Канонерка 658. Боевые операции малых кораблей Британии на Средиземноморье и Адриатике - Леонард Рейнолдс

Когда наступила ночь, мы последний раз поменяли курс. В темноте конвой почему-то стал выглядеть жутковато. Для нас было очень непривычно стать частью огромного скопления кораблей. Нам было чего бояться. Минные тральщики очистили перед конвоем канал шириной в полмили, и срезанные ими мины плавали впереди. Теоретически мина, пустившаяся вплавь, автоматически обезвреживается, но на практике приборы безопасности части оказываются поврежденными коррозией. А проверить их исправность как-то ни у кого не возникало желания. Поэтому, заметив в 20 ярдах на правом траверзе плавучую мину, мы поставили на нос наблюдателя, а сами инстинктивно стали передвигаться на полусогнутых, чтобы быть готовыми к неожиданному удару. Через десять минут наблюдатель сообщил: мина прямо по курсу, расстояние 20 ярдов.

Времени на раздумья не оставалось. Ходжес, наш новый рулевой, среагировал очень быстро и круто переложил руль вправо. Как только он это сделал, я крикнул:

– А теперь держи руль прямо!

И снова он отреагировал моментально, приведя штурвал в нужное положение. Я бросился на левую сторону мостика и успел заметить, как ужасающе близко – с мостика мне даже не было видно ее всю целиком – проплыла мина, грозно покачивая своими уродливыми рогами.

Я выругался и мысленно поздравил себя с тем, что вовремя вспомнил: поворачивающаяся корма непременно задела бы мину, не верни мы руль в прямое положение. Водж в это время находился в штурманской рубке, поэтому не испытал лишних волнений. Очень скоро стало очевидно, что Водж, обосновавшийся на берегу много месяцев назад, почти ничего не видит ночью в бинокль. Поэтому вахты несли только Майк и я. В общем, во время этого вторжения вопрос об отдыхе для нас даже не поднимался.

К двум часам флот вышел на исходные позиции. Мы были удивлены и встревожены, когда на востоке – на другом конце острова – на фоне темного неба появились светящиеся дорожки трассирующих снарядов. Какое-то время мы даже предполагали, что план раскрыт, но вскоре стрельба прекратилась. Позже мы узнали, что два РТ наткнулись на лихтер, эвакуировавший гарнизон Пьянозы.

В 3.50 огонь должны были открыть корабли, оснащенные реактивными (ракетными) установками. Считалось, что они полностью парализуют обстреливаемый участок. Я еще раз проверил часы и стал ждать.

Неожиданно небо озарилось тремя розовыми вспышками – начался обстрел. Я навел бинокль на центральную из них, но в первый момент не увидел ничего – свечение было слишком ярким. Ракеты, окруженные языками пламени, друг за другом летели к берегу. Затем следовали характерное шипение и взрывы, словно одновременно выстреливались тысячи гигантских китайских фейерверков.

Впечатление от пугающей мощи первых залпов было ошеломляющим. А следующие тоже не заставили себя долго ждать. В течение четырех минут было выпущено 4000 ракет!

– Вот это да… – выдохнул я. – Вряд ли там кто-то остался в живых. Все-таки лучше наблюдать за ракетами с борта судна, чем с берега, где они приземляются.

Мы знали, что после первых залпов к берегу двинулись штурмовые десантные баржи, хотя видеть их мы не могли. И уже было очевидно, что эта высадка не будет беспрепятственной. На берегу французам явно предстояло столкнуться с сопротивлением. С берега уже вели огонь, причем не только из легких орудий.

– Боже мой, Ровер, – проговорил Водж. – Похоже, нас здесь ждали. Смотри, у них есть зенитки!

Наш радиотелефон работал на «волне вторжения», и мы могли слышать идущие переговоры, которые помогали представить картину происходящего.

– Добавьте дыма на Ред-Бич, пожалуйста…

– Мои люди на берегу…

– Три баржи сильно повреждены…

Теперь и пехотно-десантные корабли, и штурмовые десантные баржи были скрыты от нас густой дымовой завесой, но, судя по их переговорам, обстановка была серьезной.

– Не можем подойти к Амбер-Бич – сильный огонь со стороны деревни…

– Одна баржа получила повреждения…

– Подошли к берегу, но были отброшены…

– Предлагаем альтернативную высадку на Грин-Бич…

– Амбер и Ред-Бич находятся под перекрестным огнем береговых батарей.

Когда рассвело, мы услышали, что вторая волна пехоты и танки были направлены к Грин-Бич.

Теперь мы могли рассмотреть корабли, которые вели обстрел берега.

Но для нас вся операция была одним сплошным разочарованием. Мы в ней, строго говоря, не участвовали. Все, что мы могли делать, пока на сцене не появились самолеты или корабли противника, – занимать свои привилегированные места в четырех милях от места действия и мысленно рукоплескать храбрым людям, которые делали настоящую мужскую работу. Мы находились в полной безопасности – по крайней мере, мы так думали.

При ярком свете дня наша позиция перестала являться тайной для береговых батарей, и миф о нашей безопасности очень быстро развеялся. Знакомый и чрезвычайно неприятный вой приближающихся тяжелых снарядов вывел нас из оцепенения. Оставаться на месте стало невозможно. Взревели двигатели, и флотилия последовала за Дугом. Я, ориентируясь по вспышкам, нашел на берегу место, где определенно находилась вражеская батарея, и внимательно наблюдал за ней. Тут Майк потянул меня за рукав:

– Смотри, Ровер, они хотят выбить немцев!

Я опустил бинокль и оглянулся. Оснащенный вооружением десантный корабль – гадкий утенок флота – направлялся прямо к месту расположения батареи. Его носовое 4,7-дюймовое орудие, произведя первый выстрел, выплюнуло язык пламени. Последовал залп с берега, и нос корабля задрался высоко в воздух. Это снаряд разорвался прямо перед носом, взметнув в небо столб воды. Корабль выправился и продолжил движение. Это было похоже на средневековое состязание: один рыцарь идет вперед, остальные с нетерпением ждут своей очереди.

В течение 15 минут корабль – это был «LCG-8» (артиллерийский десантный корабль) – упорно шел вперед, его орудия постоянно поливали батарею огнем. Я навел бинокль на берег и стал активно болеть за наших.

– Отличный выстрел, номер 8. А этот взорвался как раз рядом с орудием… Еще один… Эх, надо было взять чуть правее и пониже…

Снаряды падали в воду и взрывались вокруг героического корабля, но его команда, казалось, игнорировала столь несущественные мелочи. Не было смысла идти на такой отчаянный риск. Следовало уходить! Но корабль не уходил. Мы как раз получили приказ возвращаться в Бастию, наши матросы, которые тоже наблюдали за развитием событий, радостно завопили:

– У них все получилось, сэр! Немчуре расквасили нос!

И это было чистой правдой. Батарея была уничтожена и прекратила огонь. Наши артиллеристы в который раз продемонстрировали пример беспримерного мужества и высокого профессионализма.

Обратно в Бастию мы эскортировали пустые десантные корабли. Получив топливо, мы снова были готовы выйти в море. На этот раз нам предстояло патрулирование в канале Пьомбино, целью которого являлся перехват судов, на которых противник будет эвакуировать людей с острова или, наоборот, доставлять на остров подкрепление.

К моменту отплытия погода ухудшилась, так что наше патрулирование должно было проходить в условиях сильного дождя, волнения и плохой видимости. Низкие темные облака довольно быстро двигались по небу, иногда в них мелькали яркие зигзаги молний, на мгновение освещая поверхность моря и словно подчеркивая темноту ночи. Я не мог найти себе места от беспокойства – одолевали дурные предчувствия. В те часы мне больше всего не хватало Корни, и я был отнюдь не единственным человеком на борту, который чувствовал то же самое.

В море вышло подразделение из четырех лодок: Дуг возглавлял нашу маленькую флотилию на 655-й Пика, за ней шла 633-я с новым командиром, третьей была 633-я Тома – торпедные катера находились рядом, – а замыкала строй 658-я. Для нас эта позиция была совершенно непривычной.

К 1.00 мы миновали южный берег Эльбы и приступили к поискам в районе восточного побережья. В это время радиотелефон донес до нас знакомый голос Дуга:

– Приветствую вас, «собаки», это Уимпи. Вероятные мишени идут вдоль берега. Томми, приготовься дать свет. Возможно, вначале атакуем торпедами.

Нами быстро овладело знакомое напряжение. На головы были надеты защитные каски. Артиллеристы занялись подготовкой орудий. Механики приготовили инструменты для устранения возможных повреждений. Рулевой занял место у штурвала, а наш новый старший матрос Пикок направился к «викерсу» правого борта. Смит проверил громкоговоритель, доложил о его исправности и отступил на левое крыло мостика. 658-я была готова к бою.

Водж сохранял хладнокровие (он был очень опытным командиром), хотя явно опасался трудностей, связанных с ночной темнотой. Майк нырнул в штурманскую рубку проверить расстояние до берега, и тут снова затрещал динамик радиотелефона.