Лезвие. Книга 2. И прольется кровь (СИ) - Буянова Карина

— Перестань, умоляю тебя! — возмутилась Беллатрикс. - Довольно лицемерия, Люциус! Я знаю, что было бы, если бы Драко выжил. Ты бы по-прежнему держался в стороне, не желая общаться с ним! А если бы общался, то только уничижительно, обесценивая все, что он делает, издеваясь над тем, о чем он думает! Потому что иначе ты не способен!

— Неправда, — прошипел Люциус так, что она осеклась. — Да, я хотел посмотреть, как мой сын доведет дело до конца, действительно ли это его выбор или блажь, но я точно не хотел его терять! И не тебе, бездетной истеричке, говорить о моем отношении к моему ребенку, не тебе меня судить! Больше всего я осудил себя сам, уж поверь! Сам, понимаешь?! Драко мертв, а я… я уже никогда не смогу рассказать ему, как много он для меня значил, на какие жертвы я пошел ради того, чтобы он вообще дышал этим воздухом, ходил по этой земле, летал на лучших метлах, наконец!

— Странная штука жизнь. Почему-то мы начинаем ценить только тогда, когда потеряем. Ты всегда игнорировал любовь, Люциус. Ты насмехался над ней, иронизировал, принижал ее значение. Что ж, теперь я понимаю, что это было исключительно из страха. Кодекс Малфоев, фамильный фарфор, воля, беспристрастность, сарказм, отстраненность — кажется, ты настолько впитал кожей весь этот бред из вашего дурацкого Кодекса, настолько навесил на глаза шоры, что все эти годы не желал признать простой непреложный факт, от которого отныне тебе больше не скрыться. Ты любил своего сына. И любишь свою жену. Да, Люциус! Ты любил свою семью настолько, что, фактически скормив Драко воле Повелителя и устранившись от ситуации, в итоге сам же решил пойти против Темного Лорда! Ты задумал осуществить Черное Возрождение без воли Господина, а значит, пошел против всего, за что мы боролись, против всего, во что мы верили - ты верил! Ты не задавал вопросов ни себе, ни кому-либо, а просто начал действовать, не взирая на последствия. Так обычно и делают, когда любят - удивительно, правда? Вспомни эту грязнокровку, мамашу Поттера. Милорд не хотел ее смерти, но она сама бросилась под Аваду, чтобы дать сыну материнскую защиту. А ты… ты остался в стороне из-за собственных страхов, шор и внутренних противоречий и бросил Драко на произвол судьбы.

Она горько улыбнулась, и Люциус заметил, что по ее щекам бегут слезы. Он опустил голову.

— Мне даже возразить нечего. Все так, твоими словами, — ответил он. — Поэтому у меня нет выбора, Белла. Ты помогла Драко в той бойне, чем смогла, а я — нет. Я знаю, как ты рвалась его спасти, знаю, как тебя утащили прочь… Знаю, как ты вернулась на поле боя за ним при первой же возможности, но Драко был уже мертв… Ты ничего не могла исправить. А я мог - но с самого начала оставался в стороне. Теперь пришла пора платить по заслугам. Я отправлюсь следом за Снейпом и Уизли, верну их назад и по возможности исправлю содеянное. Черное Возрождение состоится.

— Черт побери, Люциус Малфой! От твоей гибели Драко не вернется! — воскликнула Беллатрикс, хватая его за руки. — Ты можешь хоть раз в жизни засунуть свое эго в задницу?! Подумай хотя бы о Циссе! Не губи второго любимого человека!

— Как раз ради Циссы я должен вернуть нашего мальчика еще больше, чем ради собственного второго шанса. Она словно угасла вместе с ним, Белла. Это больше не моя жена — максимум ее тень, безмолвная, ледяная, почти ничего не чувствующая. Я должен, просто обязан попытаться все исправить! Ты права, речь не идет ни о каких вопросах и последствиях, речь идет об этой вашей идиотской любви. Я люблю свою семью, если угодно, и во имя ее блага убью любого, кто встанет на моем пути. Даже тебя, Белла! Так что лучше не мешай. Я пойду по магическому следу портала во что бы то ни стало.

Вместо ответа Беллатрикс подошла вплотную и обняла его. Люциус вздрогнул, но не отстранился.

— Кажется, ты впервые честен со мной с момента нашего знакомства, — прошептала она. — Но главное то, что ты честен с собой. Вот только своими силами ты не справишься, дорогой, уж прости. Поэтому забирай с собой часть моих. Прими их в себя и иди. Удачи, Люциус! Делай, что должен, и будь, что будет! Но возвращайся, черт тебя побери! Только попробуй не вернуться, слышишь?!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Спасибо, Белла, — ответил он, не находя других слов. — За все спасибо.

Беллатрикс отстранилась от него и сделала несколько шагов назад. Ее пошатывало - как и всегда при затрате большого количества магических сил. Люциус взмахнул палочкой по направлению к месту, где недавно был портал, и произнес ряд отслеживающих заклинаний. После первого же слова появилось сияющее бледное кольцо, с каждым последующим оно увеличивалось и расширялось. Беллатрикс сжала пальцы, мысленно прося небо, Мерлина и всех чертей чтобы Люциус попал в верное место целым и невредимым. Пара мгновений — и проход разросся до приемлемого размера. Люциус улыбнулся свояченице на прощание, зажмурился и без колебаний шагнул внутрь.

Все произошло быстро, в течение нескольких секунд. Открыв глаза, Малфой обнаружил, что вокруг темно, глаза как будто заволокла какая-то мглистая дымка. Люциус вытянул руки вперед и уперся в стену. По бокам и сзади тоже были препятствия. Стало быть, он здесь один, это какая-то ячейка или очень маленькая камера, похожая на шкаф, открывающийся, по всей видимости, снаружи. Явно не то место, куда перенеслись Уизли и Снейп - во-первых, они бы вдвоем тут не поместились, а во-вторых, никаких следов крови здесь не было.

Он шумно выдохнул и до боли сжал голову руками. Чертова множественность пространства! Неужели она действительно существует? А это место - оно настоящее, или он застрял где-то между реальностями в погоне за еле различимым магическим следом? Если и так, он что, умрет здесь, неизвестно где, не имея возможности позвать на помощь?

— Ну почему же, на помощь всегда можно позвать, — раздался знакомый голос. — Кто ищет, тот всегда найдет. Вопрос только в том, кого именно ты рассчитываешь увидеть в качестве того, кто поможет.

Дверь "шкафа" распахнулась, и в глаза Люциусу ударил свет, показавшийся очень ярким. Он шагнул наружу и увидел Темного Лорда, сидящего в своем любимом кресле. Неужели Уизли со Снейпом тоже попали сюда, в резиденцию Повелителя? Или это ему, Люциусу, так "повезло"?

— Ты проделал выдающуюся работу, — продолжал Волдеморт, равнодушно кивнув на поклон Малфоя. Он поглаживал змею Нагайну, свернувшуюся подле его ног. — Этот портал было крайне сложно отследить, учитывая искусность, с какой он был сделан. Ты промахнулся совсем немного и попал туда, куда попадают те, кто наиболее активно меня ищет. Авроры, например... Признаюсь, я не рассчитывал тебя увидеть и не желал нашей встречи в ближайшее время, но раз уж ты сам пришел ко мне...

— Я шел по следу, который оставила Джинни Уизли, милорд, — сказал Люциус. — Она была в моей темнице, и…

— Неужели ты хочешь сказать, что собирался доставить ее ко мне, Люциус? — Волдеморт поднялся и медленно направился к Малфою. Нагайна двинулась следом. Люциус попятился, судорожно сглотнув. — Или, может быть, ты хотел сообщить, что пленил ее для меня? Избавь меня от своего вранья, будь добр, я сыт им по горло. Мне все известно даже без чтения твоих примитивных мыслей. Ты хотел провести ритуал по воскрешению своего сына и заодно рассчитаться со мной, не так ли?

— О чем вы, милорд? — слабеющим голосом спросил Люциус, продолжая пятиться назад.

— Ну как же, — вкрадчиво продолжал Волдеморт, и это не предвещало ничего хорошего. — Есть у нас должок семнадцатилетней давности, когда ты был молод и слаб, чтобы самостоятельно закрепить жизнь в теле своей жены. Черное Возрождение в случае успеха доказало бы мне, что ты, чистокровный наследник древнего рода, стоишь куда выше, чем полукровный лорд Волдеморт, что ты не боишься меня и больше не обязан мне служить - так ведь? Но позволь и мне кое о чем напомнить, мой скользкий друг. Семнадцать лет назад мы договорились, что я имею безграничные права на свое творение, что мне решать, чем ему заниматься, когда заступить на службу, на ком жениться, как жить и когда умирать. Мне, а не тебе - и ты с этим согласился, но потом об этом подзабыл. Возомнил, что Драко принадлежит не мне, а твоему дому, и применял на нем родовые чары без моего ведома и дозволения. Но это все равно не помогло. Мальчик умер тогда, когда мне это понадобилось, Люциус. Ты с самого начала должен был это понимать. Никто, кроме тебя, не виноват, что ты не успел показать ему свои отцовские чувства и держался столь отстраненно в течение семнадцати лет его жизни.