Женщина без имени - Чарльз Мартин

– Знаешь, если бы из тебя не получилась актриса, ты могла бы работать персональным гидом. Ты великолепна. Я вижу настоящий потенциал.

Кейти проигнорировала мою реплику.

– И, наконец, если верить моему отцу, самое важное событие – это… – она улыбнулась, что делала теперь часто, – мой день рождения.

– Не думаю, что Квикег знал эту дату.

– Он знал ту дату, которую ему назвала я.

– А как же твой отец?

Она покачала головой и долго молчала.

– Он умер, когда мне было пятнадцать.

– Как его звали?

– Дидье. Дидье Андре Максимилиан Бонье Клаво Десуш. – Она помолчала, потом подняла палец вверх. – Когда мы были только вдвоем, папа всегда называл меня «ма шери».

Я ждал перевода.

Кейти как будто пробовала слова на вкус.

– Это значит «дорогая моя».

– Нежно…

Она кивнула.

– И даже больше, когда это обращено к тебе.

* * *

Мы провели в машине несколько часов. Шенонсо, Вилландри, Азе-ле-Ридо. Кейти разбиралась в архитектуре, в обустройстве садов, в истории. В некоторых местах – все зависело от количества посетителей – мы покупали билеты и входили внутрь, мимо других просто проезжали, и Кейти объясняла мне, кто, что, где, когда и почему. У нее были энциклопедические знания.

Во второй половине дня мы зашли в кафе на берегу реки в Канд-Сен-Мартен, средневековом городе, где, как утверждали, умер святой. Над нами возвышалась церковь Святого Мартина. Ее возраст насчитывал более тысячи лет, углы стали гладкими. Кейти указала на десяток безголовых статуй, вырезанных высоко на стенах церкви, и сказала:

– Один из способов выиграть религиозную войну – это обезглавить то, что дорого врагу.

Кафе у подножия города было чуть больше хижины для наживки на лодочном причале, и я почувствовал себя почти как дома. Под нами текла река. Старые деревянные лодки, каких я никогда не видел, плыли вверх по реке. Кейти сделала глоток капучино и махнула рукой в сторону реки.

– Река мелкая. Течения быстрые. Много обратных прибойных потоков. Эти лодки очень старые. Те, что поменьше, называются «ту», те, что побольше, «гарбар». На них плавают по реке сотни лет.

Я кивнул.

– Исторические плоскодонки.

Она улыбнулась.

После кофе Кейти заказала блины с «Гран Марнье».

Их принесли, и, пока я запихивал первый блин в рот, она сложила пальцы в виде квадратной рамки и сделала вид, что фотографирует меня. По моему подбородку текло масло вперемешку с ликером.

– Ты бы прижился во Франции. Ты умеешь наблюдать, как крутится мир.

– У меня было время попрактиковаться. – Я замер, не откусив следующий кусок. – Повтори мне название этого города.

– Канд-Сен-Мартен.

Снова это название. Я повторил его вслух. Потом еще раз. Наконец, я вспомнил слова Стеди.

– Пятый ряд… – Я схватил Кейти за руку и бросил деньги на столик. – Идем.

– Что? Куда мы?

Мы побежали вверх по холму.

– В церковь.

– Ты скажешь мне, зачем?

– Просто шевели ногами.

– Но ты же никогда здесь не был.

– Верно. Но Стеди был.

Кейти держала меня за руку, когда мы поднимались по ступеням церкви. Витражи. Высокие потолки. Белый камень. Ряды скамей. Потемневшее от времени и прикосновения рук дерево. Верхние и задние части были темнее из-за масла на руках прихожан. На этих скамьях поместилось бы несколько сотен верующих, но сейчас церковь была пуста. Наши шаги и шепот сопровождало эхо. Я подошел к пятой скамье, опустился на четвереньки и пополз по старинному мраморному полу слева направо, заглядывая под каждую секцию. Кейти нагнулась.

– Что ты делаешь? Нас сейчас вышвырнут отсюда.

Нацарапанным на дереве словам было больше шестидесяти лет, но их оказалось легко найти. Стеди нацарапал их своим штыком, поэтому буквы получились глубокими и не исчезли со временем. Я лег на спину и поманил Кейти к себе. Она встала на колени, потом перевернулась на спину и легла рядом со мной, плечом к плечу. Я указал ей на надпись.

– Во время войны Стеди провел здесь ночь, когда его часть шла через город.

Кейти, улыбаясь, прочитала слова. В них был весь Стеди.

– «Если ты позволишь мне пережить это, я стану твоим священником. Понесу носилки и меч. Эти одежды запятнаны. Я пойду обратно по полю битвы, спасая раненых, предлагая вырезать гангрену. То, что случится после этого, зависит от тебя».

Кейти провела пальцем по вырезанным буквам и прошептала:

– Даже здесь…

Я вырвал листок из блокнота, положил на аккуратно вырезанные буквы и начал водить по бумаге карандашом, копируя надпись.

Мы пролежали на полу несколько минут, читая и перечитывая слова. Я записал впечатления в блокнот. Когда мы услышали шаркающие шаги возле главной двери, мы сначала сели, потом встали, вышли из церкви и пошли вниз по улице. Это был хороший день. По-настоящему хороший день. Я повернулся к Кейти:

– Спасибо тебе за сегодня. Мне, правда, понравилось.

– У тебя есть время заехать еще в одно место?

У нас оставался еще, по меньшей мере, час светлого времени.

– Леди, я всего лишь шофер.

Глава 27

Я вывел автомобиль с парковки возле маленького кафе, и мы поехали по вымощенной брусчаткой улице через город. Мы переехали через реку и свернули на двухполосную дорогу, которая шла вдоль нее. Мы ехали по сельской местности. По обе стороны от дороги стояли холмы, старые дома и еще более старые города. Луара текла внизу слева от нас. Появился указатель с надписью «ЗАМОК ЮССЕ» и стрелка направо.

Большой замок на холме был виден издалека. Спирали и стены. Воплощение сказки.

Дорога вела нас вперед, замок Юссе стоял в отдалении, огромный и неизбежный. Кейти указала на него, я повернул, и замок оказался прямо перед нами на расстоянии мили. На полпути к нему она снова указала пальцем, и я въехал на парковку, обустроенную так, чтобы любоваться замком. На столе для пикника стояла молодая пара, замок служил им фоном, и приятель с фотоаппаратом сказал им что-то по-французски. Я решил, что это значит: «Улыбайтесь». Я остановил «Рейндж Ровер», и мы сидели в тишине, глядя на замок. Меня не оставляла мысль о том, что я видел этот замок на картинке, но никак не мог вспомнить. В отличие от предыдущих часов этого дня, когда истории лились с ее языка еще до того, как мы попадали на место, а часто и после этого, на этот раз Кейти молчала. Шли минуты. Когда она заговорила, ее голос звучал как шепот. Он прерывался. Кейти попыталась откашляться.

– Многие великие писатели – французы. Рабле, писавший романы в шестнадцатом веке. Александр Дюма, написавший «Граф Монте-Кристо», «Три мушкетера», «Человек в железной маске». Оноре де Бальзак, Пьер де Ронсар, Гюстав Флобер, написавший «Мадам Бовари», Виктор Гюго, автор «Отверженных». Но самый великий французский писатель на все времена… – Кейти перевела взгляд на замок, – жил здесь. Замок Юссе какое-то время был домом для человека по имени Шарль Перро. Он жил в этой башне примерно в тысяча шестьсот сороковом году. При Людовике Четырнадцатом. – Пауза. – Он прожил здесь год. Эксперты говорят, что проведенное в этом замке время повлияло на его творчество. Именно здесь он написал «La Belle au Bois Dormant».

Кейти посмотрела на меня – ее грим меньше отвлекал меня, когда я видел ее глаза, – и перевела:

– «Спящую красавицу».

Я сразу вспомнил картинку. Замок выглядел точно как в мультфильме Диснея. Молодая пара спрыгнула со стола для пикника и уехала. Кейти вышла из машины, подошла к столу, села на него лицом к замку и похлопала по столу рядом с собой.

– Когда мне было восемь лет, мой отец привез меня сюда. На эту парковку. Я только начала понимать, что не слишком… желанная. – Кейти смахнула слезу ладонью, высморкалась. – Он поставил меня на этот стол и прочитал историю. Во всяком случае, первую ее половину. Я запомнила ее. Знала каждое слово наизусть. – Она попыталась рассмеяться. – Странно, как один писатель, давно покойный, может вселить такую надежду в такого гадкого утенка, каким была я.

Я вспомнил наш обмен мнениями о Паскале, об ушедших писателях и об их словах. Я еще тогда подумал, что за этим кроется что-то еще. Я был прав. Теперь я знал, и ее слова пронзили мне сердце.

– Папа обычно убирал волосы с моего лица и говорил: «Ма шери, твой принц найдет тебя». Потом он улыбался и говорил: «Le seul vrai langage au monde est un baiser». – Долгая пауза. – Это значит: «Единственный истинный язык в мире – это поцелуй».

Слезы текли по щекам Кейти, по подбородку и капали на каменную скамью под нашими ногами.

– Я думала, что папа прав, и позволяла большому количеству мужчин целовать меня, но… – Она покачала головой. Долгий взгляд на замок и в годы позади него. – Я проспала всю свою жизнь.

* * *

На обратной дороге Кейти молчала. Она проспала бо́льшую часть пути. Мне помогал навигатор. Уже почти совсем стемнело, когда мы въехали в ворота Шатофора. Кейти проснулась и сказала: