Обратный отсчет: Тлакантский синдром - Токацин

кьюгенов? Снижается? „Хлопок“ ирренция прямо в породе? Критическая масса… ah— hasu! Что у них там вообще творится⁈»

…За полной защитой пришлось возвращаться на станцию — в рейдах сарматы не выходили из глайдера, хватало лёгкой термостойкой брони, но против семнадцати кьюгенов в час она была бесполезна. Когда глайдер зашёл на круг над леском, прикрывшим собой бывшие поля выщелачивания, дозиметр Гедимина показал восемь кьюгенов — радиационный фон, и правда, быстро снижался. От шахты вереницей улетали транспортники, собранные со всех окрестностей, — эвакуация была в разгаре. Глайдер Кира стоял в стороне от входа, на крыше двое в лёгкой защите заменяли треснувшую балку и приваривали новые листы покрытия. Здание тряхнуло крепко — штреки «Альфа» шли ближе всего к поверхности.

— Что внизу? — отрывисто спросил Хродмар. Иджес уже готовил дроны к запуску и ждал, пока чуть освободится местный дронщик — тот следил за шестью аппаратами одновременно, и показания, похоже, его не радовали.

— «Альфа-два» — обвал, пробка в полсотни метров, фонит, как бешеная, — отозвался Кир. — «Один» и «три» — обвалы, осыпи, повреждения крепи, фон повышен. «Бета-два» — осыпи, фон повышен.

Гедимин посмотрел на дозиметр. График интенсивности омикрон-излучения уверенно шёл вниз. «Сигма» держалась на одном уровне.

— Фон продолжает падать, — доложил местный дронщик. — На «Бете» уже меньше кьюгена. Через час можно будет оставить её местным ремонтникам. На «Альфе» — неясно. Иджес сейчас смотрит пробку на втором штреке…

Гедимин двинулся к Иджесу, встал за спиной, глядя на экран, где сходились данные.

— Атомщик, — механик, рассматривая прибор, чуть понизил голос. — Ну-ка, вспомни, чему учили в Лос-Аламосе. Мне это всё не нравится. Соседние «Альфы»… вот этот фон — наносной. А этот — их собственный. Дочерта ирренция, ага?

Гедимин чувствовал, как грудь всё крепче сжимает невидимый ледяной обруч. «Маккензи не трогал шахты — так, поковыривал. А ирренций всё это время синтезировался. И в этой грёбаной „Альфе“…» — он впился взглядом в показатели. Они уже не влезали на экран — Иджес вывел их на двухметровую голограмму, так Гедимину проще было увидеть всю картину. «Теперь ясно. Да, самопроизвольная реакция. Критмасса набралась, уран переродился, помешать было нечему. И соседние шахты, мать моя колба, дозревают до „хлопков“ — и через месяц дозреют…»

— Гедимин! — повысил голос Хродмар. — Ты меня слышишь?

— Нужен проходчик и транспортёр, — повернулся к нему Гедимин. — «Альфа-два» сейчас безопасна. Добывать там ничего нельзя — крыша «на соплях». Закрыть, залить обрубок меей, — не «горит». Нужно быстро чистить первый и третий штреки. Там центнеры ирренция. Выгрести хотя бы то, что торчит из стен. Месяц-полтора — рванёт и там. У «Беты» полгода до того же — и я бы проверил нижние уровни. Это синтез ирренция. Не убрать затравку — накопится критмасса, разнесёт всю шахту.

Хродмар мигнул.

— Он атомщик, — вмешался помрачневший Иджес. — Кто его не слушал… плохо всё с ними вышло. Я на первый проходчик, кто-то нужен на второй…

… — Так мы всё-таки ликвидаторы или шахтёры? — донеслось сквозь слабые помехи. Гедимин высверливал из стен штрека прожилки сингитовых кристаллов. Кое-что рассовал по карманам — у всех хватало своей работы, за сарматом никто не следил. «С такими-то залежами — странно, что рвануло не по всей длине…»

Кристаллы росли щётками, торчали прямо из крепи, — синтез пошёл и внутри металлических частей. Мея ложилась на все поверхности слой за слоем и тут же чернела.

— Меей добывать руду — дело глупое, — заметил угрюмый ликвидатор. — Не то до сих пор скважины бы рыли, а не в шахтах ковырялись.

— Надо убрать впитавшийся ирренций, — отозвался Гедимин. — Сюда проходчик нельзя, я-то рискую с пневмомолотом…

«И где всё это время была георазведка⁈» — пульсировала в мозгу одна неотступная мысль. «Вот сомневаюсь я, что в других шахтах. Если там ещё не дошло до взрывов — это случайность, не более…»

…Добытая руда, разделённая перегородками плотного защитного поля, была безвредна… по крайней мере, на это надеялся Гедимин. Уже четвёртый гусеничный контейнер выкатили наружу; «Альфа-2», залитая меей, была перекрыта, и Хродмар составлял по ней отчёт — то печатал фразу, то стирал.

— Киркой можно, а пневмомолот — уже перебор?

— И точно никакой взрывчатки, — буркнул Гедимин. Для него пока работы не было — за проходчик его посадить не рискнули; оставалось следить за контейнерами и ждать, пока их увезут на завод. Фон упал до «терпимых» полутора милликьюгенов — ирренций копился, пронизывал собой гранит — уже не вкраплениями, а сплошными жилами, Гедимин сам видел их в «Альфе-2» — но пока вёл себя спокойно. Дроны шныряли по нижним уровням, спустились уже до «Эпсилона», — чем ниже, тем меньше было кристаллов, и слабее излучение — но оно было, сочилось из стен, и на «Эпсилоне» тоже…

Снаружи загудело, и Хродмар пошёл встречать заводские рудовозы. Снизу поднимался пятый контейнер, набитый доверху. Гедимин отошёл в сторону — массивным рудовозам нужно было место даже для простого манёвра «въехал — подцепил — поволок». Когда умчался второй — больше двух контейнеров они на борт не брали, пятый так и остался ждать следующего рейса — в здание влетел Кенен Маккензи. Его шуба была распахнута, её полы и головы дохлых зверьков развевались на ледяном сквозняке.

— Джед! Что тут, мать твоя колба…

Гедимин коротко, без замаха, отвесил ему затрещину. Сармата мотнуло в сторону, он нелепо тряхнул головой; Гедимин поймал его за ворот шубы и подтащил к себе.

— Георазведка у него, sa hasukemu⁈ Тут ирренций накопился до критмассы, сингит в каждой щели, — ты так за шахтами следишь⁈

— Д-джед, — выдохнул Маккензи, кое-как сфокусировав взгляд. — С-стой. Крит… что⁈ Тут был… ядерный взрыв⁈

— Ещё чуть-чуть — и был бы, а так больше поплавилось, — отозвался Гедимин, с трудом удержавшись от второй затрещины. — Георазведка, hasukemu! Целый отдел на заводе! С того года, как меня погнали вон, здесь хоть кто-то был⁈

— Разведка, — взгляд Маккензи стал острым и злым. — Амин,