Первая Пуническая война - Михаил Борисович Елисеев

скорости. Поэтому они решили лишить противника этого преимущества за счет необычного боевого построения. Римский флот выстроился гигантским клином, вершиной которого были две консульские сексиремы (гексеры). За ними плотными рядами стояли корабли первого и второго флотов, в основании треугольника расположился третий флот, выстроенный в одну линию. За тремя флотами двигались транспортные и грузовые суда, от которых протянули канаты к четвертому флоту, замыкавшему строй и также вытянутому в одну линию. Ощетинившийся бронзовыми таранами, боевой порядок римских кораблей выглядел несокрушимым, но в то же время это было очень громоздкое и неуклюжее построение, хотя Полибий и считает, что данный строй был одинаково удобен как для наступления, так и для обороны и прорвать его было нелегко (I, 26).

Готовились к битве и карфагеняне. Опасность была велика, римляне готовились высадиться в Африке, чтобы ударить непосредственно по вражеской столице, и в Карфагене это понимали. Члены совета решили срочно вернуть в действующую армию Ганнона, находившегося в опале после поражения при Акраганте. Вместе с ним командование над флотом принял Гамилькар, тот самый, что сражался с римлянами у Тиндарида. Именно он и высказал ряд тактических соображений по поводу разгрома римской армады. Вместе с Ганноном они разработали очень толковый план сражения, сделав ставку на маневр и искусство карфагенских кормчих и моряков. Но при этом постарались учесть негативный опыт Ганнибала Старшего в битве при Милах. Пунийский флот покинул Картхадашт и прибыл в Лилибей, откуда направился к мысу Экном. Боевой дух карфагенян был необычайно высок, все, начиная от командующих и заканчивая простыми гребцами, хотели реабилитироваться в глазах соотечественников за прошлые неудачи. Карфагенский флот выстроился в длинную тонкую линию (I, 27), правым флангом, где были сосредоточены лучшие пентеры, командовал Ганнон, на левом начальствовал Гамилькар. Задумка карфагенских военачальников была проста – разрушить монолитный римский строй и громить вражеский флот по частям.

Увидев, что путь им преграждают корабли пунийцев, консулы отказались от прежнего плана сражения и по ходу движения быстро перестроили свой флот в одну линию. Сделали то, чего пунийцы хотели добиться с помощью сложного маневра. Как пишет Полибий, римляне вытянули далеко в море правый фланг (I, 26), поскольку решили охватить вражеский строй и прижать карфагенян к берегу. К берегу примыкало и левое римское крыло, это был четвертый флот, или, как его называли, Лонг и Регул, триарии, их задача по-прежнему сводилась к охране транспортных судов и выполнению роли тактического резерва.

Как только римляне закончили перестроение, так сразу же устремились в атаку, причем главный удар наносили по центру вражеских позиций. Как и было изначально задумано Гамилькаром, стоявшие в центре карфагенские корабли обратились в притворное бегство, увлекая противника за собой и полностью разрушая вражеский строй. Первая и вторая римские эскадры преследовали беглецов, но пунийцы налегали на весла и без труда удерживали необходимое расстояние между двумя флотами. Консулы вели себя так, как будто строй их кораблей по-прежнему был ударным клином, и все дальше проходили в центр карфагенских позиций. Две другие римские эскадры безнадежно отстали, поскольку четвертая (триарии) взяла на буксир транспортные суда и потащила их вслед за атакующими кораблями консулов, а третья была вынуждена охранять этот импровизированный караван. Гамилькар понял, что пришло время ударить по врагу, и приказал поднять на мачте сигнал атаки. Карфагенские корабли, до этого убегавшие от противника, сделали искусный разворот и напали на римские квинквиремы, где совершенно не ожидали нападения. Карфагенские пентеры с разгона били таранами в борта вражеских кораблей, делали «проплыв» и ломали весла на неприятельских судах. Регул и Лонг опомниться не успели, как квинквиремы одна за другой пошли на дно вместе с командами. Римляне лихорадочно поворачивали «вороны» во все стороны, пытаясь зацепить карфагенские корабли, но пунийцы действовали дерзко и умело, мастерски избегая абордажных схваток. Но постепенно римские моряки пришли в себя после внезапной атаки противника, перешли к активным действиям и сумели перебросить «вороны» на вражеские пентеры. Грохоча калигами по доскам мостков, легионеры бросились на абордаж, изрубили карфагенских воинов и захватили несколько кораблей. С каждой минутой битва в центре становилась все ожесточеннее, но карфагеняне все-таки сумели навязать римлянам на этом участке фронта свою волю. Они связали боем главные силы римского флота и тем самым предоставили полную свободу действий Ганнону и Гамилькару, чем те и воспользовались.

Правое крыло карфагенян ринулось в атаку, обошло сражающиеся в центре корабли и обрушилось на четвертую римскую эскадру (триариев). Удар был настолько мощным и слаженным, что римляне запаниковали и стали медленно отступать. В отчаянии легионеры рубили канаты, которыми к квинквиремам были привязаны транспортные суда, а кормчие пытались вывести корабли на линию атаки. Но Ганнон продолжал наращивать натиск, пунийцы искусно маневрировали и таранили вражеские квинквиремы, постепенно оттесняя их к берегу. В это же самое время пентеры Гамилькара набрали боевую скорость, прошли вдоль берега и врезались в строй третьей эскадры. Таким образом, сражение рассредоточилось, поскольку происходило в трех разных местах.

Некоторое время битва шла с переменным успехом. Опыт и мастерство карфагенских кормчих и моряков римляне компенсировали превосходной выучкой тяжеловооруженной пехоты, а быстроходные качества пунийских пентер – умелым применением абордажных мостиков. Наконец после упорного боя, консулам удалось обратить уже не в притворное, а в настоящее бегство сражавшиеся в центре карфагенские корабли. Это сразу же изменило общую картину битвы. Пока квинквиремы Лонга брали на буксир взятые на абордаж вражеские пентеры, Регул развернул свою эскадру и поспешил на помощь четвертому флоту (триариям) и транспортным судам, находившимся в очень затруднительном положении. Ганнон действовал очень грамотно и практически уже разгромил римскую эскадру, когда появился Марк Атилий со своим отрядом. Карфагенский военачальник успел развернуть часть кораблей носами к приближающемуся врагу и парировать удар римлян. Но Ганнон понимал, что если бой затянется, то его пентеры, зажатые с двух сторон, будут уничтожены превосходящими силами врага. Поэтому пунийский флотоводец принял единственное правильное решение в данной ситуации – вывести корабли из боя и отступить. Карфагенские корабли искусно выскользнули из ловушки, подняли паруса и стали быстро уходить на юг.

Иначе все сложилось для Гамилькара. Ему удалось сбить с позиций третью римскую эскадру и загнать ее к берегу, но, вместо того чтобы добить врага, Гамилькар медлил. Он панически боялся абордажных мостиков римлян и старался любой ценой избежать ближнего боя. Ситуация сложилась патовая – римляне оказались заблокированы на невыгодной позиции, но и карфагеняне не могли уйти, поскольку в этом случае враг мог вырваться на оперативный простор. Так противники и стояли друг напротив друга, выжидая неизвестно чего. Гамилькар не разобрался до конца в ситуации