Князь Никто (СИ) - Фишер Саша

— Но мы же почему-то смогли сюда забраться? — я встал рядом с Вилимом и тоже выглянул в окно. Мы с университетскими друзьями точно знали о существовании этого места. И даже в разговорах его упоминали, случалось. Но разговоры быстро сворачивали в другую сторону, а эта усадьба оставалась как будто на обочине дороги наших рассуждений и планов. Что-то неважное. Привычное. Подумаешь, заброшенная усадьба посреди Петербурга. Дома вокруг нее понастроили так, будто ее здесь вовсе даже и нет.

— Может быть… — кустистые брови Вилима зашевелились и сошлись в складке на переносице. — Нет, не имею представления, в чем тут дело. Будь такая история с каким-нибудь поместьем Якова Брюса, это было бы логично. Но это-то имение Демидова! Про него все известно, кто архитектор, какие гости сюда приходили. И построено оно было через несколько лет после смерти Якова.

— Думаешь, из-за этих всех странностей нам следует поискать другой заброшенный особняк? — спросил я. — А то вдруг наш друг Вяземский не сможет найти сюда дорогу?

— Хм, а ведь я даже не думал с этой стороны, — Вилим усмехнулся. — Впрочем, эту гипотезу легко проверить. Пригласим сюда какого-нибудь незаинтересованного человека. И если он не отвлечется по дороге на какие-нибудь другие важные дела, не свернет в случайный магазин и не вспомнит внезапно, что забыл покормить кота перед выходом, то это место нам подходит.

— Обычно в заброшенных домах ощущаешь что-то такое… тревогу или что-то такое, — я неспешно направился к лестнице вниз. — Тлен, уныние, тоска. А здесь я ничего такого не чувствую. Будто мы забрались в жилой дом. Ходим на цыпочках, говорим шепотом…

И будто в ответ на мои слова в то же мгновение этажом ниже рассохшийся паркет заскрипел под чьими-то торопливыми легкими шагами.

Глава 18. Кое-что о вечных семейных ценностях

Не задумываясь, я бросился вниз по лестнице, но успел заметить только чью-то невысокую тень в дверном проеме.

— Стой, подожди! — закричал я и метнулся следом. Почему-то мне в этот момент даже не пришло в голову, что это может быть опасно, что мы вообще-то проникли в чужой дом, полный каких-то малопонятных странностей. За моей спиной по лестнице загрохотали тяжелые шаги Вилима.

Я вбежал в зал с черно-белой мозаичной плиткой на полу и покрытыми пылью кружевными кулисами. Беглец в этот момент уже почти скрылся за противоположной дверью. Это точно был никакой не призрак. Невысокого роста, одетый в комбинезон с множеством карманов и широкую клетчатую кепку. Обычно так одеваются механики.

— Да стой же ты! — заорал я, ускоряясь. Ботинки скользили на мраморной плитке, под подошвами визжали какие-то камешки, песок и прочий мелкий мусор. Но дистанция между нами сократилась. Я догнал его в самом низу изогнутой парадной лестницы в холле. Прыгнул на спину, и мы покатились по разноцветным плашкам старого паркета.

Только когда мы уже падали, я понял, что беглец был маленьким, не особенно тяжелее меня. Я открыл рот, чтобы сказать что-нибудь успокаивающее, но тут в мою руку вцепились зубы, и я заорал вовсе не те слова, которые собирался. Кепка слетела с головы беглеца, и из под нее выпала тяжелая рыжая коса. Это девушка!

Я слегка опешил от этого открытия, чем она почти успела воспользоваться, едва не вывернувшись из моего захвата.

— Да не дергайся ты! — я ухватил ее за запястья, стараясь держать как можно бережнее. Девушка была отчаянной, но драться все-таки не умела. А мне совершенно не хотелось причинить ей вред. Но отпускать тоже не хотелось. Раз она здесь, значит… Значит… — Я не сделаю тебе ничего плохого. Ты кто?

— Никто! — огрызнулась девушка и снова попыталась вцепиться зубами мне в руку.

— Барышня, молодой человек говорит правду, — раздался сверху голос Вилима. — Не надо убегать, поговорите с нами!

Девушка вздрогнула, замерла, напрягшись, потом неожиданно расслабилась. Я отпустил ее запястья и поднялся на ноги. Отряхнул брюки от налипших щепок и пыли.

— Я хозяйка, — буркнула она. — Анастасия Акинфиевна Демидова, приятно познакомиться… А вы как сюда попали?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

На вид девчонке было лет, может семнадцать-восемнадцать. У нее был вздернутый кончик носа и молочно-белая кожа, усыпанная россыпью золотистых веснушек. Из карманов комбинезона торчали рукоятки многочисленных инструментов. То-то я еще успел подумать, когда падал, что саданулся обо что-то твердое…

— Мы просто пришли, — сказал я. — Не знали, что у этой усадьбы есть хозяйка, думали, она давно заброшена.

— Теперь знаете, — неприветливо бросила девушка и отвернулась.

— В таком случае, мы просим прощения, юная барышня, — вежливо сказал Вилим. — И, если вы не желаете нас здесь видеть, готовы удалиться.

— Сделайте одолжение, — глаза девушки упрямо сверкнули. Зеленые, как у кошки.

— Пойдемте, ваша светлость, — Вилим шагнул ко мне. — Видите, нам здесь не рады…

Он говорил с наигранной светскостью. Но в сторону выхода двигался медленно, размеренным шагом, словно ожидая, что девушка нас остановит.

— Стойте! — зло крикнула девушка. — Как вы сюда попали?… Нет, не так! Как вы СМОГЛИ сюда попасть? Никто не может! Кто вы?

— Вы здесь живете, Анастасия Акинфиевна? — подчеркнуто вежливо спросил Вилим, останавливаясь на почтительном расстоянии от нее. — Мы обошли дом, но не заметили никаких следов…

— Во флигеле, — девушка мотнула головой куда-то вправо. — Только его у меня и получилось привести хоть в какой-то жилой вид в одиночку.

— Может быть, вы пригласите нас туда, и мы поговорим? — я слегка улыбнулся. Чуть-чуть. Никто, хм… Какая, однако, ирония… Эта усадьба так и останется заброшенной, а про Анастасию Демидову я ни разу не слышал в своем времени.

— А вы точно не разбойники? — снова ощетинилась девушка, сверкнув зелеными глазищами. Но почти сразу сникла, плечи ее понуро опустились. — Хотя о чем я? Даже если и разбойники, то что с того? Пойдемте. У меня есть чай и какие-то соленые галеты. Смогла стащить на Сенном рынке.

Мы спустились во двор по парадной чугунной лестнице и свернули к прилепившемуся к величественному зданию усадьбы маленькому домику. Он был почти полностью скрыт разросшимися яблонями и розовыми кустами. Чтобы войти в дверь, понадобилось буквально продираться через их одичавшие ветви.

— Я специально их не убираю, — сказала девушка. — Чтобы никто не заметил, что я здесь живу… Но это все как-то глупо, потому что кажется, я могу орать во всю глотку прямо на чугунной веранде и плясать там голой, и меня все равно никто не заметит.

Внутри оказалось довольно уютно. Пол небольшой гостиной был покрыт тканым половиком. Причем это явно был не собранный из ветхих лоскутков коврик из бедного сельского дома, а дорогущая стилизация, над которой кропотливо и вдумчиво работали. Чугунная буржуйка, покрытая множеством кованых из чугуна роз. Стол и скамьи из дубовых досок. Когда-то этому флигелю явно попытались придать интерьер сельской избы. Пыли и грязи здесь не было, клетчатые шторы явно не так давно постираны и отглажены, подушечки на скамьях тоже идеально чистые. На полу — никаких следов мусора, песка или обвалившейся штукатурки. Порядок царил почти идеальный. Только на столе лежал разобранным какой-то механизм из трубок, раструбов, вентилей и прочих деталей.

— Пыталась починить нагреватель, — объяснила девушка, присаживаясь рядом с дверцей печи. — Проржавело все, не получается. Нужны детали, а у меня денег нет совсем. Только эти хоромы…

Девушка быстро сунула в буржуйку несколько мелко наколотых дров, чиркнула огромной каминной спичкой. Пламя заполыхало в чугунном чреве печи практически сразу.

— Я вроде слышал, что Демидовы покинули Петербург и возвращаться не собираются, — осторожно начал разговор я.

— Ага, — зло выплюнула девушка. — Поселились кто у уральской глуши, кто под красноярском, кто на Алтае. Отпустили вот такенные бороды, вместо усадеб построили избы, которые топят по-черному. И носят зипуны с этими самыми… как их…