Незалеченные раны. Как травмированные люди становятся теми, кто причиняет боль - Ахона Гуха

сказано во второй и третьей главах, у травмированных людей возникает множество сложностей с эмоциональной регуляцией и убеждениями, связанными с травмой, самоидентичностью и окружающим миром. То же самое относится к людям, которые причиняют вред другим. Большинство форм вреда обусловлены различными психологическими защитными механизмами (на ум сразу приходят отрицание и преуменьшение), когнитивным стилем, личностными характеристиками, отношением к миру и убеждениями. Трудности с распознаванием эмоций и управлением ими, а также проблемы с социальными навыками тоже распространены.

Моделирование: усвоенное поведение

Родители Адриана вели себя агрессивно по отношению друг к другу и, хотя его структуры убеждений, основанные на пользе насилия для выхода из конфликта, формировались неосознанно, он имел склонность к агрессии и запугиванию в опасных для него ситуациях или случаях, когда кто‑то был с ним не согласен. В литературе описаны четкие различия между гневом (эмоция), агрессией (враждебное и запугивающее поведение) и насилием (физическое выражение гнева). Люди часто путают эти три понятия, но гнев является естественной защитной эмоцией для всех нас, и его проблемность зависит от его выражения. Периодически гнев Адриана приводил к насилию, однако это происходило только тогда, когда он выпивал и его естественные механизмы торможения и контроля становились неисправными. Употребление алкоголя точно не было причиной такого поведения, однако оно было триггером, провоцирующим выражение скрытых убеждений и проблем.

Когда клиенты говорят, что алкоголь и наркотики являются причиной их вредоносного поведения, я обычно напоминаю им, что многие употребляют те же вещества, но при этом не прибегают к жестокости.

Я воспринимаю употребление алкоголя и наркотиков как курок пистолета. Правда, даже без курка пистолет существует, и он заряжен.

Адриан еще в начальной школе понял, что из‑за его плохого поведения люди отстраняются и оставляют его в покое. Способность оказывать воздействие на окружающий мир придала сил семилетнему Адриану, и он продолжил прибегать к этому усвоенному поведению во взрослом возрасте. Каждый эпизод, когда он использовал гнев, чтобы повлиять на поведение других людей или перестать делать то, что ему не хотелось, только подкреплял его агрессию. Однако взрослый Адриан был гораздо страшнее Адриана‑ребенка для тех, кто сталкивался с его агрессивным поведением.

Люди могут прибегать к агрессии, запугиванию или насилию с одной из двух целей: импульсивно выразить свои чувства без предварительного обдумывания и планирования (экспрессивное насилие) или в качестве продуманного способа достижения определенной цели (инструментальное насилие). В случае Адриана оба механизма применялись в разное время. У него были серьезные трудности с эмоциональной регуляцией и распознаванием эмоций, и в детстве родители не способствовали развитию у него эмоциональной грамотности. Его то вознаграждали, то наказывали за гнев, но в остальном игнорировали.

Адриан часто использовал отрицание как защитный механизм, и он подавлял в себе большинство эмоций (по его словам, он никогда не грустил) и постоянно находился в напряжении и настороже. Иногда вспышки гнева случались тогда, когда ему казалось, что его провоцируют, или, когда он думал, что может что‑то потерять. Бывало, он прибегал к запугиванию намеренно, чтобы показаться страшным. Он научился такому поведению у своих родителей путем наблюдения и моделирования, как большинство из нас формирует свои шаблоны поведения и убеждения.

Иногда очень плохие социальные навыки могут повлиять на совершение некоторых типов преступлений. Например, если человек не знает, как выразить свой дистресс или попросить об удовлетворении своих потребностей («Мне грустно, ты не можешь остаться со мной сегодня?»), он может прибегнуть к агрессии, отстраненности или пассивности. Из‑за неразвитых социальных навыков людям сложнее заводить друзей, закрепляться на рабочем месте и вступать в здоровые интимные отношения. В случае некоторых людей эти проблемы могут привести к тому, что они начнут совершать преступления, поскольку они будут все больше отдаляться от того, что мы считаем характеристиками хорошей жизни, и вступать в плохие отношения и социальные группы.

Страшно, что многие насильники несовершеннолетних имеют слабые социальные навыки и не могут развивать отношения с ровесниками. Они либо причиняют детям вред, поддавшись собственным наклонностям, либо предпринимают спланированные и длительные попытки сексуальной эксплуатации несовершеннолетних или создания с ними «отношений» (это слово отражает исключительно мысли насильника). Дети и подростки не могут согласиться на сексуальные или интимные отношения со взрослыми.

Некоторые люди, имеющие отношение к насилию над детьми (включая просмотр детской порнографии), в крайней степени отстраняются и тревожатся в компании ровесников, поэтому они строят отношения только с теми, кто моложе них, чтобы удовлетворить свои потребности. Я работала с несколькими людьми, совершившими подобные преступления и отчаянно желавшими остановиться, но им было невероятно сложно развить навыки, необходимые для удовлетворения своих нужд приемлемыми способами. Разумеется, есть и другие преступники, которые являются настоящими хищниками.

Паттерны мышления и убеждений

Я заметила, что Адриан пытался преуменьшить значимость некоторых своих поступков («Все было не так уж и плохо!»), рационализировать другие («Я сказал это только для того, чтобы она перестала на меня кричать») и полностью отрицать третьи. Он почти не брал на себя ответственность за свои действия, полагаясь вместо этого на необоснованные утверждения о предвзятости мира к мужчинам. Он был склонен отрицать те аспекты своего поведения, которые были наиболее постыдными.

Во время терапии он сказал, что, по его мнению, мужчины никогда не должны бить женщин, потому что «те слабее». Это мнение сформировалось у него в результате наблюдения за агрессией его отца в адрес матери. Что интересно, это в некоторой степени отрицало индивидуальность его партнерш, поскольку он прятал их под вуалью представлений о том, что женщины нуждаются в защите и являются менее полноценными, чем мужчины. Это интересная дихотомия в моей судебной работе: мужчины‑преступники знают, что я в курсе их жестокостей или сексуального насилия (часто направленных на женщин), но отказываются ругаться передо мной, полагая, что мои нежные женские уши скрутятся в трубочку и отвалятся, если я услышу грубое слово. Осужденным женщинам, наоборот, нравится ругаться передо мной, и они получают удовольствие, когда я периодически позволяю себе грубости.

У Адриана было множество скриптов, связанных с применением насилия. Скрипты – это когнитивные структуры и правила, которые используются как средства понимания мира и реагирования на него. Простой скрипт, который может привести к насилию, звучит так: «Если кто‑то проявляет ко мне неуважение, я его ударяю». Те, кто причиняет вред окружающим, обычно имеют множество скриптов, связанных с их поведением.

Адриану не хватало психологических навыков, например эмоциональной регуляции и когнитивного менеджмента, необходимых для того, чтобы его поведение стало соответствовать его убеждениям о неприкосновенности женщин. Его поступки часто противоречили его убеждениям, и он быстро прибегал к