Молот и крест. Крест и король. Король и император - Гарри Гаррисон

готов отразить стремительную атаку. А если готов?

До сего момента противник демонстрировал отменную предусмотрительность. С ужасом таким пронзительным, что вызывал в груди спазм, Шеф вспомнил Карла Лысого: как тот рвался и рвался вперед, пытаясь захватить машины, которые, дразнясь, появлялись на все новых и новых позициях. Теперь Шеф делает то же самое. И на этот раз противник лучше знает местность, имеет план действий, а Шеф слепо бросается вперед, уповая на превосходство в вооружении.

– Стой! – закричал Шеф. – Остановитесь, укройтесь и стреляйте. Хватит бежать!

Его голос услышали только ближайшие арбалетчики, остальные же, увидев, что враг дрогнул, ринулись вперед, чтобы отомстить за пережитый страх.

– Сработало, – отметил Бруно и кивнул трубачам.

В пространство между бегущими арбалетчиками и батареей из-за оливковых деревьев и стен роскошных вилл выехали тяжеловооруженные всадники, краса и гордость императорской армии: кольчуги сверкают, подкованные сталью копыта высекают из камней искры, пики нацелены вперед. Каждая группа сразу устремилась на неприятеля, не пытаясь выстроиться в общую линию. Они начали атаку с расстояния в каких-то пятьдесят ярдов: пять панических ударов сердца для человека без доспехов, на которого прет боевой жеребец.

Шеф, находившийся чуть позади атакующих арбалетчиков, увидел, как они остановились, замялись, потом все как один повернулись и побежали, мечась по камням, чтобы уклониться от надвигающихся пик. Один припал на колено, вскинул арбалет. Пока он жал на спуск, пика вонзилась в него, оторвала от земли, и стрела ушла в небо. С искусством выросших в седле людей римские воины работали пиками, а когда те ломались или застревали в распростертых телах, выхватывали из прикрепленных к седлу ножен широкие мечи. Шеф вдруг увидел, что один из копейщиков выбрал его в качестве очередной жертвы. Их взгляды встретились, всадник ударил длинными острыми шпорами, и конь, роняя хлопья пены, прянул вперед. Шеф зашарил на поясе, понимая, что в который уже раз оказался в критический момент безоружным, не считая поясного ножа. Обратиться в бегство – значит быть бесславно убитым в спину, навсегда остаться поводом для шуток. Постараться отразить удар?

Могучая рука небрежно отбросила его в сторону, широкая спина в кольчуге заслонила взгляд. Это Стирр! Задыхаясь на жаре, он прибежал из колонны викингов. Атакующий франк – на щите у него не было эмблемы Святого Копья, как у риттеров ордена, – одними коленями повернул жеребца, чтобы пройти справа от Стирра, занес меч для удара. В этот момент Стирр, яростно выбросив вверх правую руку, со всей силой метнул боевой топор. Он целился в лошадь, а не во всадника. Раздался мясницкий хруст, франк кувыркнулся через голову коня и упал к самым ногам Шефа. Не задумываясь Шеф ударил его кулаком в не прикрытый шлемом подбородок, в точности как показывал на дитмаршских болотах давно упокоившийся Карли. Франк обмяк, а Стирр, выхватив меч, рубанул его по шее и тут же повернулся, высматривая нового противника.

Склон холма снова был чист, словно развеялись колдовские чары, – всадники исчезли. Вернулись в укрытие. Пока Шеф недоуменно озирался, камень из онагра пролетел так близко, что в голову ударило воздушной волной. «Все происходит слишком быстро, – ошеломленно подумал король. – Еще не кончилось одно, а уже начинается другое».

Стирр с кряхтеньем пытался извлечь свой топор, глубоко зарывшийся в череп коня. Крякнул, высвободил носок лезвия, раскачал и наконец освободил свое оружие. Озабоченно осмотрел топор, потом ухмыльнулся.

– Раньше я так не делал, – сказал он. – А что теперь?

Викинги, вспомнил Шеф, могут быть разбиты, но никогда не поддаются панике. Он огляделся, снова принялся командовать. Одно ясно: он больше не может двигаться вперед в этом лабиринте ловушек. Вопрос: дадут ли ему отсюда выбраться?

Глава 33

– Колодец отравлен, – сказал Хунд.

Шеф уставился на лекаря, потом на ведро, которое держал в руках. Зеленый ил налип на дно и стенки, вода была очень грязной. Ерунда, король все равно выпил бы. В тот раз, добравшись до деревни еретиков и отказавшись пить, он думал, что умрет от жажды. А сейчас еще хуже. Сейчас не нужно показывать гордость, вода есть вода, и не так уж плохо она выглядит…

Хунд вышиб из его рук ведро, зыркнул с глубокой неприязнью:

– Отравлено, я сказал! И если это свалит даже тебя, то что говорить о моих раненых?

Шеф провел языком по пересохшим губам. Была уже ночь. Весь долгий остаток дня и короткие вечерние сумерки они тащились в пыли по раскаленным камням и остановились у виллы на вершине холма, надеясь обнаружить колодец. Но враги уже в который раз за этот день опередили. Шеф не знал, сбросили они в колодец труп или ядовитые ягоды. Придется поверить Хунду на слово. А еще придется найти воду. У Шефа целый обоз раненых – они уже молчат, и это кажется зловещим.

На короля вопросительно смотрел Стирр, спасший ему сегодня жизнь. Стирр хуже прочих переносил жару и жажду. Ночь полнилась трескотней расположившихся на оливковых деревьях сверчков: достаточно громкий хор, чтобы заглушить любой звук притаившегося в засаде врага.

Бранд вытолкнул вперед старика с седой бородой. Шеф вспомнил слова великана: всегда найдется кто-нибудь, решивший остаться вопреки любым опасностям.

– Спроси его, где ближайший колодец, – велел Шеф. – Скальдфинн, переводи.

Последующий разговор звучал для Шефа как церковная латынь. Король пришел к выводу, что здесь живут выродившиеся потомки древних римлян, все еще говорящие на латыни, хотя и искаженной, едва ли не худшей, чем язык франков.

– Он говорит, вода есть в акведуке у подножия холма. Она течет из Рима, который снабжается по другим акведукам.

– Что такое акведук?

– Вроде канавы, только сделан из кирпича и камня.

«По собственной глупости или слабости остался здесь седобородый? – задумался Шеф. – А может, по чьему-то приказу? Нельзя исключать, что он лжет. Рагнар, отец Ивара и дед Свандис, умел вытягивать правду из таких людей, об этом мне однажды рассказал Катред. Вопрос, смогу ли я сделать так же?»

Шеф подошел к старику, толчком повалил его на колени, решительно воткнул в глазницу большой палец.

«Рагнар для этой цели отращивал на большом пальце правой руки длинный ноготь, – угрюмо вспомнил Шеф. – Чтобы облегчить себе работу. Он выкалывал человеку один глаз до того, как задавал вопросы. Просто чтобы не возникло сомнений в его намерениях. Я на это не способен».

– Скажите ему: я буду давить на глаз, пока он не объяснит, почему я должен ему верить, – ровным голосом произнес Шеф.

– Как он может это объяснить? – спросил Скальдфинн.

– Не знаю. Это его забота.

Старик заплакал, Шеф пальцем почувствовал