Гремящий мост - Владимир Уткин

— Но почему женщина должна быть слабее? — возмутилась девушка.

— Так у всех. Волчица слабее волка, олениха слабее оленя, женщина слабее мужчины… Но слабее ли? Воин ранен, болен. Кто защитит и накормит племя? Вот и подумай. Нужно ли, чтобы женщины были, как мужчины? Кто же тогда будет вместо женщин? А женщины главнее, чем мужчины. Для племени… Вот. Подумай…

Наставница обняла девушку за плечи и повела обратно в гудящую толпу.

Волк не любил танцев. Поэтому он ушел с поляны, как только «сорвал» Чайку, и подсел к воину Лохматых — Поморнику, с которым познакомился еще на прошлом празднике.

Старейшины осоловели от сытной еды и веселящих напитков. Им захотелось петь. Сначала каждый тянул свою песню. Но потом кто-то запел «Гуся, который остался», ее подхватили воины, любившие эту песню, и заглушили всех остальных, сопровождая пение хлопками ладоней.

«Стая улетела, — говорилось в песне, — а один гусь, с больным крылом, улететь не смог. Он смотрит на пролетающие стаи и вспоминает, как летал вместе с другими. Он плавает возле берега и не прячется от врагов. Он уже умер, хотя еще жив». Язык Лохматых мало чем отличался от языка Красной Птицы, поэтому песню пели все. Потом Лохматые затянули свою племенную песню, в которой славились сила и ловкость их воинов. «В толпе врагов он, как медведь в стае волков, — хрипло выводили воины, — и если даже погибнет, то много врагов погибнет вместе с ним».

С другой поляны донеслась женская песня о цветочке-ребенке и его маме — горячем весеннем солнышке.

Эта песня была намного мелодичней мужских песен, и все невольно смолкли, прислушиваясь.

Воспользовавшись паузой, Волк тихо спросил у Поморника:

— Почему Лохматые выменивают черный лед у людей Птицы? Разве у Лохматых нет своего шамана? Разве шаман Лохматых не ходит в страну Огня?

— Шаман-то есть, — тихо протянул Поморник, — но в страну Огня не ходит.

— И никто из Лохматых не знает дороги туда?

Поморник задумался.

— Может, Белая Сова, — сказал он нерешительно и добавил, оживившись: — Пусть Волк пойдет с Лохматым, когда они будут возвращаться в свое стойбище. Пусть сам расспросит Белую Сову. Белая Сова теперь не уходит далеко от стойбища. Но когда-то много ходил.

Глава 13

У лохматых

Солнце еще только-только порозовило сопки. Зелень казалась темной в серо-жемчужном свете, когда Лохматые отправились в путь. Они шли след в след, изгибаясь длинной вереницей между пологими холмами, петляя между прозрачно-голубыми озерами, исчезая в темно-зеленом кедраче, пересекая быстрые говорливые потоки. Это была не ходьба и не бег, а что-то среднее между ними. Выбирая кратчайшие пути, охотники передвигались очень быстро и уже к вечеру второго дня подошли к своему стойбищу.

Землянки Лохматых были вырыты на склоне большого холма, у подножия которого пенилась небольшая речушка, там, за горизонтом, впадавшая в большую реку, которая несла свои воды в страну Холода.

Волк никогда еще не был в стойбище Лохматых и теперь с интересом рассматривал их жилища. Утрамбованные ступеньки вели вниз. Стены землянок были выложены жердями и завешены шкурами, а сверху землянки покрывали жерди и шкуры, на которых лежали валуны и черепа животных. Грубо размалеванный жертвенный столб был увенчан черепом медведя. Несколько людских черепов были надеты на верхушки землянок.

— Это черепа врагов, — объяснил Поморник.

Шкуры и жерди жилищ почернели от дыма.

«Видно, Лохматые живут тут давно, — понял Волк. — Лохматые не меняют так часто стоянок, как племя Красной Птицы. Да и переносить жилища им тяжелее. Надо рыть землю».

— А вот жилище Белой Совы, — показал Волку Поморник.

У входа, закутавшись в плащ, сидел старик с белоснежной головой. Запрокинув голову, он подставил лицо вечерним лучам. Было тепло, но старик мерз, все время запахивал плащ и зябко поводил плечами.

— Это гость из племени Красной Птицы, — подвел к нему Волка Поморник. — Волк шел сюда, чтобы поговорить с Белой Совой.

— А… садись, садись, — открыл глаза старик. — О чем же хотел поговорить Волк?

— Белая Сова знает путь в страну Огня? — спросил молодой охотник.

Глаза старика повлажнели.

— Страна Огня… — медленно проговорил он. — Давным-давно это была большая Зеленая страна. Травы, как кусты, цветы, как голова человека, грибы, как голова оленя. Все было большим в этой стране. А потом Большая вода напала на Зеленую страну. Был страшный бой, и Большая вода захватила земли Зеленой страны. Только огненные вигвамы Каменного Хозяина не смогла захватить вода. Так и остались они стоять… Давно это было. Очень давно. Деду Белой Совы рассказывал его дед, а тому — его… и так очень-очень много дедов… Никто не знает, сколько. Говорят, отряд молодых воинов пошел искать новые земли. Говорят, они прошли страну Огня и прислали гонцов. Гонцы сказали, что там, за страной Огня, новая земля и много дичи. Гонцы звали племя на ту землю, но пошли немногие. Остальные сказали: «Зачем идти? Дичь есть и здесь. А там чужие земли, чужие боги. Кто знает, что будет там?» И не пошли. А кто пошел — не вернулись. Может, так и было. Может, они и сейчас живут там. А может, этого не было. Кто знает? Давно это было. Нет, Белая Сова не знает пути в страну Огня, — неожиданно закончил он.

Глава 14

Чужие

Волк шел домой, размышляя обо всем, что увидел и услышал. «Один говорит одно, другой — другое, — думал он. — Что там, за страной Огня? Большая теплая зеленая страна? Стада, которых хватит на всех и все будут охотиться? Новые звери, которых не видел никто? Или еще больше огня, бешеные пляски Каменного Хозяина? Есть ли туда путь? Или шаман прав и Каменный Хозяин убивает каждого, кто захочет пройти эту страну? Впрочем, сам он ходит туда, правда, недалеко, только до окраины. А может, прав Белая Сова и кто-то уже прошел Огненную страну и увидел, что там, за нею…»

Радостный визг прервал его размышления. Волчонок, выкатившийся из-за кустов, бросился на грудь Волку, мгновенно облизал его лицо и тут же прилег у ног, внимательно глядя в глаза человеку.

Волк почесал за ушами звереныша и пригладил вздыбившуюся шерсть. Тот присел на задние лапы и, запрокинув голову, провыл охотничий сигнал волков: «Они приближаются». Затем вой перешел в низкое горловое рычание. «Люди», — понял Волк. Рычание сменилось повизгиванием. «Они вооружены», — разобрал сигнал молодой охотник.

Волчонок повернулся к солнцу и затявкал часто, отрывисто и тихо. «Одни самцы», «крадутся», «идут с юга», — не без труда улавливал Волк. — «Их много, целая стая», «они далеко». Примерно в семи-восьми переходах от стойбища, — определил по громкости тявканья молодой охотник.

Нахмурившись, Волк поспешил к стойбищу и, не заходя в материнский вигвам, сразу же побежал к вождю.

— Враги, — встревожился Орел, выслушав Волка. — Надо готовиться.

Он послал гонца к Лохматым за помощью и созвал на совет старейшин.

Пламя костра высвечивало орлиный профиль вождя, переливалось медью на его бронзовом лице, отражалось в черных глазах. Неподвижно сидели старейшины, старшие воины. А тьма за пределами поляны дышала, перешептывалась, двигалась. Там собрались женщины, молодые охотники, дети.

— Волки сказали, — сообщил тихо вождь, — враги. С юга. Что будем делать?

— А как волки могут говорить? — спросил Заяц за спиной у Волка.

— Рычат, лают, воют. Кто понимает, поймет, — ответил ему Тупик.

— Волки поселяются парами, — объяснил Зайцу Лесной Кот. — У каждой пары свой охотничий участок. Когда надо что-то передать, волк поднимается на холм и воет соседу, а тот дальше…

— Все понимаю, — согласился Заяц, — но вот как волки указывают, откуда идут люди? Может, головой?

— Так ведь сосед не видит соседа… — вмешался Лесной Кот.

— Волки слышат лучше людей. Они голосом показывают: откуда — куда, — обернувшись, объяснил ребятам Калан.

Поднялся Серый Медведь, и толпа затихла, прислушиваясь.

— Врагов надо встретить оружием, — сказал Серый Медведь. — Засадой.

Молодые воины одобрительно зашумели.

— Да так, чтобы не ушел ни один, не донес своему племени, — добавил вождь.

— А если кому-нибудь удастся уйти? — поднял голову Черный Лось. — Если беглец потом приведет много-много воинов?

Старейшины молчали.

— Пусть шаман спросит у духов, — наконец предложил Одинокий Морж, и остальные согласно кивнули.

На этот раз шаман был закутан в шкуру медведя. Лицо его было закрыто черной деревянной маской, на которой поблескивали обсидиановые глазки и скалилась желтыми клыками намалеванная красной краской пасть.

Он распахнул шкуру, и вдруг костер вспыхнул зеленоватым цветом, ярко освещая поляну. От него поплыли серо-желтые клубы дыма, окутывая присутствующих. От этого дыма стекленели глаза, опускались головы старейшин, а шаман, неуклюже притопывая и подвывая, кружил вокруг костра.