Дураки умирают первыми - Вадим Панов

Далеко не убежала: пальба за спиной усилилась, вновь грохотали несколько стволов, и Света прекратила бег, не желая получить в спину шальную пулю — спряталась за ближайшим выступом.

Она мало понимала в перестрелках, но сообразила: бесконечно стреляют только пистолеты киношных героев, а Виктору пришлось сделать паузу, чтобы сменить обойму, и эти мрази вновь взялись за своё… А она, дура, бездарно истратила на сомнения и колебания половину отпущенного ей короткого срока.

Стрельба вроде бы стала пореже… Затем внезапно прекратилась вообще. Смолкли последние отзвуки эха. Наступившая тишина казалась оглушительной.

Света осторожно высунулась из-за укрытия, пытаясь понять, чем всё закончилось. Если Виктор… если его… что ей делать? Ведь за ней очень скоро придут или уже идут… Бежать вдоль подземной реки? Света знала, где Волковка появляется на поверхность — там, вдали, за Балканским центром. Так ведь наверняка на выходе тоже решётка, и никто не позаботился проделать в ней лазейку. Расстреляют, не торопясь, как крысу в крысоловке.

В темноте послышались негромкие шаги. И знакомый голос:

— Не бойся, это я.

И она чуть не расплакалась.

А потом всё-таки расплакалась, уткнувшись лицом в камуфляжную куртку.

* * *

Работа была нетрудной, но изматывала бесконечностью и монотонностью. Выводила из себя. Прошлым летом Мишель Леру видела, как на огромных полях под Неаполем трудятся сборщики томатов, гастарбайтеры из Восточной Европы, и нынешний её труд оказался очень похожим: вместо тянущейся к горизонту грядки — бесконечный список Маш, Марий и Марусь, вместо спелых томатов — лица, лица, лица, лица, лица… Вроде и отличаются, но уставшему глазу все кажутся одинаковыми.

Нет, её нынешнее занятие даже превосходило своей монотонностью труды тех бедолаг-украинцев: они хотя бы могли схлопотать солнечный удар или укус притаившегося тарантула, хоть какое-то разнообразие. Мишель же напоминала самой себе станок, штампующий что-то нескончаемое, одинаковое и скучное. Пуговицы для штанов, например.

Она не умывалась три дня и столько же не чистила зубы. Спала иногда, урывками. Питалась изредка, не утруждаясь готовкой: брала из холодильника первое, что подвернётся под руку, и съедала тут же, за компьютером, рассыпая крошки и оставляя объедки. Пила много, опустошая потихоньку бар, но без фанатизма, глотала виски маленькими порциями, постоянно поддерживая себя в полутрезвом состоянии. Зато курила без меры, в горле першило от сигарет, окурки вываливались из переполненной пепельницы, рассыпались по столу, но Мишель не обращала на беспорядок внимания.

А ещё у неё три дня не было мужчины, и вот это Мишель чувствовала очень хорошо. И это раздражало больше всего.

А русских женщин Леру возненавидела. Лгут, безбожно лгут мужики-кобели, когда говорят о русских красавицах: им чем доступнее, тем красивее. Мишель россиянки казались отвратительными. Все до единой. Точнее, все они, все сотни и тысячи просмотренных лиц и фигур, слились в воображении Мишель в некое огромное и омерзительное мегасущество, в Русскую Бабищу, бесстыдно развалившуюся на шестой части суши, как шлюха на диване, раскинувшую жирные ноги от Курил до Карпат, нацелившую в небо две Джомолунгмы громадных сисек… Вагина Супербабы, бездонной пропастью разверзшаяся где-то в Сибири, глотала неосторожных европейских мужчин, как чёрная дыра глотает пролетающие мимо кометы, и Мишель с удовольствием вогнала бы туда кое-что твёрдое, длинное и фаллообразное: баллистическую ракету мегатонн этак на двести, например.

Но любая ненависть или выплёскивается наружу, на свой объект, или медленно угасает внутри, не находя выхода. Выгорает, словно костёр без подбрасываемых дров.

Ненависть Мишель выхода не находила. Проклятая Мария или затаилась где-то внизу бесконечного списка, или успела удалить аккаунт, или вообще паслась на пажитях другой социальной сети… Или, того хуже, Мишель пропустила её, просматривая страницы в полусонном состоянии.

Короче говоря, Мишель Леру окончательно утомилась и решила прекратить бесплодное занятие. Сегодня, так и быть, просмотрит столько страниц, сколько успеет, раз уж начала, а завтра не подойдёт к компьютеру. Пора начинать новый этап жизни. Пора убираться из опостылевшего города. Пора искать нового мужчину: должно же ей когда-нибудь повезти, и рядом с ней окажется честный, верный и богатый, но не норовящий исследовать содержимое всех подвернувшихся женских трусиков и бюстгальтеров…

И когда Мишель приняла волевое решение, именно в тот момент, не раньше и не позже, искомое отыскалось!

Она. Проклятая сучка. Мария.

Сомнений не было, Мишель опознала разлучницу с первого взгляда. А вот и фоточки недавние из Гоа: в основном с пляжа, в купальнике, но есть и та, с большой сумкой у ног, только Мишель удалена фотошопом.

Фотошопом!!!

В костёр упала свежая охапка дров, щедро политых бензином. Ненависть полыхнула вновь, высоким и ярким пламенем.

Леру поднялась со стула, бросила взгляд вокруг и впервые заметила царящий на яхте бардак. Впервые почувствовала, как чешется давно немытое тело. Так не годится. Момент торжественный, и надо встретить его как полагается. По высшему разряду.

Она отправилась в душ. Сбросила одежду и долго вглядывалась в большое настенное зеркало, мысленно сравнивая своё обнажённое тело с телом русской, запечатленным на тех фотках, на пляжных. И считала, что выигрывает во всём. Разве можно сравнить её аккуратную грудь с бесстыдным коровьим выменем этой стервы? Её стройные узкие бедра с жирной задницей, наверняка целлюлитной? Разве что кобель Лео польстился на широкий таз, собравшись наплодить с сучкой детей, целый выводок маленьких русских щенков, и сидеть всей семьей, попивая из самовара водку?

Нет, только полный извращенец мог бросить её, Мишель, ради такого убожества. Тем хуже для него. И для убожества.

Она пустила воду и вспомнила вдруг девиз давным-давно погибшего капитана: «Бороться и искать, найти и…»

И прикончить! Раздавить, как мерзкое вонючее насекомое!

Бороться и искать, найти и прикончить. Она боролась. Она искала. Она нашла. И заслужила право на месть!

Перед мысленным взором Мишель разворачивались картины мести, самые разнообразные, одна другой заманчивее. Она стояла, не замечая, что вода из душа льётся мимо неё, что ограниченный запас бесцельно расходуется.

Она напевала на мотив популярной песенки:

Бороться!Искать!Найти!Убить!Убить!Убить, ла-ла-ла-ла!

Рука скользнула вниз, пальцы энергично заработали в такт песне: убить-убить-убить-убить… Другой рукой Мишель ласкала соски аккуратной груди, не идущей ни в какое сравнение с коровьим выменем.

Потом песня смолкла, звучал лишь шорох водяных струй и учащённое громкое дыхание. Потом Мишель застонала, изогнулась всем телом, вторая рука тоже скользнула вниз, и вскоре громкий, не сдерживаемый крик блаженства сотряс стенки крошечной душевой кабины.

Лишь чуть позже, переводя дух, она поняла, что произошло и чем она занималась. Впервые… нет, не впервые в жизни, разумеется, впервые под такие мысли и мысленные картинки…

Поняла и радостно засмеялась.

Выйдя из душа, она занялась уборкой, неторопливо и тщательно. Потом приготовила лазанью, тоже неторопливо. Поужинала, нормально сервировав стол, причём к виски не притронулась, ограничилась бокалом сухого белого.

Включённый компьютер манил и звал, но она игнорировала этот зов. Потерпев, получишь больше удовольствия, как недавно она убедилась в душевой кабине.

Лишь вымыв посуду, она уселась за компьютерный столик — чистая, посвежевшая, сытая и… в общем, во всех смыслах утолившая голод.

Давайте знакомиться, мадам Большая Русская Баба.

Изучение странички заняло достаточно времени, вновь пришлось использовать гуглопереводчик. Ни адреса проживания, ни телефона не указано, но Мишель и не рассчитывала их отыскать. Адрес электронной почты есть, однако писать сучке письма она не собиралась. Мишель читала переводы записей, надеясь найти какую-то зацепку, но ничего не находила.

Разумеется, зная фамилию, имя и дату рождения, нетрудно выяснить, где человек проживает. Соответствующая служба — Мишель надеялась, что и в этой варварской стране она существует, — выдаст ответ на запрос. Но имелась проблема. Таким способом хорошо искать потерянных из виду друзей, а врагов не стоит… Если с сучкой случится что-то нехорошее (а с ней обязательно случится, и обязательно нехорошее), кто-то может вспомнить иностранку, не знавшую русского языка, и её запрос.

Делу могли помочь нелегальные, пиратские базы данных — скачай и пользуйся, ищи кого угодно. Но как их раскопать в чужеязычном сегменте сети, Мишель не представляла.