Дерево лжи - Фрэнсис Хардинг

Я находился в своем клубе, и кто-то вложил мне в руки книгу «Происхождение видов». Я пытался читать, но слова прыгали и ускользали от меня. Когда я поднял руку протереть глаза, лицу стало щекотно от пальцев. Они были покрыты мехом. В серебряной крышке табакерки я увидел отражение своего лица. Над галстуком в зевке распахнулась волчья пасть с острыми резцами и клыками. Я торопливо поднял книгу, чтобы прикрыть свое уродливое лицо, украдкой выглядывая из-за нее, чтобы понять, видел ли кто-то мое превращение.

В клубе царил беспорядок. Лакеи с обезьяньими лицами качались на канделябрах и хихикали. Один посетитель оскалил зубы, как у грызуна, воюя с похожим на жабу соперником за тарелку устриц. Другой размахивал руками, роняя посуду, и пожирал все в пределах досягаемости его пеликаньего клюва. Отупевшей сигареты занялась занавеска, но никто не потрудился потушить ее. Дым лишь спровоцировал еще больше воплей, рычания, шипения и визга. Я попытался сохранить самообладание и направился к выходу из комнаты, чтобы найти пожилого джентльмена, управлявшего клубом и жившего на последнем этаже. Он все объяснит и все уладит.

Но с каждым этажом все становилось только хуже. На втором этаже члены клуба сорвали с себя жилетки, ползая и прыгая в одних рубашках. Их лица исказились и напоминали морды неведомых животных — с чешуйчатыми наростами на лбу и гигантскими бивнями. На третьем этаже они, нагие, ползали в лужах пролитого портвейна, и из их ртов, похожих на пасть ящерицы, высовывались узкие языки.

На четвертом этаже я оказался перед дверью, отделанной золотом, и понял, что за ней я наконец найду пожилого джентльмена. Я потянулся к двери, и в этот миг кто-то произнес мое имя. Рядом со мной стояла моя дочь, Фейт. При виде ее я испытал ужас и ярость. Она вообще не должна быть в клубе, и я не хотел, чтобы она увидела меня с клыками и покрытого шерстью. Вдруг на моих глазах молодая кожа на ее лице начала трескаться, обнажая чешую. Причиной этого зрелища послужило то, что дочь вторглась в библиотеку и нарушила мое видение. Думаю, она чуть было не вырвала меня из него, но, когда мой разум начал всплывать на поверхность, я велел ей уйти.

Фейт нервно сглотнула. Теперь наконец она поняла странный ответ отца, его скрытую ярость, когда она попыталась пробудить его от оцепенения. Но какой вред она нанесла? Лишила ли она человечество истины?

Когда дочь ушла, я открыл последнюю позолоченную дверь. За ней не было комнаты. Вместо этого меня, ошеломленного, поглотил ужасный поток пенящейся воды. Помещение затопило за секунду. Меня кружило, кружило и наконец потащило вниз, вниз, вниз. Я больше не находился в здании, я оказался в бесконечном темном море. Мои легкие заливало водой, и я, полный отчаяния, осознал, что тысячелетие за тысячелетием буду тонуть в еще более густом мраке и никогда не утону. Я был один, если не считать крошечных золотистых точек, кружащихся вокруг и охотящихся друг на друга. Вот и все мое видение. Это вся моя награда за пережитые страдания.

Я возлагал большие надежды на это видение. Это был плод, выросший после того, как я подделал так называемого нью-фолтонского нефилима, я очень долго ждал, пока он созреет. Я считал себя вправе рассчитывать на то, что он оправдает все принесенные мною жертвы. Переменчивый мир ополчился на меня, но я был готов на все, лишь бы достичь цели. Однако вместо этого представление, показанное волшебным фонарем[14] наполнило меня еще большим смятением и ужасом. Конечно, я с легкостью растолковал то, что мне было показано: неустанный бег времени, обратное превращение человека в животное, а затем в первородный ил. Это простое объяснение, но принять его — значит предаться отчаянию. Я должен продолжить поиски. Они не могут закончиться таким образом.

После всего, что я сделал, я оказался с пустыми руками, загнанным в тупик. Нужно вырастить на дереве еще один плод, но я не знаю как. Какую бы изощренную ложь я ни придумал, теперь никто мне не поверит. Если я не верну себе репутацию, все это было напрасно.

Следом шел еще десяток страниц с зарисовками, заметками и таблицами, но голова Фейт была слишком переполнена информацией. Она медленно закрыла дневник. Неудивительно, что он так берег свое растение, стараясь не выпускать его из виду, и так неохотно говорил о нем. Неудивительно, что он выхватил свои записи из рук Фейт и пришел в исступление, когда она призналась, что открыла сейф. Фейт надеялась найти в дневнике сведения, которые помогут очистить его имя, однако дневник не оправдал ее надежд. Если написанное в нем станет достоянием общественности, все убедятся, что он мошенник, и будут вспоминать его как безумца, насмехаясь над его именем. Но разве это безумие? Эта его навязчивая идея и видения — симптомы сумасшествия? Возможно. Так или иначе, Фейт — единственный человек в мире, знающий о местонахождении дерева лжи, чуда из чудес, способного открыть нераскрытые тайны и загадки. Фейт должна все выяснить. Если все прочитанное о дереве — правда, возможно, оно поможет ей разгадать тайну гибели отца.

Глава 16

Злой дух

Около восьми часов вечера экономка принесла поднос с ужином. Фейт поблагодарила, заметив, что ляжет рано, и отказалась от грелки. Экономка ушла, так что на остаток вечера и ночь Фейт оказалась предоставлена самой себе. Она быстро проглотила ужин, а потом бесшумно надела на себя пострадавший от непогоды траурный наряд. Все уже видели, что он грязный и мокрый, поэтому вряд ли обратят внимание, если за ночь он испачкается еще больше. Она зажгла фонарь, чтобы взять его с собой, но прикрыла нехитрое устройство тканью, в точности как отец, и выскользнула на крышу. Маленький садик блестел после недавнего дождя. Небо над головой было хмурым и серым. Беззвучно закрыв калитку и спускаясь по лестнице, она услышала деловитый стук кастрюль и голоса на кухне, потом обошла сад кругом, прячась за хозяйственными постройками, чтобы ее не заметили.

Фейт поспешно спустилась по тропинке, ведущей к морю, надеясь, что она правильно запомнила время приливов и отливов. Добравшись до пляжа, она со вздохом облегчения убедилась, что сейчас отлив и море спокойное. По ее расчетам отлив продлится еще час, а потом начнется прилив. Волны будут спокойнее, и течение только поможет ей. Оказавшись на виду, Фейт внимательно изучила вершины утесов, но никого не заметила. Влажные пряди волос хлестали ее по лицу.

Вытащить лодку самостоятельно было нелегко, но наконец она столкнула ее в воду, забралась внутрь и веслом оттолкнулась от берега. До сих пор Фейт никогда не доводилось грести, и вскоре она обнаружила, что это намного труднее, чем ей казалось, когда она наблюдала за отцом. Сначала она пыталась грести лицом по ходу движения, чтобы видеть, куда плывет лодка, и толкала весла от себя, вместо того чтобы тянуть их на себя, но весла лишь постукивали в уключинах, пытаясь вырваться. Когда она села спиной к ходу движения, как отец, дело пошло на лад. Но вскоре она начала задыхаться, мышцы рук и плеч заныли. Хорошо, что она ослабила шнуровку корсета, перед тем как выйти из дома.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});