Дерево лжи - Фрэнсис Хардинг

В спальне Фейт стояло высокое зеркало, как полагается, завешенное крепом. «Когда в доме кто-то умер, на зеркала нападает голод, — давным-давно рассказывала ей няня. — Если мы их не завесим, они высосут душу несчастного покойника. И если живой человек посмотрит в зеркало, он увидит, как на него уставился мертвец, и тоже умрет. В доме, где кто-то умер, в зеркале тебя может подстерегать что угодно, чтобы украсть твою душу». Фейт протянула руку, схватила креп, отметив его грубую поверхность, и рывком сдернула его с зеркала. В слабом свете зеркало казалось золоченым дверным проемом. По ту сторону Фейт увидела молодую ведьму со сверкающими, словно звезды, глазами. Влажные волосы змеиными кольцами обвивали ее плечи. На щеках блестели капли дождя. Ее простое платье с высоким воротничком было голодно-черным, цвета зияющей шахты. Оно высасывало свет из комнаты.

Куда же подевалась умница Фейт? Девушка в зеркале была способна на все. И она была кем угодно, но не хорошей девочкой — это читалось с первого взгляда. «Никакая я не хорошая. — Что-то в мозгу Фейт вырвалось на волю, простирая черные крылья в небо. — Хороший человек не может чувствовать то же, что чувствую я. Я злая, коварная и полная ярости. Меня не спасти». Больше она не была беспомощной. Она чувствовала себя извивающейся в траве змеей.

Глава 15

Ложь и дерево

— Тсс…

Змея вздрогнула, когда Фейт открыла клетку, свернулась в плотное кольцо, но сразу успокоилась, узнав запах Фейт. Они словно были родными. Полоз грациозно и лениво скользнул вверх по руке хозяйки. Чешуя напоминала холодный шелк и кожу, по-вечернему прохладную. Язычок пощекотал щеку Фейт. Пальцы девочки пробрались под тряпки и нащупали бумаги отца. Но вместо чувства вины и чего-то кощунственного она ощутила азарт. «Я все, что у тебя осталось, отец. Я твой единственный шанс на правосудие и возмездие. И мне нужны твои ответы».

Она замерла, услышав торопливые шаги снаружи и слабое эхо льющейся в металлическую емкость воды. Но это всего лишь готовили ванну для ее матери. Они ей не помешают. Фейт ускользала от внимания домочадцев, словно монета, завалившаяся за подкладку пальто. С тихонями так часто бывает. И никто не удивится, что она скрылась у себя в комнате. После трудного дня было вполне логично, что она захочет прилечь. Изнеможение было естественной реакцией для леди. Пусть думают что угодно, лишь бы оставили ее одну. Она придвинула дорожный сундук к двери, чтобы ее не застали врасплох. Промокшую верхнюю одежду сняла и повесила на крючок. Потом подбросила хвороста в камин и устроилась в кресле с бумагами так близко к огню, что жар обжигал щеки и ладони. Она видела, что от юбок начал подниматься пар, и почувствовала себя саламандрой или другим мифическим существом женского пола. Ее волосы по мере высыхания стали напоминать щупальца.

В красноватом свете камина она принялась изучать бумаги отца. Их было очень много. Письма от других ученых с многословными комплиментами, остроумными шутками на древнегреческом, мемуары и введения к статьям. Были там и приглашения прочитать лекцию, споры о возрасте каких-то зубов и наилучший рецепт состава для схватывания костей. Некоторые бумаги были похожи на счета, векселя и тому подобное. Обнаружились даже потрепанные и все в пятнах листы с королевскими гербами и изящными каллиграфическими фразами на английском и французском. Фейт догадалась, что это паспорта и визы из поездок преподобного.

Пока одежда сохла, Фейт пролистала аккуратные зарисовки ядовитых растений, схемы раскопок и тщательные записи наблюдений. Потом она наткнулась на небрежные рисунки, которые мельком увидела в кабинете отца во время его странного приступа. И она снова удивилась, как отличаются они от других его зарисовок лихорадочностью движений и неаккуратностью. Наконец ее пальцы легли на тетрадь в кожаном переплете, которую она обнаружила под подушкой отца. Она приберегла ее напоследок, потому что тетрадь была похожа на личный дневник. Но Фейт не могла больше позволить отцу хранить его секреты. Она открыла тетрадь и начала читать слова, написанные изящным почерком.

Исследование свойств, приписываемых дереву лжи

Впервые я услышал о так называемом дереве лжи во время путешествия в Южный Китай в 1860 году. Я выбрал неудачное время для поездки — пересекая Юннань, я уловил слухи о новом конфликте между британскими и китайскими войсками. Не зная, где я могу натолкнуться на враждебное отношение, я подыскал приют в деревушке у реки и ждал новостей.

По случайности я встретил там некоего мистера Гектора Уинтербурна, коллегу-натуралиста. Ветеран многих раскопок, он был одержим коллекционированием, особенно его увлекали разного рода уродства и странности. Радуясь возможности пообщаться с образованным земляком, я проговорил с ним большую часть вечера. Он пылко разглагольствовал о своей последней страсти — об одном растении, о котором он узнал из какой-то темной легенды три года назад. Говорили, что оно выглядит как лиана, но плодоносит фруктами, напоминающими лимон и обладающими удивительными свойствами. Это растение может существовать только в темноте или полумраке, а цветет и дает плоды, только если его кормить ложью.

Я отверг возможность существования такого растения из-за его фантастичности и был удивлен, увидев, что собеседник не разделяет мой скептицизм. Когда я спросил, как можно кормить растение ложью, он ответил, что ее надо прошептать дереву, а затем широко распространить. Чем серьезнее ложь и чем больше людей в нее поверит, тем крупнее фрукт. Если же употребить этот фрукт в пищу, человеку будет даровано тайное знание о предмете, важном его сердцу.

Фейт, не веря своим глазам, уставилась на страницу. Что это, сказка? Как ее отец, человек вполне разумный, мог написать что-то подобное? В то же время ее мысли скользнули к закутанному в ткань растению, которое ее отец так отчаянно пытался спрятать.

Когда я назвал эту теорию абсурдной, Уинтербурн показал мне кусочек высушенной кожуры, напоминающей кожуру лайма, и рассказал, что два года назад за приличную сумму денег он купил и съел плод дерева лжи. Он не стал разглашать секрет, который ему открылся, но с хмурым видом заверил меня, что секрет имел существенную важность. Он поведал, что купил этот фрукту датчанина по фамилии Киккерт, обосновавшегося в Индии и торговавшего информацией. Уинтербурн верил, что Киккерт кормил дерево, поставляя своим клиентам ложные сведения, а потом продавал фрукты либо узнавал ценные секреты. Это была опасная игра, и Киккерт покинул город, до того как Уинтербурн смог узнать от него что-то еще.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});