Князь Никто (СИ) - Фишер Саша

— Ничего себе, — проговорил я и потянулся за своей чашкой-башней. — Это и правда напоминает какое-то проклятье.

— Между прочим я как раз то же самое говорил до того, как мы встретили Анастасию, — сказал Вилим, тоже взяв свою кружку. — Вся эта история — явный почерк Якова Брюса. Значит слухи о том, что они были дружны с Никитой Демидовым не такие уж и слухи…

— Яков Брюс, вы сказали? — глаза девушки недобро сощурились. — Никита Демидов никогда не был дружен с Яковом Брюсом!

Глава 19. Кое-что о тактическом планировании

Вилим удивленно вскинул кустистые брови и внимательно посмотрел на Анастасию. Девушка закусила губу и слегка покраснела. Как будто сболтнула лишнее. Потом посмотрела на меня. На Вилима.

— Наверное, я не должна этого рассказывать, — она хмыкнула и махнула рукой. — Но по мне так дело уже прошлое, все участники событий умерли давно, какой смысл хранить все в секрете?

Она вздохнула и снова опустила глаза.

— В общем, тут такая история… — тонкие пальцы девушки вцепились в чашку и сжали ее так крепко, что, казалось, драгоценный фарфор вот-вот лопнет. — Никита Демидов был обычным кузнецом. Ну ладно, необычным. Очень одаренным кузнецом, металл чувствовал как свою руку, при помощи молота и наковальни такие вещи удивительные делал, что просто не верится… Он считал, что достоин большего. И захотел изменить судьбу. Пришел к мамячке, принес… жертву… Старухи жертву приняли и сказали, что если он будет сидеть в своем селе, то никакого успеха и богатства ему не видать. Будет, мол, до конца жизни булавки диковинные ковать, девок с ярмарки радовать.

Девушка перевела дух и отхлебнула остывшего чая. Говорила она быстро и охотно. Кажется, невысказанные слова скопились в ее рыжеволосой голове за несколько недель одиночества, вот она и рада выплеснуть их на благодарных слушателей.

— Баба Мороча сказала ему в Петербург идти, — продолжила она. — И найти там колдуна-чернокнижника, что с самим императором дружен. Мол, он секреты какие-то знает, и если Никита сумеет секреты эти выпросить, то талант его засияет стократно. Никита бросил дома жену и ушел. Якова Брюса он нашел, конечно, его сложно было не найти. Стал упрашивать секретом поделиться. Брюс ему отказал. Они повздорили и даже по пьяному делу подрались. Брюс наутро все забыл, а Никита закусился. Мол, Мороча ему сказала секрет добыть, и он добудет. Чего бы это ему ни стоило.

Анастасия встала отвернулась от нас и подошла к окну. Видно в него ничего, кроме листьев, не было, флигель почти целиком окружали разросшиеся яблони.

— Замки у Брюса на всех дверях стояли хитрые, — не поворачиваясь, глухо продолжила она. — Он их сам конструировал и хвастался, что никто открыть не сможет. А Никита смог. Сковал ключи и пробрался к нему в поместье. Как тать какой. И секрет украл. Да так, что Яков не узнал, кто у него дома побывал.

Девушка вздохнула и помолчала. Мне хотелось задать один вопрос, но я прикусил язык, чтобы рассказ не прерывать.

— А потом у Никиты дела пошли в гору. Он женился снова, у него родился Акинфий, производство закрутилось с бешеной скоростью, да так, как никому и не снилось раньше…

— Как женился? — спросил Вилим. — Ты же говорила, что у него же уже была жена!

— А на что она ему такая? — Анастасия пожала плечами и горько улыбнулась. — Он же их первенца Черной Троице в жертву принес, а она умом повредилась, когда узнала.

— Ох… — Вилим согнулся, как будто от удара. Лицо его стало растерянным и злым одновременно.

— В общем-то, я почти все рассказала, — Анастасия вернулась на свою скамью и сложила руки на коленях. — Потом Берг-коллегия Якова Брюса поприжала промышленную вольницу на Урале, они снова повздорили, а потом уже Григорий Демидов явился в Петербург. Он был богаче Императора. И принялся отстраивать тут поместья, в том числе и это. Но имя Якова Брюса в нашей семье было принято поминать не иначе, как сплевывая через левое плечо. Мол, он нам всю кровь попортил своим Горным законом и Рудным кодексом. Но на самом деле по-другому все было. О чем и сам Яков Брюс мог даже и не знать…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Девушка замолчала и внимательно посмотрела на Вилима. Нахмурилась задумчиво, склонила голову. Прищурила один глаз, будто приглядываясь.

— Ой, что-то я много болтаю! — вдруг спохватилась она. — Незнакомым людям взяла и всю подноготную выложила. А вы ведь мне даже имена свои не назвали!

— Наша промашка, барышня, — развел руками Вилим. — Меня зовут Вилим Романович Брюс. Нет-нет, не надо вскакивать испуганно. Это и правда прошлые дела. Было и быльем поросло.

— А я думала мне показалось с перепугу, — зеленые глаза девушки стали огромными. — Болтаю тут про Брюса, вот мне и мерещится его призрак на месте гостя. А оно вон как, оказывается… А вы… ты… кто такой? — она повернулась ко мне.

— Никто, — я усмехнулся. — Хотя вернее будет все-таки князь Никто. Брюсам оставили фамилию, но лишили дворянского достоинства и магии. А моя магия осталась при мне. Только вот имени не осталось.

— И как тогда тебя… вас… называть? — спросила девушка. — Князь Никто? Или ваша светлость?

— Ворона, — хохотнул я. Девушка обиженно насупилась. — Подожди, не обижайся. Меня и правда так называли, и у этого даже были причины.

Я с минуту помолчал, глядя на ее юное упрямое лицо. Может ли удача случиться два раза за неполные два дня?

— Ты рассказала нам длинную историю, — наконец сказал я. — Теперь наша очередь быть откровенными.

Мой рассказ она слушала молча. Хмурилась, удивленно вскидывала брови, постукивала пальцами по краю стола, но не перебивала. Когда я закончил свою историю, глаза ее были похожи на огромные зеленые блюдца.

— То есть, ты правда князь Никто? — спросила она. — А если ты попробуешь написать свою фамилию, это сработает?

— Даже не знаю, — сказал я. — Мне никогда не давали бумагу, чтобы это проверить. А потом мне это почему-то не приходило в голову…

— Ну так может быть… — Анастасия расстегнула один из многочисленных карманов на своем комбинезоне и достала блокнот. А из нагрудного кармана карандаш. И придвинула их мне. — Ничего же не мешает попробовать прямо сейчас!

Я взял карандаш и занес его над чистой страницей. Вспомнил, как я подписывал бумаги своим полным именем. Опустил грифель на бумагу.

И Вилим, и девушка подались вперед.

— Наверное именно так и должен выглядеть вороний грай, записанный на бумаге, — сказала Анастасия. Я опустил взгляд на блокнот. Ломаная кривая линия даже близко не напоминала буквы. Она была похожа на множество птичьих следов, как если бы ворона долго ходила взад и вперед по листку.

Усмехнулся.

— Так просто эта задачка не решается, — сказал я.

— Ну и ладно, — девушка дернула плечом. — Мы должны были попробовать!

— Мы? — переспросил я.

— А разве ты рассказал мне это все, только чтобы вежливо попрощаться на пороге и больше никогда не увидеться? — Анастасия прищурила один глаз. Потом вздрогнула. — Ой… Это же получается, что на самом деле тебе… вам… девяносто пять лет?! А я тут тыкаю, как невежда… Да вы еще и князь… Ваша светлость…

— Нет-нет, можешь говорить, как говорила, — я махнул рукой. — Мой княжеский титул, как и прожитые годы больше никакого значения не имеют. Сейчас я Демьян Найденов, по прозвищу Ворона… — я на пару секунд замолчал, изучающе глядя на ее лицо.

Никакой тоски от тяжелого осознания, как это случилось с Вилимом, Анастасия, кажется, не испытывала. Наоборот, ее глаза блестели, на щеках заиграл румянец, да и вообще она оживилась.

— Слушай, Анастасия… — спросил я. — И тебе не стало грустно или больно от того, что я тебе только что рассказал?

— А почему должно было? — она склонила голову на бок и нахмурила брови.

— Ну как… — я споткнулся. — Ведь это поместье так и останется заброшенным, в будущем никто не помнит имя Анастасии Акинфиевны Демидовой. Значит, что бы ты ни сделала, ничего не имеет значения…

— Подумаешь, важность! — она дернула плечами. — Можно подумать, если бы я осталась в Борзеево, от меня было бы много пользы для истории. Выдали бы замуж за какого-нибудь дуболома, рожала бы каждый год, пока не померла прямо в поле на покосе. И что, кто-то бы вспомнил мое имя тогда?