Молот и крест. Крест и король. Король и император - Гарри Гаррисон

дожидаясь приказа, уже выбирали бечеву. Нет необходимости опускать Толмана на палубу; прокричав доклад, он легко сможет снова набрать высоту. Мальчик завис в каких-то пятнадцати футах над палубой «Победителя Фафнира», поддерживаемый довольно сильным, заставляющим брать на парусе рифы ветром, сулившим скорое наступление холодов.

– Галеры! – крикнул Толман.

– Где?

– В гавани. Длинный ряд галер с внутренней стороны правого мола. Пришвартованы.

– Сколько пришвартованных?

– Все.

Шеф взмахнул рукой, моряки стравили бечеву, и Толман снова взмыл на свою наблюдательную точку. Шеф оглянулся, определил расстояние до волноломов, которые отмечали вход в гавань Остию. «Две мили, – решил он. – Судя по лагу Ордлафа, мы делаем семь узлов. Хватит ли противнику времени, чтобы сесть на весла, разжечь топки и выйти в море нам навстречу? Если, допустим, все моряки уже на борту и они увидели нас в тот же миг, что и мы их? Похоже, что не успеют». Шеф посмотрел на Хагбарта и Ордлафа, ждущих приказа на палубе флагмана, на Хардреда на «Вади», идущем в пятидесяти ярдах с наветренной стороны во главе второй колонны, и решительно показал на гавань. Красные галеры однажды захватили его врасплох в открытом море. Теперь пора поменяться ролями.

Развивая под парусами полный ход, корабли выстроились в боевой порядок. Катапультоносцы во главе, на предельно малом расстоянии друг от друга, как только возможно, а легкие суда слева от них, с наветренной стороны. Если Шеф просчитался и враги встретят атакующих огненным ливнем, тогда хотя бы викинги успеют развернуться и отступить. Впрочем, катапульты северян должны сделать свое дело на больших дистанциях.

– Спускайте Толмана, – приказал Шеф, как только впереди открылся вход в гавань.

Толман по-прежнему уверенно указывал вправо, избавляя Шефа от тревог по поводу внезапной вражеской атаки с неожиданного направления. Квикка на передней орудийной площадке целился, доворачивая катапульту при каждом рысканье судна, удерживая направление на оконечность волнолома. Что происходит внутри гавани? А вдруг навстречу уже направляется галера? Если так, ее потопят за считаные мгновения. Но огонь она может метнуть раньше. Когда волнолом достаточно приблизился, чтобы до него можно было добросить камнем, Шеф со своего места у рулевого весла перешел на нос, к передней катапульте. Если их ждет огонь, король должен встретить его первым.

Когда нос «Победителя Фафнира» сунулся в пятидесятиярдовый проем между волноломами, Шеф увидел, что Квикка резко махнул рукой. Стреляющий дернул за спусковой шнур, метательный рычаг ударил, как всегда, слишком быстро для глаза, праща взметнулась, словно раскрученная бесноватым. Шеф услышал треск дерева. Нескончаемые несколько мгновений он ждал, когда флагман пройдет между волноломами и станут видны их внутренние стороны. Облегчение пришло, как глоток холодной воды. Ближайшая галера стояла в тридцати ярдах, пришвартованная за нос и корму. На борту были люди, навстречу северянам полетели стрелы, вонзившиеся в борта, а одна – в щит, который поспешно выставили перед Шефом. Но не видно дыма, не слышно шума работающей техники. Греков застали врасплох.

Первая галера, несмотря на швартовы, уже тонула – снаряд разнес ей форштевень и киль. Шеф торопливо пробежал на корму, указал на следующую галеру и велел Озмоду подождать с выстрелом, пока перед ним не откроется вся внутренность гавани. Корабли Пути один за другим вошли в гавань, выстраиваясь в длинную дугу с «Победителем Фафнира» и «Вади» во главе, и обрушили град камней на галеры, стоявшие вдоль мола, словно мишени, неспособные даже достать противника из своих слабых луков.

Шеф предоставил своим людям упражняться в стрельбе, пока все галеры не превратились в щепки. Их передние и задние части болтались на швартовах, а посередине только плавали обломки да поблескивали медные котлы. Сопротивления противник не оказал. Шеф заметил убегающих людей – на удивление мало, подумал он. Единственным, кто сумел хоть чуть-чуть помешать, оказался не кто иной, как Стеффи, – он назойливо теребил короля за руку, умоляя прекратить канонаду и высадить на берег людей, чтобы захватить греческие машины и топливные баки. Шеф рассеянно отмахивался от него, как телка от овода. Он подозревал, что галеры просто находились на стоянке без экипажей. Но нельзя рисковать, чтобы удовлетворить любопытство Стеффи.

Наконец Шеф вскинул руки, приказывая прекратить стрельбу, и повернулся к Ордлафу.

– Мы причалим к стенке вон там, где свободно. По четыре судна в ряд. Начнем выгружать людей и снаряжение. Ну что тебе, Стеффи?

Глаза Стеффи были полны слез, он взмолился:

– Только двадцать человек, государь, двадцать человек на то время, что займет швартовка и выгрузка. Это все, о чем я прошу. Галеры разбиты, но, может быть, нам удастся что-нибудь добыть. Один полный бак горючего, не разбитый камнями, – это все, что мне нужно.

Шефу вспомнилось, как у стен Йорка он сам подобным образом умолял Бранда дать ему двадцать человек, чтобы заняться катапультой, узнать, как она работает. Тогда Бранд отказал ему, велел вместе со всеми громить и грабить город. Сейчас грабить нечего, но зато сам Шеф оказался нелюбопытным, думающим лишь о собственных целях.

– Двадцать человек, – разрешил он. – Но они должны быть готовы выступить вместе со всеми.

Рядом стоял Фарман, с глазами широко раскрытыми и немигающими, словно вдалеке он что-то видел.

– Ты возьмешь с собой всех людей? – спросил Фарман.

– Я, разумеется, оставлю на кораблях охрану.

– Тогда я тоже останусь, – сказал провидец. – Воинов у тебя достаточно.

Не время спорить или выспрашивать. Шеф кивнул и занялся организацией высадки. Сопротивляться в гавани было некому, тут, похоже, вообще не осталось людей. Несколько находившихся при кораблях греков сбежали. Шеф снял с руки золотые браслеты, оценивающе повертел их и, взяв с собой в качестве телохранителей Квикку и трех арбалетчиков, направился к ближайшей кучке лачуг. От жадности языки наверняка развяжутся. Впрочем, ему не так уж много нужно узнать. Он в Остии, а в пятнадцати милях отсюда Рим. Прийти, взять город, убить английского папу. Даже за попытку сделать это на него обрушится император, и их долгий спор будет решен. Странное дело, но Шеф не мог представить себе, что властительный Бруно потерпит окончательное поражение. Возможно, он уже, как говорят англичане, оцепенел, почуял на себе тенета смерти.

Шеф шагал к хижинам, помахивая золотыми браслетами, в которые продел веточку – в знак мира.

* * *

Римский император получил известие о разгроме флота греческих союзников, находясь в Риме, который к тому времени тоже немало пострадал от его гнева. Поднимающийся ветер развеивал дым, что клубился за Капитолийским холмом. На улицах валялись непогребенные тела: римские бездельники и плебеи не смогли оказать серьезного сопротивления тяжеловооруженным войскам императора. У них были дубинки, булыжники и