Черные бушлаты. Септология - Александр Конторович

— Опытный? — покосился на него Вилли.

— Третья отсидка будет, — пояснил Леман. — Мошенник, но не самый удачливый…

— У нас ему будет с кем поговорить, — кивнул шуцман. — Третий день здесь сидит его собрат. Правда, тот постарше будет, да и выглядит посолиднее.

Он ткнул арестованного дубинкой в спину, указывая тому направление движения.

— Ну, ты! Топай потихонечку!

Они прошли узким коридором, дважды свернули в сторону и остановились у решетчатой двери. Шуцман постучал дубинкой по решётке.

— Ойген! Проснись, старина!

Заскрипела дверь, и в коридоре за решеткой появился ещё один полицейский.

— Что шумишь с утра? — недовольно буркнул он.

— Вот, — подтолкнул к решетке арестованного Вилли. — Принимай нового постояльца. Ненадолго, до вечера. Вахмистр распорядился посадить его к толстяку.

— Да хоть до Рождества! — пожал плечами Ойген. — Места есть…

— Лицом к стене! — Вилли толкнул дубинкой клиента.

Тот послушно повернулся и уставился взором в окрашенную стену. Лязгнул запор решетки.

— Вперёд! Стоять! Лицом к стене!

Заскрипела, закрываясь дверь, и послышались шаги уходящего шуцмана.

— Направо! Вперёд по коридору! Стоять! Лицом к стене!

Звякнули ключи — Ойген открывал замок камеры.

— Пошел! — ткнул он дубинкой нового сидельца. Вернее, попытался это сделать. Ибо дубинка внезапно соскользнула с плеча задержанного и уткнулась почему-то в стену. Не успел полицейский удивиться этому обстоятельству, как его внезапно схватили за правую руку. Толчок, поворот… и в глазах вспыхнули искры…

Сидевший в камере человек удивленно посмотрел на произошедшее:

— Ничего себе утро начинается… Кто вы такой, любезнейший?

— Вы Ганс Кнопке?

— Меня называют этим именем. А как я должен называть вас?

— Франт. Вам наилучшие пожелания от Михеля.

— И ему того же.

— Он предлагает вам сменить отель. В этом плохо кормят… и сквозняки.

— Сквозняки?

— Они самые.

— Готов следовать за вами, мой молодой друг. — Толстяк неожиданно легко вскочил на ноги и поднял с лежанки свой пиджак. — А как мы выйдем на улицу? Надеюсь, мы обойдёмся в дальнейшем без подобных эксцессов? Я уже не молод… и мне не хотелось бы заниматься несвойственными моему возрасту физическими упражнениями.

— Я тоже не расположен шуметь… — Франт втащил в камеру тело полицейского и снял с того ремень. Сноровисто связал руки и его же носовым платком заткнул рот. Положил бесчувственное тело на бок, прислонив к стене. — Так не задохнется…

Подобрал с пола ключи и кивнул на дверь. Оба вышли в коридор. Лязгнул замок на камерной двери.

Вот и решетка. Осторожно открыв замок, беглецы тихо выскользнули в коридор. Снова лязгнул запор. На цыпочках, подобравшись к повороту, Франт присел на корточки и медленно высунул голову за угол. Удовлетворённо кивнул и сделал приглашающий жест Гансу.

Следующий поворот. Прислушавшись, его провожатый покачал головой и попятился, стараясь не бухать сапогами по полу. Осмотрел коридор и присел на корточки у ближайшей двери. Немного около неё повозился. Выбрал из прихваченной связки самый большой и толстый ключ и, оттянув дверь, вставил его между нею и косяком. Приналег… Чуть скрипнув, дверь приотворилась.

— Сюда! Хорошо, что в камерах такие длинные ключи…

Узкий кабинет был пуст. Прикрыв дверь, Франт подбежал к окну и, прячась за стеной, осторожно выглянул на улицу:

— Никого…

Он быстро открыл шпингалеты. Стукнуло распахнутое окно, и Кнопке поёжился — на улице было прохладно.

— Здесь невысоко, — прошептал ему на ухо спутник. — Я вылезу и вам помогу.

Быстрый и гибкий, он ящерицей скользнул на подоконник. Мгновение — и он стоял на земле, протягивая Гансу руки. Вздохнув, тот неуклюже взгромоздился на стул и уже с него перебрался на окно. Присел на подоконник. Повернувшись спиною, свесил ноги на улицу. Почувствовал, как его подхватили сильные руки и уже в следующую секунду подошвы ботинок коснулись земли. Поднявшись на цыпочки, Франт осторожно прикрыл створки.

— Надеюсь, нас тут более ничего не задерживает? — повернулся он к Гансу.

— Меня — нет. А вас?

— А меня тут и не было…

— Жаль, что мои шнурки остались там, неудобно будет идти.

— Хотите вернуться и их поискать?

— Нет уж! Пусть они послужат этим господам утешительным призом…

Переговариваясь на ходу, они завернули за угол и скрылись в ещё сонных переулках большого города.

— Вот так всё и началось. Мне тогда были нужны их связи на границе, приходилось людей туда-сюда провожать. И чем новые концы искать, опять же — проще использовать уже существующие. Да и, кроме того, — Проводник усмехнулся, — немножко украсть у государства готов почти каждый, а вот немножко пошпионить — единицы. Крадешь — для себя, а вот шпионишь — для противника. Тут, знаете ли, есть разница! Да и дешевле это — уголовником себя выставлять. Подозрений меньше… Уважения нет, так оно и ни к чему в случае поимки. Пойманный и отсидевший уголовник снова за старое берётся, а вот пойманный разведчик… скорее всего не возьмётся уже ни за что…

Он посмотрел в окно. Достал из саквояжа бутылку с водой и сделал несколько глотков. Уже почти совсем стемнело, слабые фары автомобиля с трудом пробивали сгущающийся на дороге туман.

— Хотите пить? — протянул он бутылку водителю.

— Давайте. А как же так вышло, что бандиты, знающие вас с подобной стороны, так обмишулились сегодня? — спросил молодой чекист.

— Никто из них лично меня в деле не видел. А слухи… они со временем забываются. Да и в последние годы я больше выступал как организатор различного рода сомнительных сделок. Оружие в Китай продавал. Правда, немцы и так его туда поставляют, но и у меня его брали охотно.

— А кто брал?

— В основном партизаны местные. Бандиты тоже в стороне не остались, у меня с ними контакт давний. Без них в тех краях ничего не сделать, уж очень их там много. И силу изрядную представляют. С ними даже японцы считаются. Тут ведь что учитывать надо? Когда все у нас посыпалось, остался я один. Связи нет, указаний никаких. О людях я позаботился, на этом всё и замерло. Год прошёл, другой — никому до нас дела нет. А деньги уже стали иссякать — никто же так надолго не рассчитывал! Ещё года три-четыре я бы протянул… а дальше — всё! И никому ничего не объяснишь! Хоть на дорогу с топором выходи… Тут ещё и британцы подсуетились — открыли на нас прямо-таки облавную охоту.

— Незавидное положение!

— И не говорите… Словом, собрал я тысяч десять британских фунтов, да и предложил на эти деньги провернуть кое-какую сделку своим криминальным знакомым. Достали мы коносаменты на военный груз. Абсолютно официальные, это уж один из наших агентов напоследок расстарался. Груз этот на складах в Марселе лежал. Война кончилась, бардак — забыли о нём. Явился я туда, оплатил задолженность по хранению, документы выложил — груз и отдали.

— И что там было?

— Цемент, колючая проволока, ещё всякая всячина… Даже боеприпасы были. Толкнули это всё на черном рынке. Тут ко мне присматриваться стали — что за деятель такой объявился? Навели справки — криминалитет местный меня очень даже хорошо отрекомендовал. Знакомец мой давний, Кнопке, на связь вышел. Он-то там как рыба в воде был. Предложил работать с ним. В основном головою думать, да варианты всякие прикидывать. Так в Китай и попал. С бандитами местными в контакт войти пришлось. С властями-то там дела вести бесполезно — всё равно к бандитам пошлют, мимо них в этих краях ничего не проходит. Правда, пришлось и там немного пострелять… темный они народ, только силу и понимают. Однако же всё вышло наилучшим образом — стал я среди них уважаемым человеком. Осмотрелся. И понял, что к большим главарям близко не подойти, и без меня народу хватает. Раз так, пришлось вырастить такого главаря самостоятельно. Года три это отняло, зато мерзавца я выпестовал… Аж самому противно стало!

— А зачем вам это? Ведь все ваши люди в Европе работали?

— И сейчас работают. Даст бог, и дальше станут своё дело делать. Но уже с вами. А что до Китая… Надобно было мне иметь такое место, где искать точно никто не станет. А если и начнет, то очень быстро от этой идеи откажется. Здесь-то по первости очень уж неуютно существовать оказалось. Слишком сильно деятельность моя англичанам не понравилась. Вот и принялись они меня ловить со всем рвением. Слава богу, в лицо они меня не знали, да и сейчас, смею надеяться, тоже не ведают. Но обложили тогда очень плотно.

— Небось было за что? — усмехнулся краем рта водитель, не отрывая глаз от дороги.

— Было. Я их никогда не любил… и при случае угольков за шиворот подбрасывал. Не по собственной инициативе, естественно. Но уж когда они делу мешать начинали… тут им спуску не было!