Властелин колец - Джон Толкин

Кровь отхлынула от лица Берегонда, и он, пораженный в самое сердце, низко опустил голову. Но Король продолжал:

– Иначе и быть не может, так как ты зачисляешься в Белую Дружину Фарамира, Князя Итилиэнского. Ты примешь командование этим полком и поселишься в Эмин Арнене, где в чести и покое будешь служить тому, во спасение которого ты пожертвовал всем, что имел.

И Берегонд увидел, сколь справедливо и милостиво решение Короля, и лицо его просветлело. Преклонив колено, он поцеловал руку Арагорна и покинул Короля с великой радостью в сердце. А Итилиэн отошел Фарамиру, которого Король попросил поселиться на холмах Эмин Арнен, вершины которых были видны со стен Города.

– Крепость Минас Итиль в Долине Моргула должна быть стерта с лица земли, – сказал Король. – Может быть, место, где она стояла, со временем и очистится, но людям еще долго нельзя будет селиться на нем.

Последним Арагорн призвал Эомера Роханского. Они обнялись, и Арагорн сказал:

– К чему нам слова, к чему богатые дары и награды? Ведь мы братья. В счастливый час прибыл с севера Эорл Юный! Мир еще не знал такого благословенного союза, как союз наших стран, ибо ни один из наших двух народов ни разу не отступил от данных обетов и не отступит вовеки. Теоден Славный лежит теперь в Усыпальницах Минас Тирита и, если ты пожелаешь, навечно останется среди Королей Гондора. Но если ты решишь перенести его останки в Рохан, мы вместе отправимся в Рохан, дабы совершить погребение Теодена среди могил его предков.

– С той минуты, как ты встал передо мною из зеленой травы, я полюбил тебя, и этой любви уже ничто не угасит, – отвечал на это Эомер. – Но теперь я должен ненадолго отправиться домой, где мне предстоит залечить нанесенные моей земле раны и где я должен многое привести в порядок. Когда все будет готово, мы вернемся сюда за Павшим. Пока же пусть прах его покоится в Городе.

И Эовейн сказала Фарамиру:

– Я должна отправиться домой – взглянуть еще раз на свою родину и помочь брату. Но когда тот, кого я любила, как отца, обретет наконец покой в земле Рохана – я вернусь сюда.

Минули дни торжеств и ликований – и вот, на восьмой день мая, всадники Рохана подготовились к походу и Северным Трактом выступили в обратный путь. С ними отправились и сыновья Элронда. От самых городских Ворот до стен Пеленнора выстроились гондорцы, провожая своих союзников. После отъезда Рохирримов потянулись домой и остальные гости Города, прибывшие из далеких краев.

Между тем в Городе начались работы – и не было недостатка в добровольцах: многое надо было отстроить, восстановить, обновить. Предстояло залечить все шрамы, нанесенные войной, а с ними – искоренить самую память о Тьме.

Хоббиты, вместе с Леголасом и Гимли, остались пока в Минас Тирите: Арагорн просил их задержаться, не желая, чтобы разлука наступила слишком быстро.

– Всему когда–нибудь приходит конец, – сказал он. – Но я хотел бы, чтобы вы побыли здесь еще немного. История, в которой вам довелось принять участие, еще не кончилась. Близится день, которого я жду уже много лет с тех самых пор, как перестал быть юношей и сделался мужем. Когда же этот день наконец наступит, мне хотелось бы, чтобы мои друзья были рядом со мной.

Однако, что это за день, он утаил.

Жили друзья все вместе, в одном доме с Гэндальфом, и проводили время, как им того хотелось.

– Ты не знаешь, что за День имел в виду Арагорн? – спросил однажды у Гэндальфа Фродо. – Мы тут очень счастливы, хоть совсем не уезжай, но дни идут, и Бильбо нас, наверное, заждался. К тому же мой дом – в Заселье, а не здесь.

– Что касается Бильбо, – отвечал Гэндальф, – то он и сам предвкушает этот День, и для него не тайна, почему вы так мешкаете в Гондоре. Дни, конечно, идут, но ведь май еще не кончился, а настоящее лето не началось. Нам кажется, что в мире прошли века – так переменилось все вокруг, но, по счету деревьев и травы, еще и года не минуло, как вы отправились в путь.

– Эй, Пиппин! – засмеялся Фродо. – Слушай! Не ты ли мне говорил, что Гэндальф перестал скрытничать? Куда там! Тогда он, верно, просто устал от трудов праведных и слегка забылся. А теперь помаленьку приходит в себя…

– Многие любят заранее выведать, что подадут к пиршественному столу, – улыбнулся Гэндальф. – Но повар предпочитает хранить свой замысел в тайне, чтобы неожиданность сделала похвалы более пылкими. Кроме того, Арагорн ждет знака, а до тех пор…

Однажды друзья хватились Гэндальфа, но не смогли его отыскать и долго недоумевали – что бы могло значить это странное исчезновение? А Гэндальф, взяв с собой Арагорна, под покровом ночи вышел с ним за пределы Города, к южному подножию Миндоллуина. Вместе они отыскали там тропу, вырубленную в скалах много веков назад. Мало кто решался вступить на нее, потому что вела она в гору, к высоким уступам, на которые поднимались только Короли[637]. Гэндальф с Арагорном взошли по этой крутой тропе и оказались на высокогорном лугу, сразу за которым начинались вечные снега. Остановившись над пропастью, обрывающейся к Городу, они осмотрелись вокруг, ибо уже рассвело, и увидели внизу белые острия высоких точеных башен Цитадели, озаренные первыми лучами солнца, и цветущую подобно саду долину Андуина, и Мрачные Горы в золотистой дымке. Слева серой тенью виднелись скалы Эмин Муйла, и, как утренняя звезда, искрился вдали Раурос; справа, извиваясь, уходила к Пеларгиру лента Великой Реки, и озаренный край небес на горизонте напоминал о Море.

– Твое Королевство перед тобою, – сказал Гэндальф. – Но ты видишь только малую часть его, только самое сердце твоих будущих владений. Третья Эпоха кончилась, началась новая. Твоя задача – выпестовать ее с самого первого ростка и сохранить все, что можно сохранить. Ибо спасти удалось многое, но многому суждено и прейти. Три Кольца лишились былой власти. Все земли, которые ты видишь с этой высоты, и все земли, лежащие за горизонтом, отойдут к людям. Настала эпоха владычества Людей[638], и Старшему Племени придется умалиться или покинуть эти края совсем.

– Я хорошо знаю это, друг мой, – сказал Арагорн. – Но мне еще нужен будет твой совет.

– Недолго мне быть твоим советчиком, – возразил Гэндальф. – Моим временем была Третья Эпоха. Я был послан сюда как враг Саурона. Теперь мой долг исполнен. Я скоро покину Средьземелье. Бремя ляжет на тебя и твой род.

– Но я умру, – сказал Арагорн. – Я смертен, и хотя, будучи прямым потомком людей Западной Расы, я проживу гораздо дольше других, срок моей жизни все–таки недолог. Когда те, кого сегодня носит материнская утроба, родятся, вырастут и состарятся – я состарюсь вместе с ними. Если мое желание не исполнится, кто будет после меня править Гондором и остальными народами, которые чтут Белую Башню как свою королеву? Дерево на площади Фонтана по–прежнему сухо и не плодоносит. Увижу ли я знак, что когда–нибудь все станет иначе?