Совьетика - Ирина Маленко

– На, держи! – и протянула мне конверт, в котором лежал листочек, мелко исписанный аккуратным почерком Ри Рана.

«Женя, моя родная!

Милая моя Женя!

Люблю тебя очень. Много работаю и много думаю о тебе. Даже начал сочинять стихи по-русски (конечно, очень простые). Например, «Есть кое-что, что так приятно делать мне, – закрыть глаза и думать о тебе.»

Или:

«Пусть холод за окном,

Но если рядом ты,

Любой теплее дом,

В снегу цветут цветы.»

Я всегда знал – что один день это 24 часа, один час – 60 минут, но я не знал что даже один день без тебя – это вечность.

Мне сказали, что скоро решат наш вопрос.

Человек без мечты, как птица без крыльев: гадить может, а летать нет.

Верю, что ты с честью служишь нашему общему делу.

Я не сомневаюсь, что когда за дело берется самая чувствительная и самая полная энтузиазма женщина в мире, то у нее непременно получится все задуманное.

Пиши мне, Женя. Я буду читать и перечитывать твои письма, вдыхая их аромат и погружаясь с головой в их атмосферу. Когда я получаю весточку от тебя, я чувствую, что никогда не буду одинок в этом мире. Ты- мое вдохновение.

Тот дождливый день, когда мы впервые встретились, был действительно счастливым днем для меня и, я надеюсь, и для тебя тоже.

Крепко обнимаю тебя, моя подруга.

Твой Ри Ран.»

По сути, мне теперь полагалось эту записку съесть. Но я не могла заставить себя это сделать. У меня вопреки правилам было с собой даже фото Ри Рана – я прятала его среди старых открыток с киноактерами… И я спрятала ее и тайком перечитывала каждую ночь перед сном. Это стало у меня своего рода ритуалом.

…Почти все две недели нашего пребывания на острове шли дожди. Меня это не раздражало: обидно было только то, что из-за них сорвалась экскурсия на нормальный, обитаемый остров. А поездки за дельфинами и акулами, выбор которых здесдь был намного более широк, меня не интересовали.

Каждое утро, в любую погоду, подметали дорожки красивые и скромные местные женщины, державшиеся с таким достоинством. Каждое утро неизменно в 4 вставали уборщики и официанты. Хуссни убирал все виллы по два раза в день – добираясь до них под этим самым проливным дождем.

А гости жаловались на погоду, накладывали себе по три тарелки всякой-разной жратвы 3 раза в день, напивались до карачек по вечерам и развлекались организованными для них гонками крабов на пляже. (На Ямайке для них бывает еще такой замечательно -интеллектуальный contest, как «кто больше выпьет пива» – вот куда надо ехать отдыхать писателю Лукьяненко!)

Они все больше и больше раздражали меня – эти люди без малейшей таинственности в их жизни, для которых форма всегда важнее содержания. Всерьез верящие рекламе, утверждающей, что «в каждой женщине прячется богиня, которая откроется, если она побреет ноги бритвой нашей фирмы». Коротавшие время на этом божественно красивом острове смотрением по телевизору «комедии» «В Мэри что-то есть», с гомерическим хохотом наблюдая, как главный ее герой мастурбирует над какими-то картинками, а потом мажет себе данной жидкостью чуб вместо геля…

С каждым днем все глубже и глубже я убеждалась в том, что давно уже знала: капиталистическая культура примитивна, она эффетивна только в одном – в эксплуатации других людей. Как паразит-плющ на дереве, эффективно высасывающий из него соки – он зелен и пышен, но мы же не говорим на этом основании, что он «более высоко развит», чем задушиваемое им дерево? И не призываем тех, кто по природе своей не паразит, на него равняться?…

Мне тоже теперь симпатичнее стали животные: смелая ворона, каркающая на краю столиков в ресторане, с которой ни одна прожорливая жадная западная «кю» не поделилась даже коркой, – что не мешало им вовсю щелкать на нее затворами своих камер. Большие серебристые рыбы, стайками приплывавшие к моим ногам всякий раз, как только я спускалась в воду по лесенке из своей «виллы», совсем меня не боявшиеся, когда я кормила их хлебом. Пересекающая лагуну вплавь, отфыркиваясь, молодая черепаха. Ворона заботилась о семье – она выпрашивала у людей хлеб, чтобы унести его на соседний необитаемый островок и накормить своих воронят. Рыбки держались группой, где двое из них были «разведчиками», которые не сьедали всю найденную ими еду сами, а уплывали, чтобы привести за собой всех остальных…. Во всех них было гораздо больше человеческого, чем в героях американских комедий, зацикленных на своих престациях ниже пояса. И мне гораздо приятнее было проводить время со своими близкими – за кормлением рыбок и небольшими беседами о местной жизни с Хуссни, который уже привык к тому, что я не пошлю его за пивом, чем среди «богинь» с бритыми ногами.

… Хуссни как-то не удержался и дал интервью западным журналистам (что вообще-то на Мальдивах не поощряется): «Туристы рассказывали мне, что у себя дома они собирали деньги ведрами, чтобы помочь Мальдивам после цунами. Так где же эти деньги?»

Бедняга, он, наверно, не знает, что ведрами на Западе собирают только медяки…

Всего за 6 дней до зловещего цунами ООН обьявила, что намеревается повысить статус Мальдивских островов с экомоники с низкими доходами до экономики со средним уровнем дохода…. Но цунами отложило принятие этого решения. По подсчетам той же ООН, для возмещения всего физического ущерба, нанесенного им островам, необходимо 470 милллионов долларов. На войну в Ираке Америка тратит по тысяче долларов в секунду . То есть, за 5 с небольшим дней там тратится – на убийства и разрушения – вышеупомянутая необходимая Мальдивам для восстановления нормальной жизни сумма….

Если другие пострадавшие от цунами страны понесли от него ущерб, равный 3-5 % их ВВП, то на Мальдивах этот процент составил целых 70% ВВП! Однако Мальдивы долго не получали обещанной помощи. Причина? Здесь погибло не столько людей, как в Таиланде или в Индонезии, и «благотворители» забыли о жертвах, оставшихся в живых…

…Говорят, что как-то;прощаясь с Хуссни, один безработный турист-ирландец дал ему почти 100 долларов на чай. Хотя путеводитель советовал давать всего 10. Западные безработные более щедры на чаевые, чем менеджеры по рекламе, – хотя по сути, в чем, собственно, разница между первыми и вторыми? Видимо, разница только и есть в размере даваемых ими чаевых (безработные отзывчивее). Ведь от менеджеров по рекламе тоже никому нет никакой пользы…. А живут и странствуют по миру и те, и другие – за счет таких, как Хуссни.

В последний вечер перед моим отьездом мы с мамой снова говорили об СССР – когда заснули уже ребята.

– Как я поняла, наш народ фактически отказался от социализма, будучи совершенно уверенным в том, что “совок” никуда не денется, а от капитализма еще ой-ой как много чего в жизни прибавится,- сказала мама мне с горечью- Все помнят очереди за колбасой, но про бесплатные квартиры не помнят, как будто сами собой они, будто от Бога…. У социализма не был еще выработан механизма защиты, не успели, больно много было других, как казалось тогда, более важных дел.А механизм защиты социализма – это борьба с алчностью в каждом отдельном человеке. Коллективизм алчности, девятый вал алчности, взметнувшийся в мире до небес, и погубил очень даже хорошее дело на земле – возможность жить нормально на этой планете каждому человеку.

И я еще раз подумала о том, что нельзя – никогда, ни при каких условиях, ни под каким прикрытием «прав человека», ни из какой боязни, а что о тебе скажет «цивилизованный мир» – позволять меньшинству навязывать большинству то, что на самом деле противоречит его интересам. Для меня «владелец заводов, газет, пароходов» – не уважаемая личность, не элита и не что-то такое, достойное зависти. Для меня это просто-напросто пережиток дикого прошлого. Это попросту гнусно – когда один человек от какого-то фонаря владеет тем, что должно принадлежать и служить людям.

…В день моего отьезда, как это обычно бывает, распогодилось. Я стояла у причала в ожидании гидросамолета, пытаясь запомнить навсегда этот сказочный маленький остров. Кто знает, доведется ли мне еще когда-либо здесь побывать? Ведь так упoрно ходят слухи о том, что лет через 20 от Мальдивов может и вообще ничего не остаться – они погрузятся под воду из-за повышения уровня мирового океана, вызванного глобальным потеплением… Процессом, которые не мальдивцы вызвали, и на который они не в силах как-либо повлиять.

Очень не хотелось прощаться со своими близкими и еще раз. Я попросила маму вместо этого отвести ребят на пляж. Сами они уезжали завтра.

Господи, ну когда же наступит – ну должен же наступить!- такой день, когда мне не надо будет никуда больше уезжать?! Когда я наконец буду дома – со всеми ними, и когда рядом со мной будет Ри Ран?…

…На обратной дороге в самолете показывали ямайскую комедию «Смайл Оранж». Это была такая, знаете ли, специфическая комедия – «очень смешная комедия», в стиле комедий из-под пера Карабаса-Барабаса. Ее герои и героини – работники ямайского турбизнеса – спали с одноногими ветеранами американской войны во Вьетнаме в надежде, что те женятся на них и увезут их в Америку, помогали своим не умеющим плавать родственникам наняться в отель спасателями в бассейн, просаживали целое состояние на крабьих бегах, издевались над неопытными, только что приехавшими из деревни, где они «рубили шахарный троштник», молодыми официантами, уча их, как надо соблазняли жирных, похожих на выброшенного на сушу кита, носатых пожилых американок своим «Вам нравится ваш ужин, мэм? Вы не хотели бы, чтобы я показал вам ночные достопримечательности Ямайки?»…