Русский романс - Полонский Е. П.

ФЕДОР ГЛИНКА

(1786–1880)

152. Подоконье[161]

(С богемского)

Ночь придет. Знакомой мне         Обойдя дорожкой, Запою я в тишине         Под твоим окошком: «Спи, мой ангел! Добрый сон! Пусть тебя лелеет он!.. Будь он сладок, как твоя         Золотая младость! Кто ж приснится?.. Если я —         Улыбнись, как радость! Спи, мой ангел! Добрый сон! Пусть тебя лелеет он!..» <1823>

153. Песнь узника[162]

Не слышно шуму городского, В заневских башнях[163] тишина! И на штыке у часового Горит полночная луна! А бедный юноша! ровесник Младым цветущим деревам, В глухой тюрьме заводит песню И отдает тоску волнам! «Прости, отчизна, край любезный! Прости, мой дом, моя семья! Здесь за решеткою железной — Уже не свой вам больше я! Не жди меня отец с невестой, Снимай венчальное кольцо; Застынь мое навеки место; Не быть мне мужем и отцом! Сосватал я себе неволю, Мой жребий — слезы и тоска! Но я молчу — такую долю Взяла сама моя рука…» Уж ночь прошла, с рассветом в злате Давно день новый засиял! А бедный узник в каземате — Все ту же песню запевал!.. <1826>

154. Завеянные следы[164]

Над серебряной водой,           На златом песочке Долго девы молодой           Я берег следочки… Вдруг завыло в вышине,           Речку всколыхало; И следов, любезных мне,           Будто не бывало!.. Что ж душа так замерла?           Колокол раздался… Ах, девица в храм пошла:           С ней другой венчался… <1826>

155. Призыв

О друг младой, прекрасный друг!           Уж солнце за горами. Певец зари мой нежит слух,           Луна над озерами; Тебя я жду, тебя зову:           Уже густеют тени; Присядь ко мне, склони главу           На дружние колени… Она пришла, она была,           Душа при ней так млела!.. Но вспыхнул день — и, как стрела,           Куда-то отлетела… Уж нет ее, и грудь пуста;           Ах, если б, если б чаще Ко мне слетала та ж мечта,           Мне б горе было слаще! <1829>

156. Сон русского на чужбине[165]

Отечества и дым

нам сладок и приятен!

Державин Свеча, чуть теплясь, догорала, Камин, дымяся, погасал; Мечта мне что-то напевала, И сон меня околдовал… Уснул — и вижу я долины В наряде праздничном весны И деревенские картины Заветной русской стороны!.. Играет рог, звенят цевницы, И гонят парни и девицы Свои стада на влажный луг. Уж веял, веял теплый дух Весенней жизни и свободы От долгой и крутой зимы. И рвутся из своей тюрьмы И хлещут с гор кипучи воды. Пловцов брадатых на стругах Несется с гулом отклик долгий; И широко гуляет Волга В заповедных своих лугах… Поляны муравы одели, И, вместо пальм и пышных роз, Густые молодеют ели, И льётся запах от берез!.. И мчится тройка удалая В Казань дорогой столбовой, И колокольчик — дар Валдая — Гудит, качаясь под дугой… Младой ямщик бежит с полночи: Ему сгрустнулося в тиши, И он запел про ясны очи, Про очи девицы-души: «Ах, очи, очи голубые! Вы иссушили молодца! Зачем, о люди, люди злые, Зачем разрознили сердца? Теперь я горький сиротина!» И вдруг махнул по всем по трем… Но я расстался с милым сном, И чужеземная картина Сияла пышно предо мной. Немецкий город… все красиво, Но я в раздумье молчаливо Вздохнул по стороне родной… <1825>

НИКОЛАЙ ЯЗЫКОВ

(1803–1846)

157. «Кто за бокалом не поет…»[166]

Кто за бокалом не поет, Тому не полная отрада: Бог песен богу винограда Восторги новые дает. Слова святые: пей и пой! Необходимы для пирушки. Друзья! где арфа подле кружки, Там бога два и пир двойной! Так ночью краше небеса При ярком месяца сияньи; Так в миловидном одеяньи Очаровательней краса. Кто за бокалом не поет, Тому не полная отрада: Бог песен богу винограда Восторги новые дает! 1823