Без ума от тебя - Фири Макфолен

само собой, тоже, он говорил, когда пойдет на какой-нибудь концерт. Вскоре мы сидели, обнявшись, на скамейке перед пабом, и он, лениво растягивая слова, представлял меня своим приятелям: моя девушка Харриет.

Произнесенное им мое имя звучало как божественная музыка. Наша любовь была как чудо. Я больше не ходила, а летала. Я любовалась им, когда он спал. В считаные месяцы мы стали жить вместе. Вырабатываемые в мозгу химические соединения переполняли меня и сводили с ума. Я подсела на дофамин.

Радужную картину омрачало одно-единственное досадное обстоятельство: мои подруги были не в восторге и сдержанно высказывали свои опасения. Моя лучшая подруга Лорна говорила: «Он слишком самодоволен! Ты любишь его, и он тоже любит себя, ха-ха». А Рокси считала, что он классный, но добавляла: «А не слишком ли у вас все быстро?»

Я была застигнута врасплох. Возможно, Скотт немного пижон, но у него есть на это право. Он обаятельный, обо всем имеет собственное мнение, натура творческая и тверд в своих убеждениях. Харизмы в избытке. Лидер в своей компании, окруженный особой аурой, – такие люди, сверкая, как кометы, пересекают небосклон жизни.

Однажды я рискнула озвучить Лорне отредактированную версию пассажа о его экстраординарной личности – она расхохоталась. «Он самовлюбленный нарцисс, а не лорд Байрон».

Иногда я наблюдала за тем, как на него реагируют другие женщины. Они явно западали – жеманно улыбались с огоньком в глазах, когда он над ними подтрунивал. Потом, вспомнив о моем присутствии, виновато смотрели на меня, и я отвечала уверенной улыбкой, в которой читалось: я знаю, мне повезло.

Я решила: Лорна завидует. Возможно, она сама чуточку втюрилась в него. И Рокси тоже. Они хотели заполучить его себе, но понимали, что это крамольная мысль, поэтому боролись с завистью мелочными придирками. Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что в тот момент превратилась в чокнутую ревнительницу культа личности. Все, кто критиковал Скотта, были либо не в своем уме, либо по меньшей мере с дурным вкусом.

Это была ранняя фаза абьюзивных отношений. Я была в состоянии слепого поклонения: стрелка моего жизненного компаса указывала только на него, только его желало мое сердце – это была подготовка к моей окончательной дестабилизации. Я должна была сдвинуть свои покерные фишки по зеленому сукну и пойти ва-банк.

Все начиналось исподволь и могло быть списано на превратности молодой любви. Я помню свое потрясение, холодный шок, когда он в первый раз сорвался на мне. На фотографии, снятой раньше в тот день, мы сидим на траве во время какого-то концерта – в панамах, с лоснящимися физиономиями от выпитого пива. Он обнимает меня двумя руками, а я блаженно улыбаюсь во весь рот. Оглядываясь назад, я понимаю, что это было предостережение. Его объятие очень напоминало клетку, выглядело как заявление о правах. А я считала, что принадлежать ему – это рай.

Мы вернулись в квартиру разомлевшие на солнце и одурманенные дешевым лагером. Я бросила со стуком ключи на столик и, зевнув, спросила: «Закажем китайскую еду?» Я повернулась к нему – у него лицо было мрачнее тучи.

Зачем ты сказала Лорне эту хрень?

Внутри у меня все оцепенело.

– Какую хрень?

Ты знаешь, какую, эти твои дурацкие шуточки о том, что у меня работа не бей лежачего, да как ты смеешь так принижать меня?

Скотт работал торговым представителем в компании по производству спиртных напитков. Я мимоходом заметила, что в праздничные дни сограждане раскупают алкоголь без усилий. Я не имела в виду Скотта – это был общий разговор на тему о том, что никто из нас не знает меры.

Он заявил, что Лорна, де, относится к нему с пренебрежением, а я всегда ей поддакиваю и каким заурядным он ощущает себя в компании моих подруг.

Я пришла в ужас, что он почувствовал себя подобным образом, и принялась униженно просить прощения. Больше такого не будет. Я этого не допущу. Я не позволю ИМ так обращаться с ним.

Далее начались приступы ревности из-за мужского внимания. И неважно, что сам Скотт был чемпионом по флирту. Лицо каждой женщины было для него как зеркало – он испытывал постоянную потребность проверять и подтверждать свою привлекательность. Но если поблизости оказывался мужчина, я сразу подозревалась в том, что искала постороннего внимания.

Как-то вечером я застала его за просмотром снимков на моем телефоне. Неделей раньше он во время ссоры потребовал сообщить пароль.

Если не хочешь дать партнеру пароль, значит, происходит какая-то хрень. А если тебе нечего скрывать, то почему отказываешься его сообщить?

Проще было уступить. Невероятно, но поначалу я воспринимала его манию контроля как доказательство нашей пылкой любви. В телефоне он обнаружил фотографии из примерочной: я не могла решить, покупать ли платье, и хотела обдумать это позже.

Кому ты это послала?

Никому, объяснила я.

Не вешай мне лапшу на уши, это для мужика. Вон как сиськи выставила и по-дурацки ухмыляешься. Если не послала, значит, собиралась послать. И как я должен себя чувствовать, когда ты постоянно мне врешь, Харриет, мать твою?! Ты хоть понимаешь, каким дерьмом я себя чувствую? Ты вообще СООБРАЖАЕШЬ?

Он не разговаривал со мной весь день.

Следующим вечером, выпив несколько банок, он разыграл ленноновскую версию «Ревнивого парня» и неохотно признал, что селфи могут и не быть доказательством неверности. Заплетающимся языком он с чувством произнес: Ты же понимаешь, что я так бурно отреагировал, потому что без ума от тебя? Я бросилась ему на шею и пообещала больше не давать поводов для переживаний. Если он чувствует себя неуверенно, я исцелю его своей преданностью.

Когда испытываешь такую признательность за помилование – от единственного человека, который в состоянии его пожаловать и облегчить твою участь, – считаешь, что тебе несказанно повезло. Я жаждала его одобрения, как наркотика, и никогда не знала, когда наступит следующая ломка.

Под градом нелицеприятных высказываний о моем поведении и в свете агрессивного пристального внимания я начала меняться. Приспосабливаться и выживать. Я стала замкнутой, напряженной, постоянно на грани. Я похудела на десять килограммов. От нервов и потому, что он, по собственному признанию, предпочитал худышек. Он сказал: Ты ведь довольно упитанная. Я не в плохом смысле. Ты любишь поесть, но кто не любит?

И у меня пропал аппетит.

Он со смешком передал слова своего приятеля обо мне: похожа на мультяшного бурундука. Дело, конечно, твое, но я бы задумался.

Оскорбленная, я возразила.

Ха-ха, да нет, я же не против! Ты моя девушка! Он явно думает, что ты