Джек Бестелесный - Джулиан Мэй

Марк сказал:

– Мысленным взглядом я вижу вон там, за Рам-Хиллом, Бребефскую академию. Странно! Я дождаться не мог марта, чтобы получить аттестат, вырваться из-под опеки преподобных отцов, впервые самостоятельно посетить экзотическую планету, начать заниматься в колледже. А теперь мне не хватает Бребефа. Мы, старшеклассники, были владыками космоса. Мы считали, что знаем все, ну просто все. А теперь мы вдруг снова очутились на нижней ступеньке лестницы, словно первокурсники, кинутые в обитаемую Вселенную… и понимаем, что не знаем ни черта и вместе с остальным человечеством находимся под самой тяжелой ферулой.

Аллея была пустынной. Поль не смотрел на сына, а, казалось, любовался окружающей природой. Они вышли к безлюдному огороженному саду с широким прудом в середине, окруженному плакучими ивами. Темную воду усеивали розовые и белые лилии. В ней отражались не только деревья, но и изящные стратобашни Североамериканского и Европейского Интендантств, словно вознесенные в небо. Заливчик пруда можно было перейти по большим плоским камням. На среднем из них Поль внезапно остановился, положил руки на плечи Марка, и мальчик был вынужден посмотреть в голубые властные глаза отца. Поль был высок и худощав. Очень прямая осанка сочеталась с почти латиноамериканской грациозностью. Черная бородка коротко подстрижена, как и волосы, чтобы помешать им виться. Несмотря на самоомолаживающиеся гены, в волосах уже пробивалась седина. Как всегда, он был одет элегантно – дорогой костюм из верблюжьего пуха цвета хаки, черная рубашка с открытым воротом, огненно-красный шарф.

– Ты ведь понимаешь, – сказал Поль, – почему я не мог не поставить Магистрат в известность о случившемся и о твоей роли в нем.

– Но ты же не сообщил попечителям, что намеревались сделать Люсиль и дядя Северен, – очень тихо произнес Марк. – Что они изъяли бы маленького, не сообщив о беременности.

– Да. Их… желание пощадить меня и предотвратить скандал в самом зародыше было не только противозаконным, но и достойным сожаления. Но план твоей бабушки ни к чему не привел. Чего нельзя сказать о собственной твоей злополучной эскападе. Твое отсутствие в течение всей ночи автоматически навлекло на тебя подозрение в убийстве Бретта.

Марк промолчал. Его сознание казалось открытым, но глубинные слои оставались абсолютно непроницаемыми. Такими они были и на протяжении интенсивного психодопроса, которому Поль подверг его утром после предполагаемой гибели каноэ.

– Два происшествия, носящие криминальный характер, – продолжал Поль, – и близко касающиеся таких людей, как я, твои тетки и дяди, Великие Магистры метапсихики, а также высокопоставленные администраторы Конфедерации и кандидаты в Магнаты! Естественно, что расследование вышло за рамки юрисдикции человеческих правовых органов. Дело не могло не поступить на рассмотрение Магистрата. Меня самого подвергли глубокому принудительному зондированию, как и моих братьев и сестер. И для тебя не сделают исключения. Твои метаспособности слишком уж велики, а твои поступки слишком уж подозрительны. Магистрат обязан выяснить, не связаны ли между собой убийство Бретта и исчезновение твоей матери и дядюшки Роги.

– Папа, я понимаю.

– То, что произойдет с тобой сегодня… – Поль внезапно умолк, чтобы укрепить собственную шаткую эмоциональную баррикаду. – Черт побери, Марк! Ты обязан дать возможность экзотическим следователям увидеть правду. Какой бы она ни была! Кому бы ни навредила! На нас, оперантах, лежит священный долг – служить человечеству. Мы просто обязаны вести достойную жизнь. Выполнять и поддерживать законы Галактического Содружества.

Не подвергая их сомнению?

Пока – да.

Некоторые законы Галактического Содружества несправедливы. Жестоки. Бесчеловечны!

Сынокдорогойсынок я знаю они могут такими тебе показаться…

Папа, сомневаюсь не я один.

Да. Но речь идет не о сомнениях, а о поступках.

Не тревожься. Следователи не отыщут в моем сознании никаких криминальных улик. Чести семьи ничто не угрожает…

– Черт бы побрал тебя и твою желторотую надменность! Неужели ты не понимаешь, что сегодня тебя будет допрашивать крондакский Великий Магистр, главный специалист по судебной метапсихологии! – крикнул Поль.

«Копаться в моем сознании», – поправил мысленно Марк, а вслух сказал:

– Папа, Магистрат не узнает от меня ничего такого, что повредило бы твоей репутации или подорвало бы твой престиж. Вы с Grandpere обшарили мое сознание три дня назад, сразу же после того, как меня нашли, а потом дядя Северен, тетя Анна и профессор Барнс тоже получили возможность вывернуть меня наизнанку. И все вы верите, что я говорил правду. Теперь экзотики должны убедиться в этом официально. Одно из двух – либо они поверят, либо решат, что я нарушил их законы, и вынесут приговор. Меня это устраивает. Может быть, мы пойдем туда?

Потому что, чем дольше мы мешкаем, тем сильнее я боюсь!

– Марк, пусти меня в свое сознание, – умоляюще сказал Поль, сжимая плечи мальчика. – В потаенное место. Я знаю, нам не удалось вывернуть тебя наизнанку. Ты удивительно хорошо умеешь прятать глубокую маскировку мыслей, но я знаю, ты что-то от нас скрываешь. Дай мне посмотреть! Доверься мне! Ради Бога, скажи мне, живы ли твоя мать и дядюшка Роги или нет.

Марк с помощью телекинеза мягко ослабил мышечное напряжение отца и высвободился.

– Ты ведь знаешь ответ, папа. Вы сорвали мои экраны и посмотрели сами. Вы все! Что же еще ты от меня хочешь?

Да мы так думали но если они вправду утонули почему в тебе нет ни следа горя Марк ты не можешь оставаться равнодушным ты же не мог сознательно ее убить ты же любил ее.

Больше чем ты папа.

– Это неправда! – воскликнул Поль. – Погляди в меня. Погляди!

Мальчик пожал плечами и не воспользовался приглашением. В его сознании промелькнули образы многих женщин – красивых, обаятельных операнток, влюбленных в Поля Ремиларда.

– Ты не понимаешь, – сказал Поль. – Это… это никакого отношения к любви не имеет. – Поданный намек на эмпатию исчез, как огонек задутой свечи, и вновь отец смотрел вниз со своих олимпийских высот. – Ты слишком юн, чтобы понимать сложности мужской сексуальности. Ты слишком… (не по-человечески) эмоционально абстрагируешься.

– Дядюшка Роги говорил мне то же самое. Мне будет его не хватать.

Марк скажи мне ПРАВДУ ОНИ МЕРТВЫ?

Поль обрушил на мальчика всю силу принуждения. Марк судорожно дернулся и упал бы в воду, если бы Поль его не подхватил. Но, едва нанеся удар, Поль отступил, вновь обескураженный непреодолимой пропастью, которая отделяла его собственную пылкую натуру от ледяной бесстрастности сына.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});