Братство волка - Пьер Пело

Многие были уверены, что Зверь знал о возвращении шевалье.

Однако, как ни странно, среди слухов, которые, гуляя по окрестностям Жеводана, достигали многих ушей, входя в дверь и вылетая в окно, а потом мгновенно распространяясь среди любителей поболтать, как будто их разносил в неясном свете луны резвый ветер, имя Марианны не упоминалось. И те, в ком могли зародиться какие-либо подозрения, что шевалье и дочь графа теперь вместе, не видели ее в обществе Грегуара де Фронсака, так как они больше не встречались. Происходило ли это по ее воле или вынужденно, но люди, встречавшие шевалье, не видели Марианну, и, более того, никто не видел ее в замке отца. Ходили слухи, что девушка поехала в Лангонь к своему отцу, который там лечился, по и в этом городе ее также никто не встречал. Поэтому стали болтать, что она уехала в какое-то другое место, но, когда граф вернулся с отдыха без дочери, тут же появилось новое объяснение: Марианна, якобы «для собственной безопасности», переехала в какое-то отдаленное место, но, когда речь шла о «безопасности», не уточнялось, кого или чего ей стоило опасаться.

Грегуар де Фронсак ни разу не посетил замок Моранжьяс в Сент-Альбане, поскольку был занят совсем другими делами.

И об этом тоже ходили слухи, как будто местным сплетникам была интересна только эта тема. Говорили, что в окрестностях деревни, расположенной на склоне горы» шевалье и стокбриджский индеец в сопровождении соплеменников, а с ними и Тома д'Апше готовят ответный удар.

Об этом можно было услышать везде. Даже когда разговор шел совсем о другом, кто-нибудь полушепотом вспоминал, что готовится ответный удар.

Местные жители были абсолютно уверены, что война со Зверем неизбежна, вот только осталось выбрать время и место.

В последующие дни шевалье и его товарищи с полудня до вечера упражнялись в тире во дворе замка, используя в качестве мишеней тыквы, каждый раз отбирая размером поменьше. Они насаживали их на колья, и те разлетались на кусочки, если выстрел был удачный. Они никого не обязывали заряжать и чистить свое оружие, не полагаясь даже на слугу-оружейника, и занимались этим только самостоятельно. Несколько раз к ним присоединялся старый маркиз, вернее, смотрел на их упражнения с некоторого расстояния, но сам ни разу не участвовал в стрельбе по мишеням. Мани тоже не принимал в этом участия.

Однажды утром какой-то крестьянин увидел неподалеку от замка огромного серого волка. Мужчина сказал, что волк, который прекрасно видел и слышал человека, даже не взглянул на него и спокойно пошел в другую сторону. Казалось, что серый кого-то или что-то ждет и все его внимание было обращено на замок. На крестьянина, который на своем веку повидал немало волков, этот самец не произвел никакого особого впечатления, разве что удивил своим настойчивым ожиданием.

Тем временем в Ливерете Зверь убил девушку в день ее двадцатилетия.

Оказалось также, что в подвале своего замка Тома что-то обнаружил, но не хотел говорить о своем открытии и долго это «что-то» приводил в порядок, с таинственным видом поясняя, что речь идет о «неуязвимом оружии».

Мани бродил по лесу или отправлялся туда на лошади если она могла пройти. Покидая замок, он снимал с себя «эту французскую, одежду» (которая, впрочем, состояла только из мундира английского гренадера), демонстрируя татуировки, украшавшие верхнюю часть его тела, и оставался в набедренной повязке, на которой висел зачехленный топорик под названием «томагавк», что не всегда удавалось выговорить старому маркизу д'Апше. На индейце было что-то вроде высоких кожаных сапог, подбитых оленьим мехом, защищавших его ноги до самых бедер.

Мани не вдавался в подробности, рассказывая о своих прогулках. И когда Тома, который не осмеливался расспрашивать индейца, поинтересовался об этом у Грегуара, тот коротко ответил;

– Мани говорит с деревьями и волками.

Больше он не проронил ни слова, и Тома, вконец растерявшись, остался стоять с открытым ртом и поднятым заряженным пистолетом, из которого он только что выстрелил по тыкве и промахнулся. Затем он положил оружие на планшет.

– Пусть это будет нашим с Мани секретом. Как и у тебя, маркиз, у меня есть свой секрет.

– Мой секрет?

– Твое неуязвимое оружие…

– Ох! Ну что ж, я с радостью обменяю свой секрет на твой.

– Пусть тогда это будет секрет Мани, и только, – парировал Грегуар.

И его взгляд, в котором до этого мелькнула озорная искорка, внезапно стал жестким – таким же, как и в гот день, когда Зверь напал на него в доме кормилицы.

– To есть получается, что деревья и волки рассказывают ему о Звере?

Он задал свой вопрос так спокойно, как будто речь шла об очевидном факте. Но Грегуар, понимая, что эта мысль могла прийти в голову Тома только вследствие длительного общения с индейцем, ответил:

– Я верю Мани. И я не сомневаюсь, что если он просто послушает деревья и побеседует с волками, то у него будет больше шансов найти Зверя, чем у нас с тобой и целой армии охотников, вместе взятых. Это его… сфера. Я же охочусь на человека.

«…охочусь на человека», – повторил про себя молодой маркиз и переспросил:

– Человека?

Грегуар на минуту задумался, какой пистолет выбрать. Затем, положив руку на один из них, пояснил:

– Зверь – это просто инструмент. Как один из этих пистолетов… Просто другой вид оружия, но оно находится в руках мерзавцев. Главная тайна Зверя – это его известность. И я думаю, что хозяин монстра заранее все устроил так, чтобы о Звере говорили. Все дело в том, чтобы сеять страх и хаос.

Сунув руку в карман, Грегуар достал маленькую книжку в потертой красной обложке, немного порванную, оттого что книгу, видимо, часто перечитывали. Помедлив, он произнес:

– Во всем королевстве эта книга продается даже лучше, чем хлеб. Анонимный автор высказывает мысль, что зверя натравливают на людей с единственной целью – наказать короля за его попустительство по отношению к философам. А я, в свою очередь, могу сказать: у Зверя есть хозяин, и именно до него я и хочу добраться.

Быстро схватив пистолет, он развернулся и, практически не целясь, выстрелил: тыква разлетелась на куски.

В мае возле Ликона Зверь снова убил ребенка. Мальчик защищал свой сад от грачей, вооружившись какой-то тряпкой, которой он размахивал, отгоняя птиц. Вечером того же дня в Шаланей монстр убил еще одного малыша протащив его несколько лье по гористой местности, а затем выпотрошил его тело и съел внутренности. В не скольких шагах от этого места нашли рубашку несчастного мальчика, почти совсем целую и чистую…

В этот вечер Мани вернулся из леса и заявил, что ему уже все известно.

Деревья и волки поведали ему обо всем и даже показали тропы, по которым чаще всего ходит Зверь. Они научили его, как выследить это чудовище.

На рассвете следующего дня со двора замка маркиза д'Апше выехал довольно странный экипаж. Его сопровождал смуглый полуголый человек, тело которого было покрыто татуировками, а волосы заплетены в тонкие косы и украшены перьями американского орла. Экипаж был загружен не только оружием и инструментами, но и тащил за собой лошадь, увешанную кладью с самыми невероятными вещами, среди которых находилось и «неуязвимое оружие» Тома.

* * *

Когда лай усиливался, эхо от него отскакивало от одной стены огромного зала к другой. Толпа людей, колышущаяся в полумраке, разбавленном светом от коптящих факелов, была охвачена неистовой яростью.

Крики трех десятков человек сливались в оглушительный рев. Пьяницы и обжоры, обнажившие свои зубы в одинаково исступленном оскале, собрались в этом зале, среди разорванных манекенов, предназначенных для боев и дрессировки, и взирали на арену, где на специальных стойках висели веревки, собачьи поводки и ошейники. В мерцающем свете это вытянутое помещение с выложенными из камня стенами и высоким, в два человеческих роста, потолком было похоже на тюрьму. Четыре мастифа, возбужденные нетерпеливым криком разгоряченных людей, рычали, задыхаясь, и изо всех сил рвались с цепей, вкрученных в стены и протянутых крест-накрест по диагонали. Собаки пытались наброситься друг на друга и падали на спину или на бок, а затем вновь быстро вскакивали. На зацементированной части одной из стен была закреплена огромная решетка. Свет пламени отражался на прутьях, на оружии, развешанном на стенах, на железных когтях, которыми, словно дикари, трясли некоторые из представителей этой банды.

В помощниках также значились несколько пастухов и крестьян – людей, живущих в горах, которых легко можно было узнать по сдержанным жестам и отрешенным, будто окаменевшим, лицам. Некоторые из них, возможно, выпив слишком много вина, ушли в себя, другие же смотрели на представление с участием собак с неодобрением. Среди них находился и Жан Шастель, который с суровым видом опирался на палку, спрятав глаза под широкими полями шляпы, надвинутой на лоб. Его взгляд, устремленный на крупных ночных бабочек, свидетельствовал о равнодушии к собачьим боям и бьющимся в истерике зрителям. Время от времени Шастель начинал беспокойно искать глазами свою дочь. Он переводил взгляд с одной женщины на другую, в первую очередь обращая внимание на простолюдинок с распущенными волосами. Все они, как и многие мужчины, с нетерпением ожидали, когда же поднимется решетка.