Ожерелье королевы - Тереза Эджертон

— Я, конечно, не знаю, какие сокровища являются настоящими в остальных местах, хотя у меня есть некоторые подозрения. А раз так, я должен сделать вывод, что и соседние государи имеют свои подозрения насчет Машины Хаоса. Вилл кашлянул.

— Простите мне мою дерзость, но, по-моему, все это… шито белыми нитками.

Родарик напрягся и перевел взгляд своих холодных серых глаз на Вилла. Казалось, он неприятно удивлен, да так оно, вероятно, и было. Вряд ли он сказал бы так много, если бы помнил о присутствии Вилрована.

— Это бессмысленная хитрость, потому что всегда найдется сотня людей, которые знают правду. Это вообще не похоже на тайну. Неужели те, кто это задумал, действительно считали, что таким наивным обманом смогут сохранить Сокровища?

— Наивный обман, возможно, — согласился Родарик, — но в течение полутора тысячелетий он работал. Может быть, именно потому, что это было так просто. И хотя часть правды знают многие, угадать все Сокровища смогли бы только чародеи, которые их создали, а чародеев, как известно, уже не осталось.

— Я так понимаю, — Дайони крутила платок в руках, — что если воры, кто бы они ни были, обнаружат, что у них в руках, выкуп потребуют совершенно непомерный.

Родарик вытащил руки из карманов.

— Если они пойдут на переговоры, нам невероятно повезет, сколько бы они ни запросили. Дайони, ты представляешь себе, почему мы зависим от Сокровища Маунтфалькона? Наша страна полностью окружена сушей, знаешь, что это значит?

— Что нам приходится платить пени и пошлины нашим ближайшим соседям за то, чтобы ввозить товары, за то, чтобы обеспечивать наши нужды.

— А чем мы платим эти пени и пошлины?

— Сэр, я это все знаю, я не такая уж безмозглая. Железом, оловом… и углем, которых у них нет.

— А железо, олово и уголь приходится добывать из-под земли, в труднодоступных и даже опасных местах. К северо-востоку и юго-западу от Хоксбриджа есть древние шахты — шахты, которые разрабатывались тысячи лет. Жилы проходят невероятно глубоко, и эти шахты настолько огромны, что это трудно даже вообразить. Большая часть насосов, которые спасают их от затопления такие старые и примитивные, а балки, поддерживающие своды туннелей, такие древние и хрупкие, что рудокопы должны бы бояться спускаться в эти шахты И тем не менее они спускаются и приносят наверх руду, которая нам так нужна. Знаешь почему?

— Потому что, — ответил Вилл за Дайони, — это не помпы сдерживают воду и не балки поддерживают своды. Это тонкий механизм внутри Сокровища Маунтфалькона работает на расстоянии.

— Именно. Но не на слишком большом расстоянии. И все эти рычажки и колесики требуют частой настройки, как и любой другой часовой механизм… в неумелых руках он рано или поздно сломается. Если Машина Хаоса не вернется ко мне в течение полугода, шахты Маунтфалькона станут настолько опасны, что я, будучи человеком здравомыслящим, не позволю никому туда спускаться.

— Вы говорите, что у нас есть полгода, — сказал Вилл. — За эти шесть с половиной месяцев вы можете послать в шахты инженеров, они починили бы обычную технику, и туннели стали бы безопасны.

— Сомневаюсь, чтобы они справились с этим за шесть или даже за шестьдесят месяцев. Вы плохо представляете, насколько эти шахты глубокие и огромные. Когда я в первый раз туда спустился, меня поразили бесконечные разветвления коридоров. И если мы попробуем это сделать, — добавил Родарик, — все поймут, что Сокровище пропало, — а это может нас погубить.

Он встал. Сделав знак Дайони следовать за ним, он взял со стола лампу, в два шага пересек кабинет, откинул в сторону траченные молью ярко-красные занавеси и повел ее в темный зал. Вилрован, хотя его и не пригласили, не смог устоять перед соблазном и бесшумно последовал за ними на несколько шагов сзади.

Библиотека короля Родарика была одним из чудес Волари. Полка за полкой, балкон за балконом, она поднималась на шесть этажей вверх к куполообразному потолку. Воздух здесь был тяжелый и затхлый, в нем висел запах десяти тысяч книг. На каждом балконе стояли деревянные статуи, тонкой резьбы и щедро позолоченные, — существа, олицетворяющие четыре основные стихии: гарпии символизировали воздух, русалки — воду, саламандры — огонь, а горгоны — землю, все они пристально смотрели с высоты своими пустыми деревянными глазами, безмолвные, непостижимые, древние, как сам дворец.

В центре пола была нарисована огромная карта мира: двадцать пять футов по диагонали. И хотя краски за все эти годы, потемнели и выцвели, а названия стран и городов, изначально выписанные тонким почерком золотой краской, стерлись под множеством проходящих ног настолько, что остались только отдельные тусклые металлические крупинки, но все еще можно было различить туманные очертания пяти континентов и получить смутное представление о горах, реках и морях.

Взяв Дайони за руку, Родарик подвел ее к той части карты, которую занимал Маунтфалькон и его ближайшие соседи.

— Горы, о которых я говорил, я должен, наверное, тебе напомнить, граничат с Херндайком, Шенебуа и Монтань-дю-Солей. Если воры, укравшие Машину Хаоса, были не обычными толстопятами, но шпионами какого-то другого правителя и если станет известно, что Сокровище Маунтфалькона у него в руках, люди, живущие в шахтерских городах, могут признать его своим властителем. Кто-то, возможно, пытается расширить границы, кто-то, возможно, пытается создать… империю.

У Вилла мороз пробежал по коже. Посмотрев на Дайони, он увидел, что глаза у нее округлились от ужаса.

Вот уже полторы тысячи лет мир существовал в благословенном, но опасном равновесии. Ни одно королевство, герцогство или княжество не имело права оказывать влияние на другое. Альянсы были запрещены; браки между представителями разных правящих домов были невозможны. И все же кошмарные воспоминания об Империи Чародеев, их чудовищные злоупотребления, долгая история угнетения и жестокости — все это еще не стерлось из памяти. Не менее ужасающими были предания о первых годах Правления Людей. На протяжении трех бурных десятилетий войны захлестывали континенты, так как честолюбивые люди — правители сильнейших из вновь созданных государств — прилагали все усилия, чтобы навязать свою волю более слабым соседям. В этом побоище пали бесчисленные жертвы.

Постепенно порядок был восстановлен. Кропотливо создана была новая цивилизация: совершенное общество, находящееся в постоянном восхитительном равновесии. Оно было продумано так, чтобы просуществовать в течение многих тысяч лет. Оно должно было выстоять. Это было общество, построенное не только на официальных законах, оно существовало в умах и в сердцах. Оно учило людей, как надо думать.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});