Молот и крест. Крест и король. Король и император - Гарри Гаррисон

собственного бога. Мы будем его верными слугами.

Глава 31

Император с негодованием разглядывал брошюрку. Он умел читать, хотя и медленно, однако сейчас нужды в этом не было. Содержание памфлета было уже подробно разъяснено Бруно его верным наперсником.

– Откуда взялась эта чертова книга? – наконец спросил император.

Он никогда не богохульствовал нарочно, не упоминал имя Господне всуе и не употреблял связанные с религией слова в переносном смысле. Вот и в этот раз, понял Эркенберт, он подразумевает, что лежащая перед ним книга – от дьявола. Это хорошо. Хуже обстоит дело с ответом на его вопрос. Эркенберт уже успел сообразить: предатель-еретик, который выдал им Грааль и был награжден за это смертью, солгал, когда говорил, что существует только два экземпляра еретического Евангелия. Подонка следовало бы оставить в живых, но сейчас не следует признаваться в допущенной ошибке.

– Один из братьев нашел ее в доме священника. Да-да. – Дьякон успокаивающе поднял руку. – Со священником уже разбираются. Но я слышал, что эта мерзость теперь повсюду, она распространяется с дьявольской скоростью. И ведь ей верят. Люди говорят о Граале, который ты привез и назвал той самой лесенкой, на которой наш Спаситель был перенесен в гробницу. Дескать, само появление Грааля через столько веков доказывает: в еретической книге рассказана правда. Копье – это смерть, твердят они, а Грааль – это жизнь. Это доказывает, что Иисус действительно остался жив, причем никогда и не покидал сей мир, а вовсе не вернулся в него. И нет никакого воскресения, нет жизни после смерти, нет наместников святого Петра, нет церкви и нет надобности в ней. Так говорят даже некоторые священники.

Лицо императора сразу окрасилось в пурпурный цвет, но Бруно хватило здравомыслия сдержаться. Он понял, что дьякон высказал все это с какой-то целью, а не просто из желания разгневать его. Хотя, возможно, именно это и есть цель дьякона – вызвать гнев императора.

– Что ж, – сказал Бруно с неожиданной мягкостью, – полагаю, мы можем добиться, чтобы люди перестали говорить о таких вещах вслух. Но нам-то хочется, чтобы они перестали даже думать об этом. Уверен, что у тебя есть идея на этот счет. Слушаю внимательно.

Эркенберт кивнул. Они давно были союзниками, партнерами в делах. И дьякон не переставал радоваться, что ему выпало сотрудничать с трезвомыслящим властителем.

– Идей у меня две, – сказал он. – Первая очень проста. Нам нужно собрать надежных людей, которые занимались бы только одним – выискивали ересь. Надо дать им власти больше, чем позволяют существующие законы. Власть кнута и дыбы. Думаю, организацию следует назвать Inquisitio Imperialis, императорская инквизиция, то есть «расследование».

– Согласен, – незамедлительно ответил Бруно. – А более сложная идея?

– Тебе известно, когда впервые объединились церковь и империя? Ведь Римская империя, как тебе известно, первоначально была языческой, в ней христиан преследовали.

Бруно кивнул. Он помнил историю святого Павла, как тот отправился в Рим на суд римского императора, который, по-видимому, был к нему враждебно настроен. Раньше Бруно не задумывался о том, что в Римской империи однажды произошла смена религии, но теперь, после напоминания Эркенберта, стало ясно, что такое событие должно было когда-то иметь место.

– Как ты знаешь, первым христианским императором был Константин. Императором его объявили в моем родном городе Эборакуме – в Йорке, как сейчас называют его обосновавшиеся там язычники.

– Хорошее предзнаменование, – уверенно сказал Бруно.

– Будем надеяться. Константин постоянно боролся с мятежниками – как и ты, император, – и однажды в ночь перед битвой увидел сон. Во сне ему явился ангел, показал крестное знамение и произнес: «In hoc signo vinces» – «С этим знаком победишь». Император не знал смысла креста, но на следующее утро приказал своим людям нарисовать его на щитах и одержал победу. Потом знающие люди разъяснили ему значение креста, Константин принял христианство сам и насадил его во всей своей империи. Но он сделал еще одну вещь, о император. Он подписал «Donation» – «Константинов дар». На этом документе основаны церковь и обновленная империя. Благодаря ему церковь получила власть в мире. Благодаря ему империя получила для своей власти благословение свыше. Именно поэтому император – помазанник Божий. А римский папа должен утверждаться императором.

– Звучит неплохо, – сказал Бруно с некоторым скептицизмом, – но римских пап я назначаю без всяких документов. И власть моя проистекает из реликвий, которые я нашел… мы нашли. Зачем нам нужен этот «Дар»?

– Я думаю, что вместе с императорской инквизицией нам понадобится и новая грамота.

Бровь императора предостерегающе поднялась. Он успел понять, что цель разговора – заставить его силой сместить неугодного папу Иоанна и держать кардиналов под замком, пока те не проголосуют за нужного кандидата на освободившееся место. Император, хотя и не поставил Эркенберта в известность – Бруно не хотел, чтобы будущий папа оказался хоть как-то замешан в исчезновении прежнего, – уже послал сильный военный отряд, чтобы разобраться с Иоанном, и отправил колеблющимся германским кардиналам жесткое письмо, в котором требовал проявить благоразумие самим и повлиять на итальянских собратьев. Но Бруно не понравилась идея о даре. Церковь и так уже достаточно богата.

– Это дар империи от церкви, – решительно заявил Эркенберт, – а не дар церкви от империи. Десятая часть церковных доходов будет передаваться государству на определенные цели. На борьбу с язычниками. На искоренение ересей. На войну с приверженцами пророка. На войну с византийскими раскольниками. Нужно основать новые военные ордена во всем христианском мире, а не в одной только Германии. Создать императорскую инквизицию для борьбы с недовольными и еретиками. Мы назовем этот документ «Даром святого Петра».

– Святого Петра? – рассеянно переспросил император, обдумывая заманчивые последствия сказанного Эркенбертом.

– Я приму имя Петра, – решительно сказал дьякон. – Это было запрещено всем римским папам с самого начала. Но я возьму это имя не из гордости, а в знак уничижения, в знак того, что церковь должна начать все заново, очиститься от своих слабостей и пороков. В подземельях Ватикана, в катакомбах, мы найдем документ, написанный самим Симоном Петром и выражающий его желание, чтобы церковь преданно служила христианской империи.

– Найдем документ? – повторил Бруно. – Но как можем мы найти там документ, если мы не знаем, существует ли он?

– Я нашел Грааль, разве нет? – ответил Эркенберт. – Можешь на меня положиться, я найду «Дар святого Петра».

«Он имеет в виду, что собирается подделать его, – неожиданно понял Бруно. – Это нарушит все Божьи и человеческие законы. Но десятая часть церковной собственности… Жирных монахов и праздных монашек прогоним, доход с их земель пойдет на содержание армии… Наших риттеров